История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-23,26-32).

«Паршивец, если не прекратишь позорить меня, сдам тебя в трудколонию!» – голос Бориса Цховребова, заполнив все комнаты, тяжело вылился из окна квартиры на втором этаже и расплылся по всему двору. Ругал мужчина своего сына Виталика, который в очередной раз залез в соседний сад, чтобы оборвать черешню… Несколько мужчин сидели на лавке в тени старой липы, и невольно оказались свидетелями тирады отца мальчика. «Воровать, конечно, нехорошо, но в то же время во дворе многоквартирного дома фруктовых деревьев нет, поэтому соседская ребятня вынуждено обхаживала соседние сады и огороды, ведь детям так хочется летом фруктов. С другой стороны – а кто в детстве не залезал в чужой сад?!» Эти размышления, высказанные в виде комментария соседом Виктором Джусоевым, вполне реабилитировали паренька в глазах жителей дома. Но отец Виталика думал иначе, и на то была своя причина. Борис Николаевич знал, что на следующий день к нему придет с жалобой владелец сада Миха Пуричамиашвили. И среди слов увещевания будет непременное: «Вы же учитель, а не можете приструнить своего сына!» А для школьного учителя такой укор был крайне неприятен, поэтому словесные гром и молнии в тот день наблюдались всей округой.

Место, куда Борис Николаевич грозился пристроить своего сынишку, являлось исправительным учреждением, которое официально именовалось «Сталинирская* трудовая воспитательная колония при учебно-воспитательной части МВД Грузии». В простонародье – «трудколония», где содержались несовершеннолетние преступники, собранные со всей Грузинской ССР. Здание трудколонии находилось по ул.Джавская (сегодня это ул.Осетинская) и представляло собой огороженное стеной замкнутое пространство. На окнах, как и полагается, были решетки, что, впрочем, не мешало воспитанникам время от времени совершать побег из спецзаведения.

Но Виталика угрозы отца не пугали, он знал, что сдать его в трудколонию отцу не удастся. Туда попадали только осужденные судом малолетние преступники – желание родителей здесь не имело никакого значения. Все эти детали мальчик узнал от сына начальника трудколонии майора Мириама Чхаидзе, проживавшего с семьей в их доме в одной из квартир. С Мишей Чхаидзе Виталик давно дружил и был в курсе всех особенностей жизни колонистов. Несколько раз он даже побывал с помощью друга в трудколонии и завел там знакомства. И знакомства эти были очень полезными для мальчишек – воспитанники спецзаведения изготавливали ножи-финки. Ножики обычно обменивались на разные предметы: сигареты, чай, конфеты и выпивку.

В качестве воспитательной меры для несовершеннолетних преступников применялось трудовое обучение, в трудколонии была мастерская с токарными станками. Ножи колонисты изготавливали в тайне от воспитателей, и имели на этом неплохой навар. Правда, после того, как сюда прислали нового воспитателя Семена Калабалина, делать это стало намного труднее. Калабалин сам в юности был беспризорником, сменил несколько трудколоний, пока неожиданным образом не стал воспитателем в исправительном заведении. Поэтому ему были известны все особенности мышления несовершеннолетних преступников.

«Никогда бы не подумал, что эти маленькие бандиты так увлекутся шахматами!» – Семен Калабалин с супругой наблюдали, как воспитанники трудколонии облепили двух игроков за шахматной доской. Над ними стоял воспитатель в военной форме Сограт Джиоев и внимательно следил за передвижением фигур на игровом поле.

Человек в военном обмундировании был частью жизни колонистов, все воспитатели были демобилизованными офицерами. При этом ношение формы было обязательным требованием. Был в военном френче с погонами майора и С.Калабалин, а вот его супруга Галина Константиновна, как правило, в легком ситцевом платье. В Сталинир семья переехала в мае 1947 года, их направили сюда на работу в трудовую колонию: его на должность заместителя начальника по учебно-воспитательной работе, ее – рядовым воспитателем.

В спецзаведении к супругам Калабалиным было особенное отношение. Семен Афанасьевич за плечами имел боевой опыт диверсанта в немецком тылу, да еще был учеником знаменитого педагога С.Макаренко**. Интересное прошлое было и у Галины Константиновны, в ее судьбе пересеклись две, казалось бы, не пересекаемые жизненные дороги:­ внучка потомственных дворян фон МейерЛифляндской губернии Российской империи и воспитатель трудовой колонии в одном лице. Впрочем, вихри революции и Гражданской войны создавали и другие, не менее причудливые виражи судеб.

Среди воспитателей был еще один человек с интересной судьбой, однако его свершения были еще впереди. Василий Любин после демобилизации и скитаний в поисках лучшей жизни в 1947 году также оказался в Сталинире. Бывший офицер смог устроиться в трудколонию воспитателем. В столице юга Осетии он повстречал известного советского археолога Е.Пчелину, которая готовила диссертацию в научно-исследовательском институте. Узнав, что В.Любин имеет образование историка, она пригласила его в археологическую экспедицию в Кударское ущелье. После посодействовала в его поступлении в аспирантуру в Ленинград. Впереди Любина ждала яркая карьера археолога и целый век жизни.

Но в тот день осени 1949 года капитан В.Любин был озабочен не светлым будущим, а тревожным настоящим – в куче угля у кочегарки старик-истопник обнаружил две бутылки водки. Предстояло провести расследование, чтобы узнать, как алкоголь смогли пронести на территорию спецзаведения. Но внезапно его размышления были прерваны литаврами духового оркестра трудколонии – Соломон Хаханов дирижерской палочкой выводил бодрый марш…

Р.Кулумбегов

(продолжение рубрики следует)

*Сталинир – название г.Цхинвал с 1934 по 1961 гг.

** Супруги стали прототипами героев повести С.Макаренко «Педагогическая поэма».