Почти сто лет назад, областной съезд советов Северной Осетии признал необходимым объединение в одной республике всех земель, где проживали осетины – Северной Осетии (РСФСР), Южной Осетии ГССР) и Моздокского района (РСФСР) Предложение внесли в ЦК руководители Осетии во главе с Симоном Такоевым. Однако единая республика непоявилась. И тому были свои причины...

Сразу после встречи с осетинской делегацией, в мае 1925 года, Сталин отправил в Ростов-на-Дону Микояну шифровку, в которой говорилось: «Был у меня Такоев и другие осетины. Внимательное ознакомление с делом убедило меня в том, что можно было бы согласиться на объединение Северной и Южной Осетии в Автономную Республику, но в составе Грузии… Осетинский планприсоединения к Осетии Моздокского района фантастичен и совершенно неприемлем, о чем я и сказал осетинам».

О логике подобного решения можно только делать предположения. Не исключено, что Сталин собирался превратить свою предстоящую поездку в Грузию из рабочей в триумфальную. Ведь он привез бы землякам царский подарок – расширение территории Грузии на Северный Кавказ. Хотя, возможно, что это намерение опиралось и на какие-то другие расчеты.

При этом Сталин не мог не знать не только о национальной, но и земельной подоплеке осетинского объединения. Так, в составленном позднее информационным отделом ОГПУ (1928 год), говорилось: «В основе движения на объединение трех частей Осетии лежат следующие причины: Северная Осетия малоземельна… и единственным выходом из аграрной перенаселенности может быть присоединение к Северной Осетии Моздокского района Терского округа с 10 000 осетинским населением. Южная Осетия, входящая в состав Закавказья, по причине острого малоземелья, также не имеет видов на свое развитие. Таким образом, объединенная Осетия с присоединением Моздока получит возможность удовлетворить земельный голод полностью». Кстати, в том же докладе указывалось и на «огромное перепроизводство интеллигенции» и вытекающем отсюда стремлении национальной интеллигенции к большей политической самостоятельности Осетии.

Но все это было позже, а пока процесс слияния частей Осетии начался. 25 мая 1925 года высший законодательный орган РСФСР Президиум ВЦИКа рассмотрел вопрос «Об объединении Юго-Осетинской области с Северо-Осетинской и о преобразовании этих двух областей в Автономную Республику». В принятом решении говорилось: «Поручить Секретарю ВЦИК тов. Киселеву согласовать с Северо-Кавказским крайисполкомом и Грузинским ЦИКом вопрос о возможности объединения Юго-Осетинской автономной области с Северо-Осетинской областью и преобразовании этих двух областей в Автономную Республику в составе Грузии».

Надо заметить, что руководство Северо-Кавказского края резко возражало против принятого варианта объединения частей Осетии в составе Грузии. 8 июня 1925 года Микоян отправил Сталину шифровку, где излагал свое мнение: «Несмотря на географические неудобства, хозяйственное обобщение Южной и Северной Осетии, их объединение с точки зрения разрешения национального вопроса для Осетии будет целесообразным. Но включение объединенной Осетии в состав Грузии и переход в Закавказье ставит под угрозу установившиеся межнациональные взаимоотношения среди национальностей Северного Кавказа, поскольку может явиться прецедентом и нарушить трудно установившееся равновесие. В то же время, включение объединенной Осетии в состав РСФСР, а не Грузии считаем политически более целесообразным…».

К тому времени процесс слияния продолжал идти своим чередом, и Симон Такоев даже выехал в Грузию для согласования всех вопросов перехода под закавказскую юрисдикцию. 28 июня первый секретарь Закавказскогокрайкома Серго Орджоникидзе направил Сталину телеграмму, где говорилось: «К нам приезжалТакоев и другие товарищи из Осетии по вопросу объединения Осетии в пределах Грузии. Они уверяли, что ты дал согласие на такое объединение. Сегодня получен официальный запрос ЦИК СССР. Прошу дать директиву».

Сталин не стал скрывать от старого товарища, что оказался в непростом положении. В ответной телеграмме Орджоникидзе, отправленной 29 июня 1925 года, он писал: «Лично я не возражал против этого плана, но, ввиду поступивших возражений Юго-Востока (Северо-Кавказского крайкома, именовавшегося ранее Юго-Восточным бюро ЦК РКП(б) – прим.ред.), я колеблюсь. Очень бы просил тебя отложить с ответом до нашей совместной встречи с Микояном».

В августе 1925 года Сталин написал письмо в Политбюро, в котором, в частности, говорилось: «До сего времени ЦК держался в национальном вопросе той линии, чтобы не препятствовать превращению национальных областей в национальные республики. Предполагалось, что СССР ничего не проиграет от такого превращения, а политический эффект от этого будет положительный. Именно на этом основании я высказался недавно за объединение Южной и Северной Осетии в одну область, с тем, чтобы объединенную область превратить потом в Осетинскую Республику в составе Грузии... Но теперь, живя на Северном Кавказе и присматриваясь ближе к действительности, я вижу, что политика эта может породить ряд серьезных минусов. И эти минусы уже появились. Вслед за осетинами вопрос о превращении в республику, выходе из РСФСР с вхождением в Закавказскую республику ставят чеченцы, дагестанцы, несомненно, что за ними потянутся ингуши и другие. Отсюда мое предложение – не санкционировать решение президиума северокавказского исполкома о выходе Северной Осетии из состава РСФСР и объединении ее с Южной Осетией в составе Грузии…».

…Два года спустя ОГПУ констатировало снижение объединительной активности,хотя «со стороны осетинского руководства и всей национальной интеллигенции делается все возможное к подготовке реализации данного проекта». В свою очередь и в Грузии, опасаясь предложения Микояна, делалось все возможное, чтобы «замять» в Южной Осетии объединительные мотивы. Ну а в ходе репрессий 1937-1938 годов фактически всю национально думающую интеллигенцию ликвидировали как на юге, так и на севре Осетии и в результате, у объединительного движения не осталось движущей силы, поэтому об объединении многие годы никто больше не вспоминал...

ПодготовилС. Остаев

На снимке: (слева-направо) Анастас Микоян, Иосиф Сталин и Серго Орджоникидзе