Аланская Епархия. На юге Осетии возрождение православия происходило одновременно с возрождением национального духа. Поэтому для большинства граждан РЮО понятие независимая Республика Южная Осетия неразрывно связано с понятием Аланская Епархия. Сегодня национальная церковь переживает непростые времена. Давление на духовенство Аланской Епархии идет и со стороны РПЦ, и со стороны дружественной Русской церкви ГПЦ, фактическое непризнание каноническойтерритории Аланской Епархии, вдобавок ко всему большое количество внутренних проблем... За прошедшие годы так и не удалось существенно наполнить содержанием понятие Аланская Епархия. И, тем не менее, Аланская церковь со своей многочисленной паствой продолжает оставаться главным духовным и обязательным христианским центром юга Алании. О присутствии сразу трех церквей на территории Республики, некоторых разногласиях с приверженцами традиционной осетинской веры, усилении роли церкви и будущем Аланской Епархии наш разговор с Благочинным церквей Южной Осетии отцом Иаковом (Хетагуровым).

– Отец Иаков, затрагивая вопрос единства нашего народа, всегда в той или иной степени затрагивается духовная составляющая. Малочисленный, по сути, народ, еще более малочисленное население, которое проживает в южной части Алании и фактическое разнообразие церквей, присутствующих на нашей территории. Помимо Аланской Епархии здесь усиливается присутствие РПЦ, вопреки политическим реалиям на нашей территории все еще продолжает бытовать ГПЦ, как веяние времени последователей традиционно осетинской веры становится все больше, ну и вопреки определенным запретам не ослабляют свою деятельность и отдельные секты. Получается, что духовного единства народа нет и при сложившихся реалиях само это понятие призрачно?

– Несмотря на определенные акценты, которые ставятся в этом разрезе у нас в Республике, в принципе, это не только наш феномен. Есть развитые страны, которые весьма известны многообразием церквей, представленных на их территории. В Австралии, которая, по сути своей, страна не православная, представлены, к примеру, и Сербская Православная церковь, и Русская, и Греческая. Национальные церковные традиции имеют свои особенности. В том, что церковь территориально делится, нет в принципе никаких противоречий. Другое дело, что нас мало и мы это ощущаем отчетливее. Исторически так сложилось, что 70 лет мы фактически были в составе советской Грузии, до этого в Российской империи, сейчас мы независимое государство. Присутствие на нашей территории трех церквей и есть последствия геополитических реалий.

После распада СССР в Южной Осетии образовался вакуум. Мы обращались к Патриарху Алексию II, но в последствии оказались вне Церкви. Нам говорили, что Южная Осетия «территория Ильи, который и должен вас окормлять». Словом, Москва не хотела идти на конфликт с Илией II и тогда мы нашли выход и обратились в Русскую Православную Церковь за рубежом. Нас приняли. А после того, как началось объединение РПЦ и РПЦЗ, одним из условий Москвы стало то, что зарубежники не должны иметь приходов на канонических территориях других церквей. Круг замкнулся. Вот так от нас, православных христиан в Южной Осетии, отказались, только чтобы не портить отношения с Грузинской церковью. И тогда церковь юга Алании перешла в греческий Синод противостоящих, который находился в каноническом общении с РПЦ за рубежом. Сегодня Аланская Епархия независима и признается лишь Греческой церковью, которая собственно и даровала ей самостоятельность.Если брать краткую историю аланской церкви, то мы нового ничего не создавали. Мы восстановили Аланскую Митрополию, которая была учреждена Вселенской церковью ещё в средние века.

– Кстати, почему историю христианства в Алании ошибочно принято отсчитывать с Х века? Упоминаемая на севере дата 1100-летия Крещения Алании во многом перечеркивает как минимум шесть веков, на протяжении которых осетины были приверженцами христианской религии...

– В Х веке на территории Алании установилась кафедра, которая находится в Архызе. Именно там и пребывал Митрополит Аланский. Говоря о 1100-летии, подразумевается именно дата установления митрополичьей кафедры. Другое дело, когда говорят, что крещению Алании 1100 лет, это в корне неправильно. По крайней мере, православию на юге Алании гораздо больше лет. И выдумывать что-то новое здесь нет необходимости. Достаточно обратиться к истории соседней Грузии. Это – православная страна, которая отсчитывает свое крещение с IV века, когда святая Нина пришла проповедовать в Иверию. Отсюда, собственно, и началась история христианства в этой стране. Для чего в данном случае мы берем историю крещения Грузии? Дело в том, что по пути, проходя через Аланию, и неся свою проповедь, она (проповедь) не вызвала ни особогоблаговоления, ни особых протестов – аланы… уже были знакомы с верой(!), «которую принес грек Андрей» (первозванный – прим.ред.).А это 40-е годы I века. Поэтому мы в Аланской Епархии считаем, что если праздновать принятие Аланией христианства, то необходимо отмечать совсем другую дату – крещению Алании как минимум 1600 лет.

– Тем не менее, христианство все же не считается исконно национальной верой осетин. Другое дело, что православие и национальная вера гармонично сосуществовали среди одного народа на протяжении многих веков. Сегодня и христианство, и национальная вера на равных правах прописаны в Конституции РЮО. При этом в последнее время, следует признать, присутствуют определенные проявления нетерпимости по отношению друг к другу. На севере Осетии это уже спровоцировало открытые факты конфликта. Не кажется ли Вам, что это искусственно навязываемое противостояние извне, направленное на духовное разложение нации?

– Восстановление этнических, народных, религиозных обрядов – нормальное явление. У нас, спустя века, снова независимое государство и мы возрождаем все то, чем жили испокон веков наши предки. Но я бы лично не акцентировал внимание на каких-то существенных различиях. Единственное, я против самого термина «верования». Вера может быть только одна. Я множество раз общался с людьми, приверженцами традиционной осетинской веры. Конечно, бывают разногласия, но мы находим общий язык. Да, очень много в наших православных обычаях от традиционной национальной веры. Есть такое, но где-то 70-80 процентов составляют архаичные установки христианской обрядовости, просто искаженной, так как мы много времени, после нашествия монголо-татар, находились без окормления духовенства. То есть практически у нас внутреннего коренного священства не было. Сейчас мы служим на осетинском языке, перевели практически всю литургию, совсем недавно появились ноты песнопений на осетинском языке. Но какого-то противостояния быть не должно. В Осетии, в частности, в северной ее части, прекрасно сосуществуют христианство и мусульманство. Я знаком с муфтием Хаджимуратом Гацаловым, который очень мудро ведет работу с мусульманской частью осетинского народа. И я считаю, что мы должны сохранять братство. С другой стороны, Церковь не может соглашаться с отдельными правилами, которые, скажем так, устанавливают отдельные приверженцы национальной веры. К примеру, часто можно услышать, что в Джерском храме нельзя ставить свечи, нельзя при молитве возносить чашу с вином, нельзя, чтобы туда ходили женщины. Кто определяет такие правила? Почитание Уастырджы это в христианстве почитание предков. Это почитание родом из патриархального общества. Но когда речь идет о молитве, об обращении к Богу, на мой взгляд, ограничений быть не должно. Есть много народных обрядов, которые церковь может только приветствовать. Но есть также много обрядов, которые предлагаются в обмен богослужению. Никакого разногласия быть не должно. Тем более, что угроза национального разобщения уходит корнями в другое направление. К тому же есть проблема в виде сектантства и это именно тот случай, когда бороться с ней нужно сообща... Еще раз повторю, у церкви есть свое место в устройстве государства, у национальной веры, национальных обрядов – своё. И церковь против них не выступает. Если нет деструктивного элемента, то мы только за популяризацию национальных традиций.

– К тому же у Аланской Епархии есть куда более важные проблемы. На территории Южной Осетии по-прежнему присутствует грузинская православная церковь. Почему мы, и в данном случае Аланская Епархия, соглашается с присутствием на своей канонической территории священников церкви, патриарх которой благословлял грузин на убийства осетин?

– Это весьма деликатный вопрос. После войны 2008 года в Абхазии в Кодорском ущелье был грузинский монастырь и грузинских священнослужителей за отведенное время попросили покинуть территорию Абхазии. Наши ребята в то время тоже попросили покинуть грузинских священнослужителей Ленингорского района, который вновь вернулся под юрисдикцию Южной Осетии. Но этого не произошло. Насколько мне известно, случилось вмешательство тогдашнего патриарха Всея Руси Алексия. Вопрос решался на уровне высоких чинов спецслужб Российской Федерации. И сегодня есть определенная поддержка ГПЦ со стороны высшего духовенства РПЦ. Это не секрет. И это тот случай, когда могущественное влияние сильнее, чем наши аргументы.

– В итоге на сегодня через своих священнослужителей на территории Ленингорского района грузинские спецслужбы получают определенную информацию о процессах, происходящих здесь. Но главное, альтернативы грузинским священникам Аланская Епархия за эти годы предложить так и не смогла. На территории Ленингорского района меценатами Ванеевым и Каркусовым построен православный храм, который так и не смог обрести своего священника. И в этой связи вопрос – почему не проводится необходимая работа по подготовке кадров духовенства?

– Может, прозвучит странно, но очень мало желающих. Мы можем отправить желающих и в Грецию, в Афинский университет, нам не раз предлагала обучение и Московская патриархия. Пока в этой ситуации мы находим только один выход – не на постоянной основе, но периодически проводить службы в Ленингорской церкви. В Аланской Епархии мало священников. Отец Алексей служит в церкви Константина и Елены, но выезжать на какие-то службы за пределы своей церкви по состоянию здоровья он не может. Отец Георгий (Джанаев) приехал из Греции, одну неделю он проводит службы в Згудерской церкви, одну находится в Церкви святой Богородицы в селении Хетагурово. Я служу одну неделю здесь, одну в Ленингоре. Отец Симон проводит богослужения здесь в мое отсутствие и неделю в храме в поселке Знаур. Нас всего четверо, и мы пытаемся охватить всю Республику. При этом есть нюансы, которые не позволяют каждому стать священником. У нас есть несколько человек, которые могут стать священниками, но очень опасно в вопросах веры настаивать. Человек должен сам прийти к Богу, тем более, когда речь идет о том, чтобы посвятить всю свою жизнь богослужению.

– Давний вопрос, будет ли рукоположен новый епископ Южной Осетии и что мешает его появлению?

– Его появлению мешает то, что нужен кандидат. Епископа просто так не ставят, это должен быть опытный человек, пользоваться поддержкой большинства и у него должен быть опыт монашества примерно 7-10 лет. При этом желательно, чтобы он был местный, потому что здесь очень много особенностей. Я надеюсь, что в скором времени ситуация коренным образом улучшится. Единственное, что я хочу сказать: чтобы всегда было взаимопонимание между РПЦ и той же Аланской Епархией, и чтобы было понимание того, что мы делаем одно дело.

– РПЦ по факту уже вошла на каноническую территорию Аланской Епархии. Был момент, когда началось определенное давление на национальную церковь и это сопровождалось определенными скандалами. Много вопросов и относительно взаимосвязей с северо-осетинским духовенством, которое также перманентно старается не замечать реалии, связанные с усилением роли Аланской Епархии в жизни осетинского народа. Есть устойчивое ощущение, что высокие церковные чины превратились в политических игроков, пытаясь перевести проблему именно в политическую плоскость...

– К сожалению, мы стали заложниками этой большой игры. Нас называют раскольниками, но даже делают это не так, как принято в православии. Нам вообще не дают слова. При этом не могут указать и на ошибки, поскольку их нет – мы руководствуемся исключительно канонами православия. Нас сложно упрекнуть в деструктивной позиции. Ведь Московская патриархия сюда не заходила. Мы просились, но нас не приняли. Это вопрос политический. Нам рекомендовалось окормляться у Грузии, что в принципе невозможно. Первый священник возрожденной спустя века Аланской церкви был рукоположен именно Русской Православной церковью за рубежом. Мы возродили Аланскую Епархию. И рассчитываем только на ее признание как автономной единицы. После напряженных отношений, которые были после митрополита Ставропольского и Владикавказского Феофана, мы понимали, что путь конфронтации не перспективен и не нужен. Более того, он рано или поздно приведет к тому, что православие в той или иной мере пострадает, а воспользуется этим третья сторона. Мы начали на уровне личных отношений контактировать с владикавказским духовенством, большую часть которого составляют выходцы из Южной Осетии. Мы выходили и объясняли ситуацию и, в принципе, нашли там понимание. Были у нас встречи и с владыкой Зосимой, который сменил владыку Феофана. Владыка Зосима – человек абсолютно другого склада и очень мудрый человек. Он прямо сказал, что «все мы братья, и вы там стоите за православие», и при нас своим священникам сказал, что с юго-осетинским священством нужно поддерживать отношения. После того, как Зосима покинул свои пост, мы вернулись, к сожалению, на те позиции, которые были ранее. То есть очень много зависит от личностного понимания ситуации высокими духовными чинами. Что касается Отца Сергия (Кокоев), настоятеля храма РПЦ в Цхинвале, то с ним у нас нормальные отношения. Он понимающий человек и, также как и мы, выступает против любого противостояния по территориальному принципу между православными. И как бы там ни было, кто бы из нас в какой церкви не служил, и каких взглядов не придерживался, мы должны служить своему народу, своей пастве. Что касается будущего Аланской Епархии… Пока есть Республика Южная Осетия, есть народ, который живет в этой стране, будет и Аланская Епархия. Как бы кто этому не препятствовал.

Рада Дзагоева