Жизнь как «Хонга». Гемир Алборов и Медея Гугутишвили. «Симд» в воспоминаниях звездной пары
Они отдали сцене десятилетия своей жизни, но
и сегодня танец остается их главной страстью на все времена. Даже незнакомый
человек на улице безошибочно может угадать в них звезд сцены – эффектные,
изящные мастера танца с безупречной осанкой и благородным взглядом по-прежнему
вызывают восхищение. Заслуженная артистка ГССР Медея Гугутишвили и Заслуженный
артист РЮО Гемир Алборов – одни из тех танцоров, которые являлись лицом
государственного ансамбля «Симд», способствовали его расцвету и популярности,
показывали высокую культуру Осетии в Советском Союзе и за рубежом. «Хонгӕ»,
который они оба любят по сегодняшний день, дисциплинирует, вырабатывает
сдержанность и даже строгость, но вспоминая молодые годы, проведенные на сцене,
Медея Георгиевна и Гемир Герасимович не скрывают эмоций.
– С чего все началось? Когда душа начала просить танца?
Медея: Я пришла в «Симд» в конце 1968 года, а Гемир был в составе ансамбля с 1962 года. «Симд» тогда уже гремел, народные танцы были на пике популярности.
Гемир: В 1962 году при ансамбле «Симд» была детская студия, в ней готовили будущих танцоров, растили смену, из которой потом отбиралась талантливая молодежь. Мы пришли в студию тоже не совсем с улицы, с основами уже были знакомы. Занятия проходили интенсивно шесть месяцев, после чего провели конкурс и отобрали из всего состава четверых танцоров. Так нас приняли в знаменитый «Симд». Трое моих товарищей потом поступили в Северо-Осетинский сельхозинститут (нынешний Горский аграрный университет) и танцевали там в ансамбле «Горец», таким образом, институт получил прекрасные кадры.
В «Симд»-е была своя атмосфера – одновременно престиж и высокая ответственность, строгая дисциплина, буквально жестокие репетиции. Все это держало нас в узде, но на сцене происходило совсем другое – чувство полета и восторга от танца, от движения. Молодость! У нас начались гастроли по три месяца, мы ездили с концертами по всему Советскому Союзу. Ездили в плацкартных вагонах без элементарных условий, полагающихся не только артисту, но и обычному человеку. Но сцена все окупала, на сцене мы забывали об этих трудностях, исполняя народные танцы, показывая культуру родной Осетии. От нас исходил такой адреналин, что мы «зажигали» зал, и постоянно выходили на «бис» под сумасшедшие аплодисменты. Мы считали этот образ жизни нормальным, пока к нам из Москвы, после окончания Музыкально-педагогического института им. Гнесиных, не приехал Павел (Райбег) Битиев. Его назначили художественным руководителем и главным дирижером Госансамбля в 1977 году. Райбег сразу прекратил всё это безобразие, начался новый этап нашей жизни – гастроли за границу и комфортные условия для артистов во время поездок по советским и зарубежным городам. Первые зарубежные гастроли были в Республику Кипр в 1978 году, где «Симд» занял первое место на международном фестивале фольклорных творческих коллективов. Также очень успешно прошли наши гастроли в ФРГ, Йеменской Арабской Республике, Народно-демократической Республике Йемен, Иордании...
– В тот период вы были уже семьей?
Гемир: В 1964 году меня и еще нескольких танцоров призвали в армию, а после службы я поехал не в Цхинвал, а в Сухум, к своему абхазскому другу, с которым вместе служил. Можно сказать, чтоабхазские танцы я прочувствовал «изнутри», потому что некоторое время работал в самодеятельном ансамбле в Сухуме, поступил учиться и думал, что останусь в Абхазии надолго. Но как-то все равно тянуло домой, наверное, чувствовал, что там меня ждет судьба J. Вернулся в наш Госансамбль уже в 1970-м году и действительно встретил свою будущую жену.
– Романтично! Медея, Вы были совсем юной девушкой, когда пришли в «Симд». Значит, сразу после школы?
Медея: В то время абсолютно во всех школах были самодеятельные коллективы, это было обязательно. У нас, во Второй школе, руководителями ансамбля были корифеи хореографии Хазби Гаглоев и Аслан Кабисов – это два великих танцора, у которых я научилась танцевать. Потом они же руководили «Симд»-ом. В школе моим классным руководителем был Ленгиор Гусов, наш учитель истории, он же руководил огромным школьным хором, там девять человек было только аккордеонистов, я была в танцевальной группе, мы принимали участие в олимпиадах и всегда занимали первые места.
Гемир: Третья школа тоже занимала первые места! Мы лидировали попеременно, это исторический факт.
Медея: Да, я как раз собиралась это сказать, Гемир J. А потом открылась Школа-интернат, и у них тоже был очень сильный самодеятельный коллектив. Когда я окончила школу, Ленгиор Георгиевич сказал мне: «Ты пойдешь в ансамбль». Я ответила: «Хорошо», но вместо этого поступала в ВУЗ, и не прошла по конкурсу. Спустя несколько месяцев, я встретила Ленгиора Георгиевича, которого все это время избегала, не выполнив его требование. Честно говоря, я не хотела в ансамбль по единственной причине: была уверена, что мне не стоит пытаться стоять рядом с такими звездами с моим школьным уровнем хореографии. Он посмотрел на меня изумленно, как будто не поверил, что я могла ослушаться своего учителя. «Так! Идем со мной!», – сказал он и повел меня с Театральной площади прямо в театр, где на первом этаже в левом крыле располагался «Симд», и там уже прямо с порога объявил: «Я привел вам танцовщицу, которая будет у вас ведущей». Одним этим предложением он решил мою судьбу, такой был авторитет у Ленгиора Георгиевича. Как раз в это время из Москвы приехал Мэлс Шавлохов, окончив ГИТИС, его назначили художественным руководителем Госансамбля. За декабрь я полностью освоила программу, выступила на предновогоднем концерте и с первого января 1969 года была зачислена в состав ансамбля. Парный плавный танец тогда танцевали Вера Бекоева и Заур Техов, другой парой были Клара Котаева и Петр Техов. Мэлсу Мухтаровичу понравилось, как мы танцуем с партнером, Владимиром Галавановым, и он поставил нас второй парой…
27 лет я была на сцене, и не помню, чтобы когда-нибудь после «Симд»-а исполнителей Плавного танца вызывали повторно. Но однажды мы выступали в осетинском театре во Владикавказе и, оттанцевав свой номер, я забежала за кулисы, чтобы быстро переодеться. Сразу за мной прибежала одна из девушек хора и говорит: «Быстро надевай все обратно и выходи, нам не дают петь, вас требуют на сцену!». Я быстро надела косынку, длинные нарукавники, мы их называли «лапти», и вышла на сцену, а с противоположной стороны вышел Вало, мы поклонились под эти бурные аплодисменты… Володя танцевал очень красиво, и сам был красивым парнем с отличной осанкой, на носках танцевал легко и изящно. В парном танце главным считается мужчина – как он держится на носках и как он смотрит на девушку. Но пара должна подходить друг другу, только тогда вызывают на повторный поклон.
– Вы с мужем не танцевали в парном танце, например в «Хонгæ»? Вы тогда уже поженились?
Медея: Гемир в этот период вернулся в «Симд» после армии. Мы начали встречаться и вскоре поженились. В 1971 году родилась наша старшая дочь Яна, а в следующем младшая, Ирея. У нас четверо внуков. У старшей три дочери, а у младшей сын, они живут во Франции. Ирея поехала туда просто на каникулы по приглашению «Врачей без границ», у которых работала в Цхинвале, поступила в университет и осталась там. Сын носит фамилии обоих родителей.
– Дочери не захотели пойти по вашим стопам, в танцевальное искусство?
Медея: Они танцевали, когда учились в школе. Гемир работал тогда в городском отделе культуры, и девочки даже выступали в составе его ансамбля на концертах. Но профессионально заниматься танцами не стали.
– Как жила семья танцоров? Как вы справлялись, когда дети были маленькие, бабушки выручали?
Медея: То у одной оставляли, то у второй. Когда первый раз я оставила Яну у бабушки на время гастролей, я плакала всю дорогу в автобусе до Тбилиси, до аэропорта... Мы часто ездили на гастроли в составе нескольких коллективов Грузинской ССР. Хорошо, что тогда трехмесячных гастролей уже не было, обычно не более полутора месяцев. Но Гемиру в свое время пришлось испытать на себе прелести поездной жизни в буквальном смысле.
Гемир: Мы приезжали в какой-нибудь город, наш вагон отцепляли от состава и ставили в тупик на время концертов, и мы жили в этом вагоне.
Медея: Если был приличный вокзал, там была возможность принять душ, или же ходили в баню. В общем, экзотика J. Потом наш новый художественный руководитель Павел Битиев добился, чтобы на время гастролей нас обеспечивали гостиницей, и у нас даже оставалось время посмотреть город, что-то увидеть, а не искать баню. Райбег был очень требовательным, он не терпел расхлябанности, несобранности, добивался, чтобы мы и работали усердно, и выглядели, как настоящие звезды, и культурой высокой отличались. «Симд» действительно был визитной карточкой Южной Осетии, как бы избито это ни звучало. Простой пример – когда мы уезжали на гастроли, горожане приходили на площадь провожать нас. В трудные годы – в 90-е и потом в нулевые – ансамблю было тяжело во всем, нужна была форма, реквизит, да и артистам было нелегко – зарплаты не хватало ни на что, многие подрабатывали, ребята служили в обороне, буквально сидели в окопах, так что прежнего симдовского лоска не было. В советское время мы таких проблем не испытывали, зарплата была неплохая, руководство ансамбля брало на себя большую часть забот. Танцы были нашей работой, и мы справлялись.
– В 1989 году «Симд» торжественно отмечал свой 50-летний юбилей в Концертном зале в Большом парке. Тогда впервые в «Аланской сюите» развернули наш осетинский флаг, помните?
Медея: Это вызвало такую бурю эмоций в зале, такой восторг, все вскочили, аплодировали, что-то кричали. А в зале были гости из Тбилиси, которых эта реакция на флаг страшно напугала, они растерялись, не знали, как себя вести и… тоже стали аплодировать. Флаг вынесла в руках наша солистка Фатима Чибирова и эффектно развернула его у края сцены. Это действительно было впервые. Такой же необыкновенный эффект произвел наш флаг на сцене Осетинского театра во Владикавказе, где мы выступили во время гастролей.
– Медея, у Вас были сложности в тот период в связи с Вашей грузинской фамилией? Зритель нормально реагировал?
Медея: Зрители принимали меня очень доброжелательно, никаких проблем у меня не было в связи с тем, что я грузинка, но однажды, наверное, во избежание какой-нибудь непредсказуемой реакции меня объявили в сольном танце как Медею Дудаеву, по фамилии моей матери. Это было неожиданно, я сначала не поняла, кого объявили, потом обиделась, но срывать танец и портить концерт было не в нашем духе. Так что после концерта я категорически потребовала впредь объявлять меня под моей собственной фамилией. Ни в коллективе, ни в обществе меня никогда не воспринимали как чужую, я вместе со всеми сидела в подвалах с детьми при обстрелах во время и первой, и второй войны.
Гемир: Сейчас, как и во все периоды, в ансамбле большое значение придают национальному духу, и это правильно, одной техникой исполнения не добьёшься результата. У нас сильнейшим номером была «Аланская сюита», это был даже не номер, а большая постановка, она продолжалась 45 минут – обычно вторым отделением концерта.
Медея: «Аланскую сюиту» Хазби Гаглоев поставил в 1962 году, и она была необыкновенно популярна. Аланский костюм с кольчугой, шлемом, мечом и щитом производил неизгладимое впечатление на зрителей. Хазби требовал, чтобы даже взгляд танцоров соответствовал «аланскому взгляду», особенно в момент, когда перед боем мужчины уверенно и быстро выходили в центр сцены. Если ему что-то не нравилось, он говорил: «Я не понял, вы аланчики или аланы? Зал должен содрогнуться от вашего вида!». Сюита показывала целые картины из жизни алан, не только военные: игры, свадьба, аланский «Симд», который отличается от более позднего танца, хоровая группа исполняла песни. В начале был «Девичий танец», потом мы убегали, услышав, что идут мужчины, они готовятся к войне, мы выносили мечи и щиты и вручали их воинам, и начинался бой. Сюита была очень интересной и зрелищной, я очень хотела ее восстановить, когда уже была балетмейстером в Госансамбле, и начала работать над постановкой, но меня не поддержали, сказав, что это очень дорогая постановка, костюмы и другой реквизит являются буквально штучными произведениями и вряд ли нам дадут такие деньги. Я хотела подготовить сюиту и показать результат руководству, произвести впечатление и поставить их перед фактом, а потом уже добиваться финансирования. Но, к сожалению, не получилось. В свое время ее ставили Мэлс Шавлохов, затем Геннадий Биченов. Но сегодня в программе ансамбля есть только фрагмент сюиты. Мы с Гемиром и, думаю, многие ветераны «Симд»-а, будут очень рады, если «Аланская сюита» вернется на сцену в полном объеме исторической постановки Хазби Гаглоева.
Гемир: Этим мы выигрывали. На носках танцуют во многих академических ансамблях, но такой народной, исторической сюиты не было ни у кого.
Медея: Все-таки именно наши танцы на носках вызывали восхищение у зрителей, после концерта подходили и спрашивали, как вы танцуете на носках, это не больно? Или у вас специальная обувь? Один раз мы выступали в Москве на концерте в честь XXIV съезда КПСС. Поехали мы небольшим составом: хор, оркестр и три танцевальные пары: Владимир Галаванов, Петр Техов и Феликс Джиоев, в паре с которыми я, Клара Техова и Аза Лалиева. Мы должны были выступить в одном номере с грузинским, абхазским и руставским ансамблями, у нас небольшой выход – пять минут. Такой был регламент, страна была огромная и хотели показать искусство всех народов. Репетировали мы вместе, и танцоры ансамбля Сухишвили не могли понять технику наших движений. Смотрели на наши ноги и не могли уловить: «Как вы это делаете?». Мы попросили их сесть на пол, сели перед ними и пальцами рук показали, в каком порядке двигаться.
– Свои танцы у осетин в крови, но как вы достигали мастерства в исполнении танцев других народов? Как исполнить абхазский танец так, чтобы абхазы тебе поверили?
Гемир: Танец – не только движения, это выражение менталитета, у кавказских народов перекликаются многие танцы,поэтому каждая мелочь имеет значение: расположение рук, особенно кистей, посадка головы, взгляд и многое другое.
Медея: Это большой труд, особенно, если танцуешь перед зрителями той страны, чей танец исполняешь. Но свои танцы у нас действительно в крови. Если мы готовились к большим совместным концертам, то про осетинский ансамбль обычно говорили: «Ну, осетины профессора в своих танцах», и даже не выводили нас лишний раз на сцену во время репетиций.
– Прекрасное искусство танца сопряжено с изнурительным физическим трудом на репетициях. В мужских танцах высокая травматичность – прыжки с приземлением на колени, танцы на носках и т.д.
Гемир: Как в спорте, так и у нас травмы случаются довольно часто. Стоит сделать неверно какое-то движение и это может привести к вывиху, растяжению. У меня нередко случалось, как и у всех других, возвращаться домой, хромая после репетиции. Это балерины стоят на носках в пуантах, мы же стоим на собственных носках, это красиво, но нелегко. Еще такая особенность, мы рано уходим на пенсию, век танцора короток, и когда человек, привыкший к нагрузкам, оставляет танцы, у него в скором времени обязательно начинают болеть ноги. Так что нет возможности бросить танцы навсегда, обязательно надо заниматься хотя бы дома, делать упражнения, растяжки. Мы как шахтеры – 20 лет стажа и уходишь на пенсию, как бы молод ты ни был.
Медея: Женщинам тоже было нелегко, кто-то из великих танцоров сказал, что талия у танцовщицы должна быть такой, чтобы мужчина мог обхватить ее двумя ладонями. Это идеальное требование, и мы стремились соответствовать такому стандарту.
– Приходилось ограничивать себя, считать калории…
Гемир: Если бы мы сильно себя ограничивали, не смогли бы работать на сцене, потому что энергии тратилось неимоверное количество, хоть и привыкли к таким нагрузкам. Представьте ежедневно по три-четыре часа энергично двигаться в танце: кручение, прыжки, на коленях, на носках. На аппетит мы не жаловались, но держали себя в рамках, чтобы не прибавлять в весе.
– Вас обеспечивали гримом?
Медея: Вообще-то должны были, но нам не давали грим, мы покупали дневной тональный крем, румяна, тушь, пудру, помаду. Потом уже пользовались накладными ресницами. Грим сам по себе тяжелый, а под светом прожекторов он «плывет», так что даже хорошо, что у нас его не было.
– Есть чисто национальные моменты в наших танцах, например, девушки не должны поднимать руки выше уровня груди, двигаться как можно более плавно и т.д.
Медея: Да, это особенность наших танцев. В «Девичьем танце» мы поднимаем руки, но рядом с парнем ты руки не должна поднимать выше уровня груди. Одно из правил в парном танце – девушка не должна смотреть на парня, так она и танцует весь танец, опустив глаза. Хазби Гаглоев нам объяснял этот ӕгъдау – нельзя просто так смотреть в глаза, парень ищет взгляд понравившейся ему девушки, и если она посмотрела ему в глаза во время танца, это знак того, что он может засылать к ней сватов. Так что мы смотрели партнеру в танце только на грудь, чтобы не получить строгое замечание от Хазби: «Глаза!». Длинные рукава мужского костюма для того, чтобы рука парня во время танца не коснулась руки девушки, это считалось оскорблением. У костюма девушки были нарукавники, закрывавшие кисти. Сейчас молодежь даже не подозревает о таких правилах, но в старину они соблюдались, если горянка, например, просто выходила за водой, даже старики вставали – женщина идет!
– Какой танец для вас ближе других? Есть какой-то любимый?
Гемир: У нас зрители прекрасно понимают, что «Симд» и «Хонгӕ» – центральные элементы всего концерта, они доминируют. От первых тактов «Симд»-а замирает сердце, а когда мы делаем разворот, в зале начинается что-то невообразимое. Это только наш зритель так реагирует, понимая сакральное значениетанца. «Горский танец» тоже вызывает ностальгию, не устаю его смотреть.
Медея: «Хонгӕ» – это объяснение в любви, все чувства выходят наружу, хотя девушка не смотрит на парня. За один-единственный танец парень может раскрыть свои чувства девушке и добиться ее руки.
Гемир: Исполнить классический на-родный танец «Симд» удается далеко не всем. Даже ансамбль народного танца им. И. Моисеева не смог, хотя у них была постановка, еще довоенная, которая называлась «Симд». Моисеев создал программу «Танцы народов СССР», но с осетинским танцем им не повезло, получился какой-то хоровод.
– Каково на пенсии после такой активной творческой работы?
Гемир: Я руковожу студенческим ансамблем «Сармат» в ЮОГУ, там есть перспективные кадры для «Симд»-а. Но состав постоянно меняется, только добиваемся хороших результатов, как они покидают Университет. Поступают первокурсники, и приходится начинать с нуля. Несмотря на это, побеждаем на российских фестивалях и конкурсах. Многие из танцоров подрабатывают, сразу после репетиций бегут на работу, часто вид у них бывает уставший. Студенческая жизнь такова, понятно. Но, если говорить о Государственном ансамбле, я считаю, он должен быть элитным, артист ни о чем не должен думать, кроме творчества.
Медея: Гемир после ухода на пенсию работал в разных коллективах, я тоже некоторое время поработала в Лицее, потом семь лет была балетмейстером в Госансамбле. Я, признаться, вздохнула, выйдя на пенсию, видимо все-таки устала: репетиции, концерты, гастроли, выезды… В ансамбль пришли новые, молодые кадры, которые без устали репетировали и выступали как когда-то мы в их возрасте. Желаем успехов нашим молодым артистам, новых творческих достижений нашему всегда любимому «Симд»-у!
Инга Кочиева
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.