История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-22).

«Кокион, давай я тебя заменю, устала, наверное, ведь с самого утра за работой», – невестка Мария обратилась к свекрови ее девичьей фамилией – Кокоевой. Женщина действительно с самого рассвета взбивала масло. Собранные заранее в большой кувшин сливки и жирное молоко она слила в кадушку и закрыла горловину выделанной овечьей шкурой. Затем поставила с помощью внука кадушку на салазки, и начала ее медленно раскачивать.

Пройдет время, и молочную массу, сбитую в масло, женщина соберет руками в большой ком. Промоет холодной водой и положит в глиняную миску, накрыв тканью. После перетопит, либо отправит с сыном в Цхинвал на продажу.

Но это будет позже, а пока кадушка медленно раскачивалась. Работа эта была монотонной и от нее с непривычки быстро уставали. Но со временем женщины приноравливались, равномерно распределяя свои силы. Поэтому свекровь и не спешила делать перерыв, предпочитая закончить взбивать первую порцию масла. «Ты мне лучше расскажи, что случилось со школой в Едыс. Как там ухитрились ее спалить?», – молоко, издавая булькающие звуки, равномерно билось о стенки кадушки.

Мария утром была у сельского родника, где встретила жителя высокогорного ущелья Урс-Туалта, который и поведал ей о чрезвычайном происшествии в селении Едыс. «А что рассказывать, растопили печь докрасна, от горячей трубы загорелось трухлявое перекрытие, вспыхнул огонь. Пока запылала крыша, а после и все здание», – сказала Мария, добавив. – Давно нужно было эту старую школу спалить и построить новую». Невестка сама была родом из Едыс и, кажется, не особо жаловала своих земляков.

Сын Марии, Ваничка, стоявший рядом, удивленно переспросил: «А почему они в это время топили печь, вон как тепло?!». Старушка на мгновение престала раскачивать кадушку. «Это у нас тепло, а в горах даже летом печи топят. Там снег с горных отрогов только сейчас сошел», – салазки снова заскрипели.

Пожар в селении Едыс получил широкую огласку не только по причине возгорания школьного здания. Днем бывший сельский священник Савва Гулиев забрал из школы учеников в церковь на службу по случаю православного праздника. Сам он уже который год не служил по причине закрытия церкви советской властью. Но в тот день решил вспомнить свое предназначение. «Надо повести наших детей в церковь, иначе они окончательно превратятся в безбожников», – объяснил свое намерение бывший священнослужитель.

Не воспротивился этому и директор школы Халти Дзесов, и вот уже вся толпа поднимается на пригорок к сельской церкви... По завершении службы дети разошлись по домам, а взрослые отправились обратно в школу. Здесь их уже ждал накрытый стол – надо же было молитвы закрепить добрыми тостами.

Сторож школы в предвкушении пирушки развел огонь в железной печке, не жалея скудного запаса дров. Так что отмечали храмовый праздник в тепле и ближе к полуночи навеселе разошлись по домам. Ушел и сторож, запер дверь школьного здания, не досмотрев, что в печке еще остались недогоревшие дрова. Ночью от раскаленной железной трубы загорелись щепки под кровлей здания, откуда огонь моментально охватил сосновый сухой лес потолка. Одно хорошо, что сельские жители встают затемно, один из них по дороге к хлеву заметил языки пламени над школьным зданием и поднял тревогу. Вскоре всесело было у места пожара, и кто как мог участвовал в тушении. Леван Бегизов и сын священника Ефим даже зашли во внутрь, чтобы вынести учебные пособия и книги. Сам же священник Савва, пытаясь вытянутьгорящее бревно, опалил себе бороду.

«Не переживай, батюшка, все равно бороду придется сбривать, служить в церкви теперь точно не придется», – сделал заключение сотрудник милиции, составлявший протокол. В обед он прибыл из райцентра и уже был в курсе предыстории пожара.

…К вечеру Кокион с Марией смогли закончить сбивать всего две нормы масла. Но больше и не требовалось, из одной части на печи сготовили топленое масло, а вторую положили в погреб – утром масло надо было везти на продажу. В город на следующий день должен был отправиться сын Кокион, Махар.

В Цхинвале было два базарных дня – пятница и воскресенье. Жители отдаленных сел приезжали в город большей частью в воскресенье, в пятницу на сельских нивах работа была еще в самом разгаре. На продажу горцы везли сыр, свежее и топленое масло, кожу, овечью шерсть, на вырученные деньги покупали мануфактуру, скобяные изделия, обувь. А осенью горцы прикупали мешками ячмень и кукурузу.

На цхинвальский базар Махар добрался утром, торговцы только-только начали занимать свои места. Рынок теперь располагался на новом месте, не так как раньше – в разных уголках города. Были устроены и торговые ряды под навесами. Но Махар, как типичный горец, считал зазорным стоять за прилавком и зазывать покупателей. Он постарался побыстрее сбыть свой товар: топленое масло и с десять головок сыра. Тем более что и покупатель нашелся быстро – убеленный сединами Моисей Шахпаронов.

Моисей, несмотря на свое иудейское имя, был местным армянином, в свое время он числился городским старшиной. Был легок в общении, хорошо знал грузинский язык, сносно общался на русском и осетинском. Знание языков и коммуникабельность были незаменимы на базаре, чем Моисей и пользовался. Вот и сейчас, прекрасно зная психологию горцев, он купил у Махара его товар по сходной цене – Моисей рассчитывал, как всегда, перекупить на цхинвальском базаре товар у крестьян и перепродать с выгодой на рынке Тифлиса.

Махар же, довольный тем, что ему так быстро удалось избавиться от необходимости стоять на базаре, сел на своего коня и направил его в сторону городской площади…

Р.Кулумбегов

(продолжение рубрики следует)