В конце ноября 2023 года в Южной Осетии тихо и незаметно прошла дата, отмеченная лишь немногими скромными публикациями: 35 лет назад было создано общественно-политическое движение «Адӕмон Ныхас», объединившее осетинский народ в едином движении сопротивления грузинскому национализму, в борьбе за свободу и независимость. В сегодняшнем интервью Ахсара Джигкаева, одного из лидеров «Адӕмон Ныхас», самого близкого соратника Алана Чочиева, много неудобных вопросов – о том, что происходит с народом, забывающим свою историю, полную не только трагических, но и героических страниц, о необходимости подготовки фундаментального труда по деятельности «Адӕмон Ныхас» и включении истории движения «АН» в школьные учебники. Отдельной главой, а не абзацем:

– Исследовать и написать историю общественно-политического движения «Адӕмон Ныхас» – это прямая обязанность государства. Мы, участники тех драматических событий, рассказываем о них в общих словах, вы пишете в формате газетного материала. Потому глубинные процессы для новых поколений остаются нераскрытыми и постепенно забываются. Что бы я ни рассказал для вашей газеты, это будет поверхностно. Но постараюсь выделить какие-то системные положения.

К 1980-м годам не многие в Южной Осетии знали, что был геноцид в 1920-х годах. Причина банальная – историки и руководители автономной области не смели поднимать вопросы геноцида, не знакомили население с трагедией, в которой погибло более 15 тысяч осетин! Между тем, в 1920-ые годы происходили те же процессы, что в 1990-ые, создавались те же программы уничтожения осетин. Тогдашние Жордания, Джугели и прочие каратели были такими же кровожадными, как и новые Гамсахурдиа, Китовани, Саакашвили, Якобашвии, Курашвили... Нет ничего хуже неусвоенных уроков истории, потому трагедия 20-х повторилась в 90-ые. Но спустя 35 лет снова нет тщательного исследования причин и последствий агрессии 1989-го, 2008-го.

В начале событий в 1988 году осетинские власти ни на севере, ни на юге все еще не понимали, что происходит. Они выступали против «Адӕмон Ныхас», убеждая, что грузины братья, что осетины сами разжигают конфликт. Но «Адӕмон Ныхас» уже провел огромную историческую работу, напомнив про трагедию 20-х годов. Это было важно, чтобы народ получил моральное право сопротивляться новой волне грузинского национализма. Нынешнее поколение осетин вновь обречено довольствоваться той поверхностной картиной трагедии, которая сформирована в обществе. Молодые не могут осознать суть событий, ибо они происходили до их рождения, а официальная пропаганда не показывает масштаба борьбы за Республику. Ограничились празднованием нескольких дат, без изучения этой важной части современной истории народа. Она требует исследования всей палитры политико-правовых и исторических реалий. Имена людей, которые реально боролись за Республику, преданы забвению. За 35 лет уже можно было собрать и издать академический труд. Это не государственный подход.

– Ахсар Иванович, почему национализм в Советском Союзе, не только в Грузии, оказался таким живучим, несмотря на официальную «дружбу народов» и «интернационализм»? Когда Алан Чочиев впервые взял слово «братский грузинский народ» в кавычки, это было все же неожиданно.

– Национализм стал развиваться в период распада СССР по простой причине – 70 лет единый народ гордился военными победами, культурными и космическими достижениями. И вдруг в отпавших республиках ничего этого не стало. Элитам на местах хвастать было нечем. В такие моменты они бросаются в мифологию – она не требует экономических вложений, хозяйственных компетенций. Кормили народ величием предков и, таким образом, заполняли идеологическую пустоту. А вину за неудобства жизни валили на русских, на Москву, на КПСС… Запад знает эти социальные процессы и умело их использовал тогда. Что касается «интернационализма» – его воображали себе только наши обкомовские работники. Повторю, коммунистическая власть не знала или скрывала историю трагедии 1920-х годов, которая продолжалась и в 30-е годы, и затем в 50-е. Нашу передовую молодежь и видных деятелей репрессировали, ссылали в лагеря. Грузинские националисты задолго до событий 1990-х запретили мероприятия в рамках советской идеологии, такие как «Дни Южной Осетии», которые раньше проводились в Тбилиси и собирали тысячи осетин, стали закрывать центры осетинской культуры, скажем, осетинский любительский театр. Не говорили наши власти и о сегрегации по национальному признаку, когда от перемены фамилий зависел карьерный рост осетин в Грузии. Никто бы не дал Илико Сухиеву возглавить народный ансамбль танца Грузии, если бы он упорствовал в своем осетинстве. Я его не осуждаю. Но мне противна наша образованщина, которая лишила молодые поколения знаний о своих великих соплеменниках, начиная с Григория Токати, Гайто Газданова и др. Наши обкомовские ставленники послушно исполняли негласные установки Тбилиси, изолируя народ от его выдающихся представителей. Если проследить советский период, за редким исключением, более антиосетинскую власть, чем та, что была в Южной Осетии трудно представить.

Что касается «интернационализма», он закончился не вдруг, и не после т.н. «чочиевских кавычек» в «Письме абхазским друзьям». Кстати, Чочиев письмо не составлял, он только подписал документ как председатель «Ныхаса». В это время в Грузии уже звучали открытые призывы отменить автономии, ограничить рождаемость «негрузин» и т.д. У нас уже были жертвы отрук боевиков. Поэтому кавычки были констатацией положения. «Братский грузинский народ» без кавычек звучал бы в тех условиях как издевательство над понятием братства. Грузинские идеологи называли осетин «пришлыми», «гостями», а это однозначно не братство, не так ли? Но чтобы скомпрометировать «Адӕмон Ныхас» и Алана Чочиева, руководство Грузии начало спекулировать этими кавычками, а наши чиновники подхватили гонения против организации.

– На одном из первых заседаний «Адӕмон Ныхас» шел спор о том, как назвать организацию – народным фронтом или общественным движением. Изначально ставились задачи сохранения осетинского языка и национальной культуры, а слово «фронт» звучало агрессивно и отпугивало интеллигенцию.

– Да, тревоги начались с гонений на осетинский язык. Задача защиты родного языка была естественной по мере того, как Тбилиси начал резко сужать сферу его употребления. Присылали постановления по поводу перевода делопроизводства на грузинский язык. Это делало очередное поколение осетин неграмотными, ведь в 1990-ые мало кто умел писать и читать на нем. А в область уже присылали документацию на грузинском. Так было и в 30-ые: осетин дважды превратили в неграмотное население. Ввели грузинский алфавит, а писать и читать никто не умел. Некоторое время осетины пользовались латиницей. И опять надо было начинать обучение с начала. В итоге, перешли на кириллицу и вновь проблемы с навыками письма! Мало кто сегодня понимает, к каким серьезным проблемам в образовании, в развитии народа, в общении осетин это приводило.

Сопротивление начали студенты ЮОГПИ, активные и толковые ребята Алан Парастаев, Роберт Бетеев, другие. Они внимательно следили за всем, что происходило в СССР, в Грузии. Созданное ими движение затем и получило официальное называние: «Демократическое движение в поддержку Перестройки «Адӕмон Ныхас»». Никаких «фронтов» в названии не было, просто в то время на слуху было такое определение организаций «неформалов». Поэтому наше движение автоматически называли «фронтом».

– На первом заседании в ноябре 1988 года был создан Координационный совет. Как избирали руководство и как принимались решения?

– Это важнейший вопрос. На том заседании в ЮОГПИ Нафи Джусойты отказался возглавить движение. Он понимал степень ответственности или же не считал нужным связываться с молодежным движением. Что ж, в то время у нас было много тех, кто верил в непобедимость КПСС. Обязанности лидера «взвалили» на Алана Чочиева: он выступил с политически грамотной речью, и все решили – раз такой компетентный, то и будешь лидером.

– Алан Чочиев тогда впервые сказал, что советская система имеет иерархическую структуру, несправедливую по отношению к национальным автономиям. Слово «иерархия» сразу стало очень популярным в народе.

– Чочиев сделал анализ деятельности неформальных движений по всей стране, всего, что происходило с центральной властью, анализ политической системы и реформ, проводимых Верховным Советом. Заведомо было ясно, что такие перемены не могли быть осуществлены без слома советской системы, той самой «иерархии», где союзные республики считали себя ущемленными со стороны «центра», а автономии – со стороны республик. Стал очевидным рост национализма среди республиканских элит СССР, Грузия была в авангарде перемен. Впервые технологии цветных революций были применены в Грузии – вместо Майдана был проспект Руставели и события 9 апреля 1989 г. Выводы Чочиева были конкретными: надо готовиться к нехорошему развитию событий. «Надо готовиться – давай, возглавляй и готовь!» – такое было резюме собрания. И никаких не может быть сомнений, что всю политическую и правовую платформу сопротивления грузинскому национализму, программы реформ и участие населения в движении подготовил «Адӕмон Ныхас» во главе с Аланом Чочиевым. Перемены в стране были обвальными, и было важно хотя бы в общих чертах доносить до населения их суть и угрозы. Число собраний и митингов по всей области перевалило за сотню. Это был тяжелый и рискованный труд, о котором мало кто имеет представление.

– Изначально было принято решение поднять статус автономной области до уровня автономной республики в составе ГССР. Нельзя было требовать сразу республику в составе СССР?

– Это важнейшая тема становления Республики, о которой, опять повторю, мало, кто знает. Почему Декларацию приняли в декабре 1991-го? Почему Акт о независимости приняли в мае 1992-го? Ни раньше, ни позже! Вопрос в том, что пока существовали Конституции Советского Союза и ГССР, нам нельзя было поднимать статус до «независимого» – это было бы актом сепаратизма. Советское законодательство позволяло изменить статус области до автономной республики в составе ГССР. Это не нарушало территориальную целостность, но давало возможность использовать «право на самоопределение». И только после того, как Верховный совет Грузии отменил советские законы, мы получили право объявить республику в составе СССР, который еще существовал. В Южной Осетии были проведены известные референдумы. Напомню, отменив, в целом, советские законы, ВС ГССР тихо и незаметно отменили Закон о создании автономии Южной Осетии 1922 года. Если бы не «Адӕмон Ныхас», это решение никто бы и не заметил в руководстве Южной Осетии. Между тем, это стало бы приговором нашему политическому статусу!

– Сыграло свою роль и то, что в октябре 1990 года звиадисты, ядро национализма, победили на выборах в Верховный Совет Грузии.

– Да, в 1990 году там пришли к власти националисты и тут же потребовали упразднить автономии. Они строили унитарное государство репрессивными методами, реализуя лозунг «Грузия для грузин»! Мы в «Адӕмон Ныхас» это видели, но этого не видел Обком, не видел Реском Северной Осетии. Или же не хотели видеть. И вместо самостоятельных мер по защите политических прав власти начали давление на нашу организацию. Любые наши ошибки могли закончиться плохо для нас, требовалось делать шаги политически взвешенные, исключительно в рамках права. Мы с Аланом даже предпочли жить и работать в одной квартире – два года (1989-1990) были вместе, того требовала напряженная ежедневная работа.

Куда-то исчезла информация о том, как мы активно сотрудничали с абхазами, с Конфедерацией народов Кавказа (КНК) и с организациями республик Северного Кавказа. Встречались на съездах, обменивались документами, согласовывали принципы борьбы. Общего действительно было много. Напомню, в Абхазии выступления начали студенты и педагоги грузинского сектора Университета, получавшие из Тбилиси инструкции протестов против автономии Абхазии, они и спровоцировали там конфликт.

Точно так же последние несколько лет Тбилиси наращивал количество грузинских студентов в ЮОГПИ. Их не хватало для таких же массовых акций, поэтому ректорат получил указание принимать без препятствий абитуриентов из регионов Грузии. Расчет был на создание самостоятельного грузинского отделения, который стал бы центром грузинского влияния в Цхинвале, по примеру Сухума. Я встречался специально с тогдашним руководством нашего института, объяснил, что такое количество абитуриентов из Грузии угрожает интересам Южной Осетии. Беда в том, что у нас никто из руководителей области не брал на себя смелость противостоять опасным приказам из Тбилиси. Хотя, например, председатель Совета профсоюзов Урузмаг Санакоев по нашей рекомендации предпринял шаги по созданию независимой организации профсоюзов Южной Осетии, избавив их от давления из Грузии.

– Все это время вы хорошо понимали, что в любой момент вам могут предъявить обвинения собственные власти и завести уголовные дела, вы рисковали своими судьбами. Но народ был вам опорой.

– Отношение наших властей было различным. Например, Александр Парастаев, член Президиума Облсовета взял на себя ответственность и открыл историческую сессию, в то время как остальные руководители Области, имена которых известны, четыре часа бойкотировали сессию. Банально спрятались. Уголовные дела на нас открыли после первых же наших политических выступлений, митингов. Я в прошлый раз на своей странице во «ВКонтакте» опубликовал письмо Александра Дзасохова, который просил грузинское МВД принять меры репрессийпротив «бунтовщиков» в Южной Осетии, против «Адӕмон Ныхас». Нас преследовали наши же органы безопасности, находившиеся под большим прессом спецслужб Грузии. Но были и сотрудники, которые предупреждали нас об угрозах.

Народ был опорой всего процесса. Это было последнее советское поколение грамотных людей в Южной Осетии, последнее поколение, которым были понятны наши политические выступления на митингах. Алан Резоевич выступал с фундаментальными речами, после чего мы с друзьями в более доступной форме старались излагать эти политические тезисы. Понимание людьми наших задач было очень важным, при этом народ вдохновлял нас, мы знали, что люди ждут от нас действий. Было невероятное единство населения.

– Членство в «Адӕмон Ныхас» фиксировалось официально? Дело в том, что многие разделяли ваши идеи, но не все они ходили на митинги.

– Отсутствие конкретики позволяет спекулировать в этой теме. Потому и нет фиксированной истории «Адӕмон Ныхас». Вряд ли кто-то из мемуаристов, рассказывающих, как они спасали народ и строили Республику, хотя бы просто стоял рядом с нами, не говоря уже о том, чтобы выступать на митингах. «Адӕмон Ныхас» был полноценной организацией, со штаб-квартирой, с президиумом. У нас был секретарь, наша боевая подруга Генриетта Гогичаева. Она вела все дела, протоколы собраний, поступления финансов, расходы, членство… Это был колоссальный труд.

– Значит, есть надежда, что существует архив организации, и научным работникам будет над чем работать, если они будут этим заниматься.

– «Если будут», то да… Но, смотря, кто будет и как? Уже тогда старались уничтожить документальные свидетельства нашего движения. В здании Верховного Совета сгорел огромный архив видеоматериалов, который наши операторы собирали, рискуя жизнью. Пожар случился именно в той комнате, где были собраны видеоматериалы. Потому так мало документальных кадров. То, что не было проведено расследование, говорит о том, что это была преднамеренная провокация местной агентуры Грузии. Многие материалы огромной работы депутатов Первого созыва не дошли даже до архива. Если кому-то стоит воздавать уважение, это Алексею Маргиеву, который частным образом собирал материалы, выполняя функции государственных институтов. Какие-то документы спасали Лариса Остаева, Зара Чочиева... В общем, что-то найти можно.

– Когда в 1990 году готовились выборы в Верховный Совет, Положение о проведении выборов составила молодежная организация «Ӕвзонгад», то есть было молодежное крыло «АН».

– Эти молодые люди много работали над собой, были в курсе демократических перемен. Молодежная организация внесла ценный вклад не только в составление Положения о выборах. Было не так просто подготовить документы, собирать кворумы областных сессий. Депутатов Облсовета собирали поодиночке со всей Южной Осетии. Затем приняли решение по выборам. Юрий Дзиццойты был Председателем Избиркома, добросовестно поработал. Подготовительная работа была проведена большая: формирование участков, списки избирателей, избирательных комиссий по всей Республике, и это все – при сильнейшем давлении местных и грузинских властей.

– Власть Компартии к этому моменту была номинальной?

– Никакой! Она ни на что не реагировала, застыв в надежде на победу КПСС. В отличие от наших, в Абхазии партийные органы объединились с «неформалами», действовали скоординировано. Наши же партийные власти, напротив, такое объединение категорически отвергали. Открыто заявляли, что «эти игры» скоро закончатся, «вас переловят и пересажают», а КПСС будет властвовать всегда. Фактически работали на раскол сил. Полгода народ проводил забастовки и голодовки, добиваясь от Обкома содействия в сопротивлении, принятия конкретных решений. Не дождались. За эти полгода люди потеряли все сбережения. Зарплат уже не было, Тбилиси «закрыл» бюджет Южной Осетии. К началу «горячей» стадии конфликта и блокады области население обнищало, скудные личные запасы истощились. Тем более героическим, достойным высших похвал было поведение людей.

Надо понимать, насколько важным для нас было сотрудничество Обкома, ведь только через них Южная Осетия могла выходить на связь с центральными властями в Москве. Через общественные организации с Москвой было бесполезно связываться, Москва сама боролась против «неформалов». В Северной Осетии нас также преследовали, запрещали распространять прессу, проводить собрания, митинги. Так продолжалось, пока ситуация не изменилась кардинально в худшую сторону после разгрома ГКЧП. Националисты в Тбилиси, потеряв всякий страх, начали погромы и убийства, возросла угроза самому существованию Южной Осетии.

– Расскажите о газетах – «Адӕмон Ныхас» и «Ариаг Мон».

– Это еще одна захватывающая история. Типографии Южной и Северной Осетии отказались печатать наши газеты. В редакциях СМИ был запрет на сотрудничество с нами. В очередной поездке в Москву Алану Чочиеву дали адрес издательства в Прибалтике, которое уже печатало газеты организаций «Саюдис» и других. Мы собрали деньги, командировали двух членов президиума в Ригу с материалами. Там за немалую оплату издали Первый номер газеты. Тираж везли в Южную Осетию «подпольными» путями – его могли изъять, арестовать наших людей и т.д. Материалы готовили сами, это были актуальные правовые и политические статьи. Ни о каком сепаратизме и национализме там речи не было. Все тексты были авторские, писали Алан Чочиев, Зелим Цховребов, я, и другие. На первых страницах были наши программные обращения. Ответственность была персональная, каждого за свои материалы, все они утверждались на Президиуме «Адӕмон Ныхас».

– После выборов сразу началась война, ответственность «Адӕмон Ныхас» возросла еще больше. Как вы справлялись?

– Во-первых, в Южной Осетии сразу ничего не началось. Это для бывшей элиты «сразу» что-то начиналось каждый раз, но не для нас и для людей, которые внимательно следили и анализировали процессы в стране, которые складывались из тенденций. В этом и было наше преимущество – мы прогнозировали ход событий и, как могли, готовились к угрозам. Уже были перестрелки в городе с грузинскими вооруженными провокаторами, был убит юго-осетинский офицер. Мирного жителя с. Кехви Тигиева грузинские бандиты забили насмерть. Этого уже никто, видимо, и не помнит. Войны еще не было, но убийства, избиения и террор уже охватывали районы. Бандитские посты и засады грузинских неформалов покрывали паутиной села и дороги, жертвами расправ становилось все больше мирных жителей. Наша сила во многом основывалась на согласованных действиях с руководителями отрядов сопротивления, которые возникали стихийно. Город был уже в осаде, Москва закрыла свои «каналы» связи с областью, Обком был парализован. Это положение заставило нас что-то предпринимать самим. Тогда и появились Хубул, Ацамаз Кабисов, Алан (Парпат), Алихан и другие командиры – люди, с которыми у нас было неплохое взаимопонимание. Оно продолжалось, пока интриганы и провокаторы не стали разъедать наши ряды.

«Адӕмон Ныхас» оставался чисто общественно-политической организацией. Мы сосредоточились на правовой и политической специфике движения. Это позволяло нам избегать обвинений в вооруженном терроризме, чего добивался Тбилиси. Они старались преградить нам путь к политическому общению с международными организациями. Ведь мы часто встречались с делегациями ОБСЕ (тогда СБСЕ) и другими, которые заезжали в Южную Осетию через тбилисские офисы. Иностранцев настраивали на встречу с «дикарями», в чем некоторые участники делегаций сами признавались, приходя в изумление, когда члены «Адӕмон Ныхас» начинали отстаивать свои позиции положениями Международного права, Документами ООН, Хельсинскими и прочими соглашениями… Помню нашу с Аланом Чочиевым встречу с Личным представителем Действующего председателя СБСЕ, организации, которая только что открыла Миссию в Тбилиси и собиралась заключить с Южной Осетией Меморандум о взаимопонимании, чтобы начать сотрудничество. Это был венгр Иштван Дьярмати, который, конечно, слышал про венгерских ясов и особо не вредничал, но все же настаивал, чтобы в документе осетинская сторона обозначалась как «руководство Южной Осетии». Мы целый месяц согласовывали статусы сторон и настояли на формулировке «руководство Республики Южная Осетия»...

Повторяю, я рассказываю о событиях поверхностно, нужно серьезное исследование. В противном случае об «Адӕмон Ныхас» так и останется впечатление на уровне: молодежь собралась, пошумела, и вдруг на южных осетин счастливо свалилась Республика, вдруг появилась Конституция, появились регламенты, начал работать Верховный Совет! С 1988 года мы прошли эту напряженную политическую и военную эпопею и привели процессы к Республике, к Акту 1992 года о независимости, к подписанию Сочинских мирных соглашений в 1992 году. В Южную Осетию ввели миротворческие силы, и мало кто знает, сколько труда было приложено, чтобы этот документ был четырехсторонним, с самостоятельным участием Южной Осетии. На Документе стояла отдельная подпись делегации Южной Осетии. Документ впоследствии исчез опять-таки не без участия местных предателей. Тем не менее, это было работой политической организации «Адӕмон Ныхас» и наших единомышленников.

В 1993 году мы назначили выборы в ВС Республики и стали готовиться. Но к тому времени под давлением северо-осетинских, московских и местных провокаторов дискредитировали Алана Чочиева и всех членов фракции «Адӕмон Ныхас». Нас уже не избрали. Мы законно и мирно передали власть. С этого времени полноту ответственности стали нести вновь избранные власти. Это был более трагический период нашей истории, чем сама война. Сколько народа пострадало и погибло в т.н. «разборках» после войны!? Увы, так бывает везде, где на смену власти, добившейся свободы, приходят профаны, не отличающие важные документы от «филькиных грамот»! Тем не менее, события надо внести в историю в реальном виде. Никто не имеет права выкидывать «неудобные» страницы из политкорректности. Сегодня новые поколения понятия не имеют, как и кем были достигнуты масштабные результаты в те сложнейшие периоды. Иногда приходится шутить, что если бы в то время мы были в условиях, в которых находятся нынешние деятели, мы бы уже тогда сидели в ООН.

– Не думаете написать собственные воспоминания?

– Мои мемуары могут остаться частным мнением. Это слишком большая работа, государственная. Такую работу выполняют НИИ, но им, видимо, сложно идти против официальной точки зрения, согласно которой Алан Чочиев и «Адӕмон Ныхас» были «разжигателями межнациональной розни» и «расхитителями народного имущества»! Я понимаю наших историков, им трудно идти против инсинуаций власти. Так историки-конформисты уже вели себя – после событий 20-х, 30-х, 50-х годов, когда факты, включая массовые репрессии, так же замалчивались. И сегодня им легче оставить «Адӕмон Ныхас» с реноме «разжигателей и расхитителей», чем признать и обнародовать факты истории. Стыдно сказать, доктор исторических наук Алан Чочиев, изгнанный с Родины и умерший на чужбине, по сей день не реабилитирован!

– Отдельные мемуары и монографии с анализом происходившего могут дополнять учебник новейшей истории. Это приемлемо?

– У нас много героев, заслуживших право стать образцами патриотизма и героизма. На чем воспитывать патриотизм, если не на их подвигах? Скажем, школьники знают «Басмача»? А ведь он, бывший «афганец», в бою показал чудеса храбрости. Когда погиб, грузины из уважения к его доблести сами отдали его тело нашим воинам. Поэтому я говорю, если писать реальную историю, ее надо писать с именами и конкретными делами. История «Адӕмон Ныхас» и борьбы народа должна быть в учебнике истории Осетии отдельной большой главой, а не абзацем, она должна быть основой для воспитания самосознания молодежи. Это история успеха и победы, не только военной, но и правовой, политической. В 90-ые годы тысячи армян отдали жизни за субъектность Нагорного Карабаха, потом пришли «другие» армяне и сдали Карабах с потрохами. Потому, что никто не изучил уроки борьбы за Арцах.

История страны это не только манифесты и празднование дат. Если десять раз отпраздновать независимость, десять раз независимее не станешь. Без конкретных дел, без политических успехов развития нет. Необходимо знать сполна драматическую историю строительства РЮО.

– Официально «Адӕмон Ныхас» не заявлял о прекращении своей деятельности, она постепенно перешла в другую плоскость, в парламентскую?

– «Адӕмон Ныхас» вошел в Верховный совет в качестве фракции. Саму организацию некоторые наши последователи «утопили» в склоках и дрязгах. Мы продолжили работу в законодательном органе, где тоже было не просто преодолевать сопротивление. Я в Верховном Совете возглавлял работу по четырем направлениям – по информации, образованию, культуре и религии. По всемэтим областям надо было принимать законы. Кстати, нелегко далась работа над «Законом о СМИ»,первым законом, который позволил журналистам посещать любые государственные заседания, открыто выражать свое отношение к процессам, критиковать недостатки. На основе Закона появилось первое независимое ТВ РЮО, независимые журналисты и операторы, заложившие основы новой журналистки Южной Осетии. Появилась Первая независимая полноформатная газета «Ард» – в то время лучшая аналитическая газета. В вопросах религии точно также – Александр Пухатэ, наш соратник, создал приход и занялся возрождением Аланской Епархии при содействии моего Комитета. Надо было строить все свое, во всех сферах... Слава Богу, у нас были прекрасные люди, патриоты, образованные и высокоидейные.

– Сейчас Вы занимаетесь публицистической деятельностью?

– Пописываю исторические и аналитические статьи, публикую их в социальных сетях. Это самые разные документы, отражающие события новейшей истории и не только РЮО. Кто знает, что в 1991 году председателем Комиссии по формированию Конституции у нас был Хазби Гаглоев, генерал юстиции, заслуженный юрист СССР? А другой генерал юстиции, Петр Гатигкоев, был членом комиссии, вместе с другими лучшими юристами Южной Осетии? А сейчас у нас принято вольное переписывание Конституции.

Главной для меня является тема воссоединения Осетии-Алании. Без единства мы все выглядим недорослями, не понимающими значения Родины и нации. А это условие заката, раннего или позднего, но заката!..

Инга Кочиева