Казбек Челехсаты: «История любит точность»
Сегодня 70-летний юбилей отмечает известный общественный
деятель Осетии, много лет возглавлявший «Стыр Ныхас» Южной Осетии, депутат
Парламента РЮО первых трех созывов, историк, автор известной книги «Осетия и
осетины» Казбек Челехсаты. Собранный за многие годы Казбеком Сергеевичем архив
можно использовать как учебник новейшей истории, до такой степени он полный и
точный, он был участником буквально всех значимых событий, вместе с лидерами
«Адамон Ныхас» стоял у истоков национального движения и знает историю Республики
с первого дня. Сегодня Казбек Челехсаты работает над книгой воспоминаний,
которая, судя по скрупулезности и точности записей в его дневниках, раскроет
новые страницы истории, основанные на достоверных фактах.
– Казбек Сергеевич, Вы историк по специальности или невольно стали им, занимаясь историей осетинского народа?
– По специальности и по призванию. Мой отец был ветераном трех войн, офицером запаса, мама во время войны работала в госпитале. Отец хорошо знал историю, а также Нартский эпос и в детстве часто рассказывал нам о нартских героях, так что я еще до школы знал эпос, чего, к сожалению, не скажешь о современных детях. Школу я окончил в Дзау, пошел в армию и тогда уже знал, что после службы обязательно свяжу свою жизнь с исторической наукой, много читал, занимался самостоятельно. В школьные годы меня тянуло к национальной истории, интересовал исторический путь, пройденный нашими предками, но так сложилось, что поступил я заочно в Политехнический институт в Тбилиси, впрочем, интерес к исторической науке меня все же не отпускал, так что к третьему курсу я бросил институт.
В 1982 году я поступил в ЮОГПИ на исторический факультет, создал семью, у меня двое детей – Ирыстон и Ацырухс, а они своих детей назвали Ахсартаг и Амага. Мы с супругой Вильмой Плиевой воспитали детей в осетинском духе, как и нас наши родители. Одновременно с учебой на заочном отделении истфака я читал лекции по истории Осетии для отдыхающих в Дзауском санатории. В этот период я познакомился с такими выдающимися осетинами, как капитан ледокола «Арктика» Юрий Кучиев, режиссер Владимир Валишвили, многие другие, знакомство с ними перешло в крепкую дружбу. В Дзауском санатории, как правило, отдыхала элитная тбилисская интеллигенция, а я в ходе лекций рассказывал и о геноциде осетинского народа, из-за чего против меня в центральной грузинской газете появлялись статьи со злобной критикой и обвинениями в национализме. В тот же период, во второй половине 80-х годов, я начал собирать материал для своей книги. После учебы работал в идеологическом отделе Дзауского райкома партии, так что доступ к библиотекам и архивам у меня был.
– Как создавалась книга «Осетия и осетины», с которой Вы стали лауреатом Национальной премии «Яблоко нартов»?
– Я часто сталкивался с тем, что очень мало людей знает об осетинах, и постоянно думал, в каком формате следует составить книгу, чтобы ее интересно было читать даже тем, кто об Осетии совсем ничего не слышал. Василий Иванович Абаев тогда каждое лето приезжал в Южную Осетию, и я решил воспользоваться случаем. Сам стеснялся подойти к нему, хоть и был с ним знаком, поэтому попросил Коста Пухаева показать ему собранный мной обширный материал: я работал в архивах, читал всех известных исследователей, которые работали по нашей теме, всех путешественников, которые посещали и затем описывали Кавказ. Через неделю Василий Иванович позвал меня и сказал, что я проделал большой труд и рекомендовал обязательно довести работу до конца. Он признался, что у него и самого когда-то была идея издать что-то подобное, чтобы показать осетин всему миру, но, мол, мои научные работы узкоспецифичные и не очень интересны массовому читателю, а вот в такой форме, где понемногу отражены все стороны – и язык, и история, и культура, это хороший формат. Я был очень рад, что такой большой ученый рекомендовал мне издать книгу, и вскоре отнес ее в ЮОНИИ одному из известных историков с просьбой дать мне рецензию. Через несколько дней он с возмущением отказался: «Ты хочешь издать вот это? А ты знаешь, какая будет реакция в Грузии?». Я знал, потому что несколько глав в книге посвящены геноциду 1920 года, взаимоотношениям Осетии с Грузией в разные периоды истории. За мной приглядывали в здешнем КГБ, а однажды даже вызвали в КГБ в Тбилиси, где «объяснили», что партийный работник должен пропагандировать марксизм-ленинизм, а не стравливать грузин и осетин на своих лекциях, рассказывая «о каком-то геноциде». «Наши люди говорят, ты из своего партийного кабинета в Джаве сделал осетинский музей?» – спросили меня в КГБ. Это была чистая правда, в кабинете висели портреты Коста, Васо Абаева, Рутена Гаглоева, разные репродукции на осетинскую тему. Однажды сам Васо Абаев зашел в мой кабинет, увидел на стене свой портрет работы Валерия Санакоева и очень удивился, что мне разрешают такие вещи: «Это культурный центр или райком партии?». В общем, «наши люди» успешно писали доносы, мы таких людей называли «бдительными».
В конце концов, рецензию мне дал Л.А. Чибиров. Потом начались тяжелые для Осетии времена, так что книгу я подготовил лишь к 1993 году. Надо сказать, что у меня никогда не было проблем с поиском средств на издание, я всегда находил поддержку своих друзей. Я обратился к Анатолию Дзантиеву, министру культуры Северной Осетии, одновременно он возглавлял Ассоциацию творческой и научной интеллигенции «Ир». Рукопись ему понравилась, и книга вышла в 1994 году в Печатном дворе в Санкт-Петербурге тиражом 37 тысяч экземпляров, это был один из самых больших тиражей в Осетии. Книга быстро распространилась. Известный режиссер Аким Салбиев в одном из своих фильмов говорит о книге «Осетия и осетины»: «Я видел эту книгу в Лондоне у Г. Токати, в Париже у Ф. Салказановой, в библиотеке Б. Ельцина – ему подарил А. Галазов» и т.д. В Турции эта книга есть, в Италии, в Женеве наша делегация передала экземпляры в международные организации. В 2009 году 10-тысячным тиражом вышло второе издание книги «Осетия и осетины», она намного больше, в ней 960 страниц энциклопедического характера. Профинансировал второе издание мой двоюродный брат Алан Карсанов. При выходе обеих книг я просил не устанавливать на них запредельные цены, я сам всего лишь получил небольшую авторскую часть тиража и раздарил друзьям.
Много негатива прозвучало, естественно, со страниц грузинской прессы и телевидения. В десятках статей грузинские ученые, в частности, А. Бакрадзе, Б. Гамкрелидзе, З. Итонашвили, М. Цотниашвили, А. Тотадзе, Р. Точишвили пытались очернить книгу. Произошел даже небольшой дипломатический скандал между Россией и Грузией: в 1996 году в Южную Осетию приехали посол РФ в Грузии Владимир Земский и замминистра иностранных дел РФ Борис Пастухов. Мы приняли их на турбазе в Дзау. Президент Людвиг Чибиров произнес тост за хозяев района, в том числе и за меня, как депутата, и тогда Земский, услышав мою фамилию, спросил, тот ли это Челехсаты, из-за которого Грузия направила ноту протеста в МИД РФ. Он рассказал, что Президент Чибиров подарил ему эту книгу, и он поставил ее на полку в своем кабинете в посольстве в Тбилиси. Каждый раз во время его интервью грузинской прессе книга попадала в кадр и, наконец, кто-то обратил внимание на ее название. И тогда грузинский МИД направил ноту протеста, написав, что посол России пропагандирует антигрузинскую книгу «осетинского националиста» Челехсаты, к тому же изданную в России.
– Вы активно участвовали в деятельности «Адамон Ныхас», расскажите, как Вы примкнули к движению.
– Движение, как известно, зародилось в недрах студенчества, его деятельность вначале была направлена на сохранение и развитие национальной культуры и осетинского языка. Затем последовало известное письмо Алана Чочиева абхазским братьям, так же как и статья Кванчилашвили в «Литературной Грузии» о необходимости ограничить рождаемость среди «нетитульных наций», все это сыграло свою роль в том, что в организации произошел поворот к политике. «Абхазское письмо» Алан Чочиев написал в марте 1989 года, его опубликовали в газете «Бзыбь», в нем не было ничего «националистического», мы поддерживали борьбу абхазского народа за свои национальные права. После этого положение Алана Резоевича стало довольно сложным, коммунистическое руководство выступило против него, многие стали избегать Алана, чтобы не попадаться на глаза властям. Мы были соратниками, я разделял идеологические принципы лидеров «Адамон Ныхас», они часто приезжали ко мне домой, мы общались. Нужно было расширить состав организации, поэтому я создал в Дзау отделение «Адамон Ныхас», так что дзауцы принимали участие в съезде «АН». Интересно, что перед съездом Алан Резоевич предложил мне стать председателем движения. Но это было исключено – я жил в Дзау, добирался в Цхинвал по Зарской дороге, на что иногда уходило полдня, потому что по трассе через грузинские села было опасно. Движение «Адамон Ныхас» с самого начала было прочно связано с именем его идейного лидера – Алана Чочиева. Я же работал на месте и делал все, что было в моих силах – кабинет мой фактически превратился в штаб, я был круглосуточно на связи с Цхинвалом. И был единственным из партийных работников, который не просто участвовал, а входил в президиум «Адамон Ныхас». Очень большую помощь нам оказывал Резо Хугаев, который обладал большим опытом организационной работы.
Партийные органы сильно препятствовали нам в проведении сессии 20 сентября 1990 года. Мы везли из районов активистов «АН» и даже депутатов, чтобы сессия состоялась. В зале были известные люди, представители интеллигенции, которые выступали очень резко против националистического курса Грузии, и многие из депутатов Областного совета поддержали нас искренне. Торез Кулумбегов в своем выступлении заявил, что нам надо провозгласить Республику. Началось бурное обсуждение, много было сказано слов как в поддержку, так и против. Резо Хугаев документально подтверждает весь ход той исторической сессии. Эпизод с провозглашением в точности описал и Алан Чочиев в своей книге «Уроки игры на бойне», где говорит, что «не имел просчитанной позиции по этому вопросу, поэтому не решился на большее, чем подвергнуть сомнению наличие кворума. Но оказалось, что кворум есть». По его собственному признанию, Алан Резоевич сомневался всего полтора часа. «К концу сессии, оценив уже свершившийся факт без учета личных амбиций Тореза и с учетом важнейших последствий нашего областного статуса, я понял, что Торез был абсолютно прав», – пишет он. В тот день был сделан важнейший шаг в новейшей истории Южной Осетии. Так получилось, что в депутаты Верховного Совета РЮО первого созыва я баллотировался не от «Адамон Ныхас». Я разошелся с ними во взглядах на определенные вопросы, в частности, финансовые, хотя идеологию национальной борьбы поддерживал полностью. Выборы состоялись 9 декабря, я стал депутатом, и на первой же сессии 11 декабря 1990 года Торез Кулумбегов отметил, что в Северной Осетии к нашим действиям не всегда и не все относятся с пониманием, поэтому туда необходимо прикомандировать человека, который вел бы разъяснительную работу, доводил бы информацию о Южной Осетии из первых рук. Остановились на моей кандидатуре. Я ездил в Северную Осетию, выступал на телевидении, на сессиях Верховного совета, а потом возвращался домой, иногда застревая в дороге из-за схода лавин.
6-го января 1991 года рано утром мне в Дзауский райком позвонил Алихан Пухаев и сообщил, что грузинские отряды ворвались в Цхинвал и заняли город. Он просил срочно довести эту информацию до руководства Северной Осетии. Я быстро сел в машину и выехал на север, из Мизура позвонил в Алагирский райком и рассказал им, что происходит в Южной Осетии, просил передать Галазову, чтобы он сообщилоб этом в Москву. Галазов попросил приехать к нему и лично все изложить. Во Владикавказе на площади собралось очень много молодежи, в том числе студентов из Южной Осетии, новость распространилась очень быстро. Когда мы зашли к Галазову, выяснилось, что он уже говорил с Горбачевым по телефону и тот сказал, что вечером издаст указ о выводе грузинских вооруженных формирований, но одновременно требовал, чтобы в Южной Осетии отменили все решения по провозглашению Республики. Мне же А. Галазов поручил изложить письменно все, что я ему рассказал. Я беспокоился за своих близких и спешил домой, но написал текст и отправился обратно на юг. Вечером действительно в информационном выпуске по телевидению передали Указ Президента Горбачева о выводе грузинских вооруженных формирований, а также о том, чтобы Южная Осетия вернулась на исходные позиции – к автономной области. Но ни к какому результату Указ Горбачева не привел, маховик войны раскручивался все уверенней, а на нас начали оказывать сильнейшее давление из Москвы и даже из Северной Осетии, в частности, Александр Дзасохов, который в тот момент был секретарем ЦК КПСС, нас пытались «вразумить», заставляли отменить провозглашение Республики.
В тот день, когда Тореза Кулумбегова похитили с турбазы, ближе к ночи грузины отключили телефонную связь Дзауского района с городом, перерезали кабель где-то в районе села Чъех, до того дня они не додумались это сделать. Как только я узнал о случившемся, поехал в Цхинвал. Нам нельзя было оставлять Республику без руководства, но никто из депутатов не решался взять на себя обязанности руководителя. Алан Чочиев признался, что в государственных делах не имеет опыта. Знаур Гассиев, к которому мы обратились, сомневался, учитывая свой немолодой возраст, что в такое сложное время сможет руководить Республикой, и когда мы его спросили, что он думает о Резо Хугаеве, он сразу одобрил. Резо тоже мог отказаться, но понимал, что народ не поймет нас, если мы оставим Республику без руководства. Он предложил назначить его первым заместителем Председателя и возложить на него обязанности Тореза, чтобы Торез оставался Председателем, и мы могли бороться за его освобождение. Таким образом, на Резо Хугаева возложили обязанности Председателя ВС РЮО. Знаур Николаевич принял этот пост позже. Я хочу повторить еще раз слова, которые произнес на траурном митинге во время похорон Резо Хугаева: «Ни один человек не имеет перед нашей Республикой столько заслуг, сколько Резо Хугаев. Его бюст должен быть установлен рядом с бюстом Тореза перед зданием Администрации Президента». Он взял на себя большую ответственность в такое сложное для Южной Осетии время. Горжусь, что был рядом с ним в те сложные времена.
– Вы фиксировали все эти события в своих дневниках, у Вас, наверное, очень богатый архив?
– Я начал записывать события примерно 35 лет назад, то есть буквально с первых дней истории Республики. И пользуюсь своими записями постоянно. Когда вижу, как отдельные авторы просто берут из Википедии непроверенные данные, меня это выводит из себя. Точность – главное требование к истории. Возьмем Зарскую трагедию: количество жертв указывается не везде одинаково – от 32 до 36. А между тем есть полный список погибших, на монументе непосредственно на месте гибели этих людей указаны 33 фамилии. То же самое относится к цифрам по геноциду осетин в 1920 году: называют, кому как вздумается – от 5 до 20 тысяч. Это очень серьезная работа, если мы добиваемся признания геноцида со стороны мирового сообщества, следует навести порядок в этих данных. Как и во всем остальном, что связано, например, с увековечением памяти или историческими памятниками.
– Вы много лет возглавляли «Стыр Ныхас», каков потенциал этой организации, что достигнуто и каковы проблемы сегодня?
– Организация «Стыр Ныхас» была создана на Втором съезде осетинского народа в 1993 году. «Стыр Ныхас» осуществил много полезных и важных дел, с нами считались. Не было ни одного совещания у Президента Чибирова, чтобы представитель «Стыр Ныхаса» не присутствовал там. Мы привезли памятник Коста и установили его в театре вместо того, который разрушили грузинские бандиты во время войны, потом, к сожалению, театр сгорел и памятник был уничтожен. «Стыр Ныхас» через своих представителей в России добился выделения современного мощного трактора для Квайсы, мы помогли оборудовать станцию «Скорой помощи» в Квайсе. Несколько раз в областную больницу доставляли медикаменты. Были и политические шаги: в одно время в Грузии разработали правительственный проект по возвращению осетинских беженцев. Тогда и на севере Осетии стали раздаваться призывы к беженцам вернуться назад в Грузию. Председатель «Стыр Ныхаса» М. Гиоев договорился о поездке целой делегацией в Грузию по тем местам, откуда были изгнаны осетины. Они на месте убедились в том, что никто не ждет осетинских беженцев в Грузии, их дома сожжены, никто им ничего выплачивать не собирается. С этого момента вопрос возвращения беженцев был закрыт.
– Вопрос о воссоединении Осетии, четко обозначенный на первых съездах осетинского народа, актуален по сегодняшний день…
– В 1986 году мы впервые отметили в Наре день рождения Коста вместе – пока только Дзауский и Алагирский районы. Организовало мероприятие руководство Северной Осетии, но инициатива была наша. Делегация наших писателей почему-то задерживалась. Я поехал им навстречу, оказалось, было указание юго-осетинского руководства не допустить участия наших писателей в этом мероприятии, поскольку, мол, они будут говорить о единстве, а это чревато недовольством руководства ГССР. Автобус с писателями стоял перед запасным тоннелем (основной тогда еще не функционировал), его не пропускали представители органов внутренних дел области. Под мою ответственность писателей все же пропустили. Встреча прошла прекрасно! После этого мы встречались в Наре каждый год, устраивали праздники, застолья, концерты, игры. Это было реальное единение осетинского народа. Нужна инициативность и желание, тогда народ найдет способы единения.
– Какие экспонаты хранятся в Вашем домашнем музее в Дзау?
– Музей небольшой, я не создавал его специально, это просто мой рабочий кабинет, библиотека, где я принимаю гостей. У меня часто бывают известные люди, которые, как правило, приносят что-нибудь памятное, так эти вещи стали экспонатами. Среди них есть личная книга Коста, которую он держал в руках в последние месяцы жизни, она попала ко мне от Леонида Колиева. Это была его первая книга, изданная в 1899 году, «Ирон фандыр». Коста последние свои дни находился в Лабе у сестры. Он был очень болен, костный туберкулез быстро прогрессировал, это отражалось на всем его состоянии. Он постоянно держал эту книгу в руках, прижимал ее к груди. Затем книга оказалась у матери братьев Колиевых и осталась у нее. В музее есть также первая осетинская печатная книга, вышедшая в 1798 году, церковная. Есть флаги, которые держали наши спортсмены, победившие на Олимпиадах – Рамонов и Сидаков, флаг Мурата Гассиева, борцовки Олимпийского чемпиона Таймазова. Леонид Пасечник глава Луганска был у меня, оставил памятные вещи. Есть подарки от Васо Абаева, одна из них – его ручка. Есть небольшие подарки от Владислава Ардзинба, я с ним несколько раз встречался. Предметы, которые принадлежали Исса Плиеву, мне передали их его близкие люди. Есть и исторические вещи, археологические находки, предметы кобанской культуры, есть вещи из Сохтинского могильника... Места в кабинете недостаточно, но все, что там есть – достойного уровня.
– Каковы Ваши дальнейшие планы, не собираетесь что-то придумать с Вашими историческими записями?
– Сейчас я работаю над очередной книгой. У меня столько материала, что я просто обязан все это систематизировать и издать, как воспоминания человека, который видел важнейшие для Южной Осетии события своими глазами. Кроме того, я управляю деятельностью Благотворительного фонда «Амонд», созданного при финансировании нашего именитого земляка, мецената Ростика Хугаева. Год назад в феврале я предложил объявить 2025 год в Осетии годом Нафи Джусойты. Независимо от того, примут это предложение или нет, мы выполним программу Фонда в связи с юбилеем Нафи: календарь народных праздников мы уже издали, далее в планах издание альбома, посвященного великому писателю и вручение литературной премии имени Нафи Джусойты победителям конкурса, в котором участвуют писатели и поэты юга и севера Осетии-Алании.
Инга Кочиева
На фото:
1. 22 мая 1993 года. Президиум II съезда осетинского народа. В первом ряду (слева направо) Владимир Гадзаов, Татаркан Гаппоев, Хадзымæт Хадиков (открывает форум), Казбек Челехсаты, Торез Кулумбегов и Ахсарбек Галазов. Во втором ряду между Кулумбеговым и Галазовым – Михал Гиоев, который на этом съезде был избран председателем «Стыр Ныхас».
2. С Юрием Кучиевым, арктический капитан, первым достигший Северного полюса, Героем Социалистического труда
3. С Нафи Джусойты
4. С Зелимом Ватаевым и Резо Хугаевым
5. Круглый стол с участием представителей интеллигенции севера и юга Осетии. Выступает Шаммиль Джиккаев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.