Алан Мамиев – один из наиболее известных в осетинской блогосфере авторов, политолог, эксперт; наверно, в какой-то мере его можно назвать идеологом, в частности, осетинского космизма, особого осетинского духа. Кроме того, Мамиев много размышляет о программировании человеческого мышления и воздействии культурных кодов на настоящее и будущее нации и государства. Об этом, а также о многом другом – в интервью газете «Республика».

– Найти информацию о любом человеке в наше время несложно, но хотелось бы услышать, как Вы сами себя называете, когда знакомитесь с подписчиком, читателем или слушателем? Кем Вы себя считаете?

– Сейчас мне проще всего себя представлять как блогера, это наиболее емкое понятие, включающее в себя многое из того, чем я занимаюсь. Иногда называюсь политологом – в конце концов, это мое второе высшее образование. Получал я его, кстати, в Юго-Осетинском Государственном университете. Мне интересна политика – в том смысле, что мне интересно понимать политические процессы, то, как устроены общество и власть, как выстроена система управления. Такое вот хобби, которое стало почти профессией. Но это в любом случае полезно знать даже просто для того, чтобы понимать состояние общества и то, почему общество живет так, а не иначе, в какую сторону оно движется…

– В последние годы, кстати, много разговоров о том, куда движется Осетия, в особенности Южная – ведь юг живет не так, как ожидалось. Словно мы оказались не в той реальности, которую представляли после августа 2008 года. Почему так вышло?

– Самая большая беда Осетии в целом, нашего народа – это гипертрофированное чувство индивидуализма. Есть такое понятие – эгрегор, это групповое энергетическое биополе, которое вырабатывается у общества под влиянием единой цели или идеологии, культуры… Своего рода коллективное бессознательное, но в виде энергии. Так вот, у нас оно наполнено крайним индивидуализмом. У нас ведь даже на гербе – барс, одиночка, он сам по себе предполагает индивидуализм. Это символика, которая кодирует общество, каждого отдельного члена нации.

Кроме того, у нас очень короткий горизонт планирования. Есть у нас люди, которые всерьез задумываются о том, что будет с нами через сто лет? Хотя, думаю, их не только в Осетии, но и в России в целом сейчас нет. А настоящая элита отличается большим горизонтом планирования. В китайском мышлении, например, минимальный горизонт – два поколения, это 50 лет. Меньшие сроки считаются бессмысленными. А если нация не умеет планировать в масштабах поколений, в масштабах государства, остается только стремление «урвать» себе побольше и отбиться от всех остальных, чтобы им ничего не досталось.

Барс у нас, кстати, идет налево – словно назад, в прошлое. Вот мы и оглядываемся постоянно… Опора на дух великих предков – это хорошо, конечно. Но, как писал Коста Хетагуров, «Дæ фыдæлтæ рухсаг, дæхæдæг мын бæзз!» (Хоть славен твой предок, будь сам молодцом). Вот сами молодцами мы быть пока не хотим.

Казалось бы, это мелочи, придумки какие-то: барс на гербе, флаг с горизонтальными линиями… Такое расположение цветов ведь предполагает иерархию и постоянную борьбу между разными группами. А вертикальный флаг, наоборот, символизирует равенство, потому что доминирование одной группы над другой всегда приводит к конфликтам и революциям. Это только кажется незначительными деталями, но это символы, которые кодируют сознание, программируют общество. Вот и результат: общество индивидуалистов, постоянно смотрящее в прошлое, в котором постоянно борются за место под солнцем и не думают о большом будущем… Как итог, те преференции, которые предполагала независимость, мы просто не использовали.

– Вы говорили, что осетинскому обществу традиционно более присущ был как раз коллективизм, потому что в ущельях, в небольших селениях со скудной землей и суровыми зимами одиночке выжить невозможно. Значит, произошла перекодировка общественного сознания?

– Причем в последние десятилетия, на протяжении одного поколения, может, полутора. Еще в 1990-ые годы была совсем другая ситуация – Южная Осетия не выстояла бы, не будь в обществе духа коллективизма. Такое общество, такой единый народ, невозможно победить, значит – надо перекодировать его сознание. Вот и насаждается дух индивидуализма. Какими методами? Всеми доступными. Возьмём тот же спорт. Физическая культура – от слова «культ»; то, каким спортом занимается человек, влияет на его сознание. Скажем, в Великобритании в элитных частных школах отсутствуют индивидуальные виды спорта, зато развиваются и процветают командные: поло, регби, академическая гребля. И человек с детства понимает, что он часть команды и успеха добиться может только в коллективе – при условии, что будет в полной мере выполнять свою часть общей работы. И один он не вытянет – потому что противники тоже в командах, и не только в спорте. Любая компания, корпорация, даже бандитские группировки – это тоже команды.

Нам надо развивать, скажем, регби, это же прекрасный вид спорта – там и командный дух, и серьезная физическая подготовка, и грубая сила, как мы любим. А нам привили индивидуальный спорт – бокс, борьба, и каждый за себя. Психотип складывается: да, в спортзале мы все друзья и вместе тренируемся, но на соревнованиях каждый сам по себе. Потом уходят эти люди из спорта и идут, скажем, в бизнес, и делают то же самое, потому что это уже заложено в подсознании, потому что идут соревнования и надо выиграть приз. Любой ценой.

– Многие еще так объясняют переход от коллективного общества к индивидуализму: в те же 1990-ые была единая цель, была идея, стремление выстоять и добиться независимости. А когда мы ее добились, то остались без идеи, без идеологии, словно бы без цели…

– Это тоже еще один важный аспект. Цель за минувшие годы, безусловно, нужно было определить. Тем более что варианты есть. Но, помимо всего, нужно поддерживать своих, причем не только в Осетии: например, сделать базу, где дети и подростки получают максимальное образование, дать им возможности работать и добиваться целей по всему миру, набираться опыта. А они потом вложат деньги в свою родную Республику. Например, как делает Чеченская Республика? Поддерживает «своих» по всему миру, при условии, что затем они помогают Чечне. Причем не просто присылают деньги, а что-то делают. Школу в родном селе построят, дороги отремонтируют… Реальные вклады. И результат налицо.

В Южной Осетии легко можно было создать офшорный банк – с точки зрения международного права государству даже предъявить ничего нельзя, потому что Республика частично признанная. Воевать мы любим – так можно было развивать армию, создать ЧВК с господдержкой, влить туда деньги, чтобы все было на высоком уровне… За пятнадцать лет после признания очень многое можно было сделать. Но все, опять же, упирается в неумение и нежелание планировать на уровне государства. Ведь образованная молодежь – это потенциальная конкуренция, верно?

– Значит, возвращаемся к образу мышления. Как его изменить?

– Хотелось бы дать конкретный ответ, конечно. Но пока думаем. Если говорить в общем – то через культуру, никак иначе. Культурное воздействие сильнейшее, оно влияет напрямую на сознание. Все остальное – деньги, давление – это принуждение, оно с осетинами не работает. Это не про нас. А вот послушать какую-то музыку, вдохновиться и, засучив рукава, кинуться завоевывать Индию – это про нас. И ведь завоюем…

Сложностей немало. К примеру, нам вскоре предстоит решать огромную проблему, которую в обществе еще не до конца осознают. СВО рано или поздно завершится. В зоне проведения Спецоперации сейчас где-то 20 тысяч человек из Северной Осетии, еще три-три с половиной тысячи из Южной. Закончится СВО, они вернутся с войны. А это другая психология, другое мышление, другая энергия. И не ведется никакой работы с целью их как-то организовать, дать правильный выход их энергии, дать им возможности реализовываться уже в мирной жизни. Опять же, потому что горизонт планирования крохотный – даже не от выборов до выборов, а просто до конца календаря. У нас он на один год. У майя был на 24 тысячи лет – они даже конец собственной цивилизации предсказали в рамках своего календаря… А мы на год вперед смотрим, и то в лучшем случае.

– Раз уж мы начали говорить о культуре, хотелось бы спросить вот о чем: сегодня осетинская молодежь как раз все больше внимания уделяет национальной культуре, истории, языку, музыке… Однако при этом многие из них сталкиваются с обвинениями в национализме.

– Есть статья 282 УК РФ – разжигание национальной розни. Знаете, кто больше всего сидит по этой статье в России? Русские. Русский национализм так же резко пресекается в России, как и любой другой. Это не только в Осетии, это повсеместно. Отсюда постоянные обвинения – да, в том числе в сторону мою и моих друзей, но не только. Например, в той же Москве или, скажем, Рязани, выйти на улицу в традиционной русской рубахе, в косоворотке, значит просто выставить себя на посмешище со стороны прохожих. В любой другой одежде можно, а в национальной нельзя. Так что это не только в Осетии, это везде так. Сильное национальное самосознание невыгодно поддерживать – оно ведь усложняет контроль. Поэтому немного забавно слышать, например, когда наши музыканты жалуются на нехватку господдержки. Тем более что музыкальная сфера – наиболее жестко контролируемая в мире, ведь музыка очень быстро воздействует на сознание, это прямой инструмент управления. Хип-хоп культура кодирует мышление в одну сторону, кей-поп в другую… И меняется энергетика всего общества. Как маркируется эгрегор, коллективное бессознательное, о котором я говорил ранее? Это одежда, которую человек носит, еда, которую он ест, язык, на котором говорит, и музыка, которую он исполняет. Не слушает, а именно исполняет – необязательно со сцены. В повседневной жизни. Я ведь помню еще людей, поколение моего деда, которые за столом пели, и молитвы, и просто песни.

– Наверно, тут проблема еще и в отсутствии внутреннего понимания того, что такое вообще осетин, осетинское...

– Ну а что такое вообще это внутреннее понимание? Что в голову вложили, то там и будет. Как программы, которые на компьютер ставятся, так и в человека программируются разные установки. Родители – причем мама свое ставит, а папа свое. Потом школа, армия, кружки, спорт опять же, университет… И получается в результате человек с определенным образом мышления. Не потому, что он плохой или хороший, просто он так запрограммирован.

– Исходя из всего сказанного, какое будущее Вы видите для Осетии? И какое будущее, с Вашей точки зрения, было бы возможно в идеальном случае?

– В свое время Жириновский озвучил такую идею: переселить всех осетин в Южную Осетию, а Владикавказ сделать столицей СКФО. Не вспомню сейчас дословную цитату, но это, кажется, был 2017 год. Так вот, кажется, что-то такое и происходит: даже если на рынок жилья на Севере посмотреть. Для кого все эти новостройки? У кого из осетинского населения есть возможность там покупать квартиры? С другой стороны, есть ощущение, что и из Южной Осетии выдавливают людей. Тот же вопрос границы… Государство и так закрыто со всех сторон, а тут еще и на границе с партнером – с Россией – такие проблемы. Очень сильное впечатление, что специально создаются невыносимые условия, чтобы народ уехал, причем весь. Кому-то другому эта земля нужна. Причем эта тенденция просматривается, как говорится, невооруженным взглядом. Ведь сейчас на юге, как мне сказали, живет меньше 30 тысяч человек. А при развале Советского Союза было почти 100 тысяч...

Что же касается позитивного будущего… Я считаю, что Осетию надо сделать сакральным центром. И культурным центром тоже. Очень многие народы ведь считают себя потомками алан – от Индии и Китая до Португалии и Каталонии. А еще многие чувствуют свою связь с Кавказом, с Осетией – например, скандинавские боги Асы жили в стране Асов в низовье реки Танаис – то есть Дона, то естьна Кавказе… Надо использовать эту нашу связь с Европой и Азией, создать единую точку соприкосновения для всех этих народов. Тогда мы станем и неприкосновенны.

Я ведь не из пальца это сейчас высосал. У нас сохранилась и религия, и культура, начиная с Эпоса. Например, у русских родноверов, неоязычников, такого преимущества нет – их традиция еще во времена Петра I сильно пострадала. Нам же удалось многое сохранить. И надо ловить момент. Либо так, либо мы как народ, как этнос просто растворимся...

– Сложно думать о духовном, когда экономика слабая, границы в опасности и часть территории оккупирована.

– Да, Тырсыгом оккупирован. И никогда мы его не вернем, если не будет силы духа. Вот о чем я, а не о каких-то странных отшельниках в пещерах. В девяностые не было ничего, кроме силы духа. У нас она и сейчас есть: достаточно посмотреть на тех, кто уезжает из Республики, на их успехи в бизнесе, спорте… Дух силен. Поэтому мы можем навести порядок и дома, надо просто решить это сделать. И нужен сильный лидер. Или, если не один лидер, то тогда сильный Ныхас. Такой, каким он был в древности, а не в виде современного Парламента.

Что я могу посоветовать точно – это искать опору на сильный дух в прошлом, учиться у этого духа предков, но не стремиться туда. Нас поворачивают мышлением назад, и поддаваться нельзя. Нужно опираться на дух и мудрость предков, но смотреть в будущее, и только тогда энергия предков даст нам ветер в паруса.

Александра Цховребова