Мы продолжаем публикацию отрывков из монографии кандидата исторических наук, профессора, заведующего кафедрой всеобщей истории ЮОГУ Гиви Романовича Гатигкоева «Южная Осетия в народно-освободительной борьбе первой половины XIX века». Монография уже подготовлена к изданию и выйдет в свет в скором времени. В предыдущем номере газеты «Республика» публиковала материал о народном восстании 1830 года и подвиге отряда под руководством Бега Кочиева. Сегодня предлагаем вашему вниманию краткое изложение сведений из книги Г. Гатигкоева о героическом сопротивлении грузинским феодалам мзивских горцев Тотоевых в конце 30-40 годов XIX века.

1839 год был особенно тяжелым для крестьян Южной Осетии. Ввиду засухи, неурожая и суровой зимы жители терпели большую нужду, бедствовали, значительно сократилось поголовье домашнего скота. Между тем, пользуясь покровительством главного пристава Васильева, феодалы Мачабели установили новые налоги, повинности. Их сбор осуществлялся при помощи вооруженных команд, состоявших из грузинских милиционеров. Жители селения Мзив Тотоевы, которых князья Мачабели считали своими крепостными крестьянами, отказались платить подати и пригрозили открытым вооруженным сопротивлением. Летом того же года неугомонный Васильев обратился к вышестоящему начальству с донесением о неповиновении мзивцев царской администрации, и что они будто бы даже грабят и разоряют соседних осетин. Главный пристав рассчитывал этим добиться проведения широкомасштабной боевой операции против мирного населения.

Позднее жандармский генерал Скалон писал своему шефу графу Бенкендорфу: «…местные начальники в преследовании частных своих видов угнетают народ; встречая сопротивление, выставляют его непокорным правительству и ложными донесениями подвигают главное начальство к предприятию экспедиций» и что это руководство охотнее решается на такие насилия, нежели на непредвзятое исследование положения сельских жителей.

Из этого следует: высокий чин с большим недоверием относился к сообщению лживого и предвзятого офицера Васильева. Отметим, что жандармы не только жестоко преследовали политических противников царского режима, но и вели пристальное наблюдение за происходящими событиями в стране. Они сами крайне редко переступали грань закона и того же добивались от представителей военной и гражданской администрации Российской империи.

Сам главноуправляющий Грузией генерал Головин, реагируя на извещение главного пристава, в докладной записке на имя военного министерства отмечал: «На чем основано донесение Васильева, из дела не видно, там нет ни одного донесения частного пристава и вообще нет ничего; большего вероятия заслуживает следующее изъяснение обстоятельств, делаемое осетинами, которые сами ходили против мзивцев и нимало к ним не пристрастны, равно как и другими людьми, знающими, мзивцы Тотошвиловы, были народ грубый и суровый». Мачабеловы при помощи Васильева простерли и на них свои помещичьи притязания, стали требовать с них подати. Мзивцы платить не хотели, стали противиться силою и, таким образом, сделались непокорными не российскому правительству, а произволу Мачабеловых. То же было с жителями Чеселтского ущелья, которых Васильев также принуждал к полному повиновению Мачабеловым. В результате проявляется, что такие высокопоставленныелица на Кавказе как генералы Скалон и Головин видели первопричиной возмущения горцев произвол, стяжательство главного пристава и родственных ему грузинских тавадов Мачабели.

Докладная записка главноуправляющего Грузией Головина о злоупотреблениях служебным положением главного пристава Васильева была составлена в конце февраля 1841 года. Однако до этого он, доверившись своему подчиненному и грузинским феодалам, решил силой оружия наказать строптивых горцев.

Генерал Головин дал приказ отправить карательную экспедицию для подавления сопротивления горцев, и вооруженный отряд во главе с Васильевым, состоящий из одной роты царских солдат, вместе с 500 человек грузинской милиции, направился против жителей деревни Мзив. Обитатели селения, осведомленные о надвигающейся опасности, оснастились и приготовились дать отпор захватчикам. Часть крестьян из фамилии Тотоевых устроила засаду недалеко от населенного пункта, встретив экспедиционное войско выстрелами. В завязавшемся бою был убит один из четырех князей Мачабели, находившихся в составе вражеского отряда, а затем повстанцы скрылись в лесных зарослях. Пойманные в последствии мятежники заявили, что они хотели убить главного пристава Васильева, но лично не зная его в лицо, перепутали с Мачабели, который оказался впереди колонны карателей.

Мзивцы покинули свою деревню и укрепились на вершинах гор, ведя заградительный огонь по наседавшему противнику. Ожесточенная перестрелка продолжалась всю ночь, было ранено пять милиционеров, среди повстанцев потерь не было, хотя Васильев хвастался их количеством и масштабами боев в донесении губернатору. Советский автор К.Сивков в своей статье «Эпизоды из истории колониального ограбления Кавказа (XIX век)», опубликованной в журнале «Борьба классов» 1936 года отмечал, что данный «разбойничий набег Васильев изобрел в своем рапорте как настоящее военное предприятие с батальным огнем, разорением всех поселян, большими потерями мзивцев, хотя никто из них не был ни убит, ни ранен. Описывая свои «подвиги», лишь в одном он был прав: ограбив мятежное население, предав огню несколько домов жителей, захватчики угнали весь скот. Частью он пошел на пропитание отряда, а 30 быков и коров, более 80 баранов, 7 лошадей поступило в пользу Васильева и тавадов Мачабели. Из деревни были вывезены все запасы хлеба, другой сельскохозяйственной продукции, даже домашняя утварь была расхищена рядовым составом карателей.

Вернувшись в Дзау, Васильев еще раз направил в деревню Мзив двух приставов с милицией, однако те также ничего не смогли сделать, при этом четыре карателя во время перестрелки получили ранения. Приставы же за этот бесславный налет рекомендовали своему начальнику поощрить 13 человек. Их заслуга заключалась в том, что эти люди вовремя успели скрыться от преследования вооруженных горцев.

Наступившая зима прошла в Южной Осетии относительно бесконфликтно, население, обескровленное нашествиями карателей и тяжелыми природными условиями, вынуждено было мириться с незавидным положением. Мятежные мзивцы мирно обитали в своей деревне. Некоторые жители окрестных селений чуждались их, как людей, решившихся поднять оружие против царской власти. Они сделались государственными преступниками и всякое сношение с ним почиталось наказуемым. Так, в феврале 1840 года староста населенного пункта Елбачи заявил Васильеву, что один из его родственников общается с Тотоевыми. Главный пристав взял от старосты письменное показание, в котором представил донесение в ином уже виде, где было сказано, что Тотоевы занимаются грабежами, а Елбакиевы их покрывают, не слушаются старосты. Васильев дал предписание взять всех Елбакиевых под стражу, пока они не выдадут заложников. Однако, после выяснения обстоятельств, дело закончилось ничем.

Между тем главный пристав продолжалподдерживать своих родственников – князей Мачабели. 23 марта 1940 года он написал гражданскому губернатору, что непокорное население Мзив «построили себе вновь жилища и разбойничают», жители же деревень Кусджита и Елбачи им помогают, доставляют продовольствие, доносят сведения о намерениях властей, хотя им предписано не иметьсношения с ними. Зарвавшийся главный пристав требовал арестовать явившихся в Тифлис крестьянских делегатов, пока родственники их не задержат мзивских Тотоевых. При этом утверждал, что задержать последних в дальнейшем будет гораздо сложнее.

Почти в то же время главный пристав Васильев, желая окончательно расправиться с непокорными жителями селения Мзив, донес губернатору об угоне ими 8 голов крупного рогатого скота у соседей и ранении одного человека. В своем рапорте он просил направить против мзивцев очередную войсковую экспедицию в составе 100 солдат под предлогом того, что осетины не лояльны царской власти и «на всяком шагу изменяют». Наверно, не без участия Васильева и тавадов Мачабели распространилась молва о наступлении на Осетию имама Шамиля, о контактах осетинских крестьян с египетским пашой и турецким султаном. Посланный начальством на место событий подполковник Веселитский отклонил все домыслы о неблагонадежности осетин. Генерал-майор граф Опперман тоже не заметил среди крестьян духа мятежности и считал, что противоправные действия с их стороны происходят большей частью от бедности, неурожая 1839 года и притеснений сельских жителей со стороны грузинских помещиков. В итоге сами власти в Тифлисе вынуждены были прийти к следующему заключению: «Что же касается до слухов о походе в Осетию Шамиля, о военных приготовлениях египетского паши и султана, то можно утвердительно сказать, что осетины не искали и не ищут независимости, к Шамилю и вообще к мусульманам, как к врагам своим по вере, ни малейше не привязаны, а египетского паши и султана немногим известно и самое существование». С этим утверждением соглашались все здравомыслящие люди на Кавказе, но только не Васильев и тавады Мачабели, которые были заинтересованы в развязывании кровавой бойни в отношении южных осетин.

Между тем главный пристав Васильев, подгоняемый грузинскими феодалами, продолжал нагнетать ситуацию вокруг юга Осетии. Он доносил вышестоящему начальству о волнениях осетин и возможности их перерастания во всеобщее народное восстание. Васильева особенно беспокоила обороноспособность Дзауского поста, где находилась его резиденция, и, хотя этот пикет был подкреплен, он требовал большего – начала широкомасштабной боевой операции против горцев. Во всех донесениях неуемный офицер напоминал о незавидной участи находившихся в плену трех священнослужителей, которые содержались в неспокойной деревне Мзив. Последствием всего этого стало решение главноуправляющего Грузией генерала Головина направить в Осетию большую карательную экспедицию…

Командиром отряда карательных войск был назначен полковник царской армии, грузинский князь Андроников, но не майор Васильев, который домогался возглавить эту боевую операцию. Формирование состояло из 300 солдат при двух горных орудиях, 300 милиционеров Горийского уезда и 200 охотников. Кроме того, было задействовано еще 1000 вооруженных людей, находившихся на содержании самих грузинских князей. Таким образом, количество направленных против мятежных осетин карателей доходило до 1800 человек. По данным же известного грузинского историка советского периода Г.В. Хачапуридзе, в состав экспедиции входило 2000 вооруженных людей. Значительное большинство войсковой единицы составляли грузинские части, а непосредственное руководство над масштабным нашествием осуществляли русские офицеры.

Как отмечал позднее В.Н. Иваненко: «Население приняло экспедицию Андроникова как бы за нашествие Тамерлана, а мы безысходное отчаяние обезумевших дикарей приняли за проявление необычайного зверства и жестокости. Жители с женами и детьми попрятались в башни и защищались до последней крайности, как будто нам были нужны их младенцы; многие бросались в пропасти на верную смерть, чтобы избежать плена.

Многочисленная команда полковника Андроникова сосредоточилась в деревне Дзау, гарнизон которого еще до этого был пополнен живой силой и снаряжением для предотвращения превентивного нападения местного населения. Глубокой ночью 20 августа 1840 года грузинский князь с войсками оккупантов через селение Борджнис начал наступление на мятежный Мзив. Он послал к горцам письмо с требованием изъявить покорность, обещая разобраться с их жалобами на главного пристава Васильева. Однако мзивцы не поверили лживому заверению царского офицера и приготовились дать отпор надвигавшимся карателям. В завязавшемся бою нападавшие понесли потери. Повстанцы вместе с мирным населением, забрав с собой большую часть домашнего скота и другого имущества, скрылись в лесах. Деревня была разграблена, а жилища крестьян сожжены. В ходе сражения князь Андроников не смог задержать никого из мзивцев, мародерам достались только «три лошади, да еще кое-какие мелочи».

Описывая нашествие многочисленного отряда карателей и противостояние этому воинству простых горцев, уже упомянутый выше грузинский автор, академик Хачапуридзе отмечал: «Экспедиция проникла в Мзивское, Чеселтское, Магландвалетское и другие ущелья. Осетины сражались с исключительным мужеством и упорством. Они предпочитали погибать с женами и детьми в огне и под развалинами, чем попадать в плен. Когда не бы-ло никакой возможности больше сопротивляться, они бросались в пропасть».

Боевые действия в Южной Осетии получили дальнейшее развитие. Часть осетинских крестьян, не смирившись с утвердившимся насилием, произволом царских властей и грузинских феодалов, продолжили отчаянную борьбу с захватчиками. Население деревни Мзив, оставившее до этого разоренные жилища, найдя пристанище в непроходимых лесах и горах, обуреваемое жаждой мести за свои поруганные очаги, решилось в очередной раз с оружием в руках выступить против оккупантов. Оно заняло башни близ своего селения и со спартанской твердостью приготовилось к отчаянной борьбе. Против них была направлена команда войск под начальством тавада Эристави. Еще до появления карателей мятежные мзивцы, не надеясь на неприступность занятых ими полуразрушенных оборонительных сооружений, заняли населенный пункт Багиатыкау, удалили оттуда местных жителей и с семьями подготовились к защите от агрессоров.

Грузинский князь Эристави, не рассчитывая на успех, вынужден был отступить, хотя имел перед мятежниками значительное преимущество в живой силе и вооружении. Тогда против повстанцев двинулся особый отряд регулярных войск и милиции Горийского уезда из нескольких сотен человек с горной артиллерией во главе с самим полковником Андрониковым. Ему было предписано «взять или истребить запершихся» в Багиатикау и, выполняя этот приказ, 24 декабря 1840 года грузинский князь осадил башни осетин. Андроников потребовал от осажденных крестьян сдаться, на что повстанцы ответили категорическим отказом с угрозами. Тогда позиции мятежников были подвергнуты артиллерийскому обстрелу, в результате чего стены двух обороняющихся башен оказались почти разрушены. На руинах одной из них мужественные осетины по-прежнему оказывали наседавшему врагу отчаянное сопротивление, и солдаты применили гранаты с горючим веществом. Огонь охватил все оставшиеся этажи строения, пламя подошло до находящегося там пороха, последовало два взрыва, в результате чего отважные бойцы вместе со стариками, женщинами, детьми погибли в огне и под пулями озверевших оккупантов. Из другой башни 7 мужчин бросились по покрытой снегом крутизне в глубокое ущелье, но попали под обвал и искалеченными, полуживыми были задержаны карателями. Чуть позднее командир отряда Андроников докладывал генералу Головину, что все «хищники», скрывавшиеся в деревне Багиатыкау «перебиты и сожжены в башнях», только 10 мужчин и 2 женщины пленены.

Так трагически закончилась героическая борьба мзивцев фамилии Тотоевых, по сей день в памяти народной сохранилась легенда о их мужестве и самоотверженности, непреклонной воле противостоять превосходящим силам грузинских захватчиков.

Удивительную стойкость и бесстрашие простых осетинских крестьян вынуждены были признать высокопоставленные деятели царской администрации на Кавказе. Главноуправляющий Закавказским краем Головин, приводя эпизод вышеизложенных событий военному министру Российской империи Чернышеву, писал: «Когда от действия горных орудий одна из двух башен деревни Багиат-кари была совсем разрушена, а другая обрушилась до половины, то в сей последней, несколько человек разбойников скрывались еще со своими семействами, без всякой уже надежды к спасению. Пока делались приготовления к окончательному приступу, полковник, князь Андроников, желая спасти семейства преступников, послал сказать им, чтобы они, по крайней мере, выпустили женщин и детей, но осажденные в башне отвечали, что они давно уже обрекли себя на смерть и назначили эту башню своею могилою; семейства же их пусть лучше погибнут вместе с ними, чем достанутся в руки врагам… После этого не оставалось уже никаких средств к спасению несчастных жертв, разделявших одинаковую участь с преступниками. При отчаянном сопротивлении осажденных, дабы не терять людей, башня предана была огню посредством брошенных во внутренность оной гранат и зажженных пучков соломы». Здесь отметим, что тот же генерал Головин ранее характеризовал мзивцев Тотоевых «народом грубым и суровым», но не разбойниками и преступниками. В мятежников они превратились из-за домогательств тавадов Мачабели, гонений, осуществленных царскими властями в отместку за свою строптивость и неуемное стремление к независимости. Заметим и то, что главноуправляющий Грузией, справедливо считая своих солдат за «людей», которых необходимо было сберечь, такого же суждения не придерживался по отношению к обреченным старикам, женщинам и детям, находившимися волею обстоятельств в смертельной опасности.

Не смог воздержаться от комментариев зверской расправы над Тотоевыми и непосредственный исполнитель этого злодеяния полковник Андроников, произведенный впоследствии в генералы. Грузинский князь в начале января 1841 года победоносно сообщал начальнику штаба отдельного Кавказского корпуса генерал-майору Коцебу: «Взятие деревни Багиат-кари, считаемой здесь в настоящее время года почти неприступной, и истребление шайки разбойников положило конец всем беспорядкам, бывшим здесь, уверило осетин, что правительству нашему никто не может противостать». Однако сопротивление захватчикам не прекращалось в отдельных местах мятежного края. В конце этого же извещения Андроников вынужден был признать, что в Кударском ущелье, где повстанцы «на-ходили и находят убежище», продолжаются противоправные действия, и просил предписать строго наказать жителей этого района...

Подробнее об этих и других событиях, произошедших в Осетии в первой половине XIX века, можно будет прочитать в монографии Г.Гатигкоева, которая, как отмечалось ранее,вскоре будет издана. Книга выходит под грифом Комитета информации и печати РЮО.Редакция газеты «Республика»выражает благодарность Гиви Гатигкоеву за предоставленные материалы.

Подготовил Гугули Валиев