История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-16).

Настоятель церкви в селении Жриа отец Николоз стоял в проеме храма и смотрел в сторону сельского гумна. Там селяне уже развязали снопы для обмолота и распускали их равномерно на току. Прошло немного времени и быки, запряженные в молотильные доски, стали ходить по кругу, измельчая колосья. На каждой из трех таких досок стоял один подросток, и погонял свою пару быков.

Священник погладил свою бороду, улыбка на лице говорила о том, что происходящее на гумне было ему в радость – селяне молотили снопы, собранные с церковной нивы.

Намедни вечером он разговаривал с жителем селения Жриа Уано Котоловым и у них случилась небольшая перепалка. Разговаривал отец Николоз, будучи грузином, на смеси грузинского и русского с примесью осетинских слов. Тем не менее, собеседники понимали друг друга хорошо. За два года, которые отец Николоз провел в Жриа, местные жители и он сам успели адаптироваться к взаимным речевым особенностям.

Мужчина уверял батюшку, что на следующий день будет дождь, поэтому начинать обмолот урожая не стоит. «Колосья промокнут, а шеи быков натрет мокрое ярмо», – был категоричен Уано. Священник развернул церковный календарь, и нравоучительно сказал: «Вот тут написано, что на Петропавлоба* вся неделя будет солнечной». Уано не унимался: «Если с вечера в ложбине у селения Кулуховых лежит туман, быть в обед следующего дня дождю!». Отец Николоз проговорил вполголоса в бороду: «Темнота, темнота…», и свернул месяцеслов. А Котолову громко выговорил по-осетински с грузинским акцентом: «Календари кавда фист най!» («В календаре про дождь не написано!»).

Действительно, всю первую половину следующего дня стояла солнечная погода, но с обеда над селением нагромоздились тучи и стало накрапывать. Но Уано не позволил односельчанам прекратить работу. «Николоз сказал: «Календари кавда фист най», значит этот дождь нам всем только кажется». Впрочем, дождь быстро перешел в ливень, и работать уже не было никакой возможности…

Пройдет время, сменится эпоха. Советские власти закроют в Жриа церковь, еще раньше из села уедет священник. А спустя еще десять лет, жестяную крышу церкви разберут по указанию директора сельской школы. У самой школы крыша была покрыта дранкой и прогнила, по этой причине часть помещений в дождь заливало. И кровельная жесть церкви была бы кстати. Но не получилось – только сняли листы с крыши церкви, как в тот же вечер директора школы парализовало. «Кара небес!» – сделали вывод сельчане. О том, чтобы ставить настил школьной крыши из церковного железа больше никто уже не помышлял. Здание храма же, оставшисьбез крыши, под воздействием осадков стало разрушаться и к 50-ым годам здесь оставались одни руины.

Цхинвал. Кабинет начальника сельхозуправления Юго-Осетинской автономной области Христофора Бедоева. Перед тем как очередной проситель вошел в кабинет большого начальника, в дверь заглянула секретарша: «Христофор Евгеньевич, к Вам ветеран Великой Отечественной…». Бедоев кивнул головой, не поднимая глаз от листа бумаги, где были указаны показатели сбора урожая.

В просторное помещение зашел мужчина. Он опирался на две палки, вместо одной ноги штанина. Бедоев сразу же отложил в сторону бумагу, и встал навстречу посетителю. Поздоровались, проситель сел и стал излагать свою проблему. А дело было вот в чем. Он, как и все сельские жители, держал скотину. И, конечно же, на зиму надо было заготавливать сено. В селе был колхоз, и там в колхозном стаде были и быки, и коровы. Корма на зиму им заготавливали всем селением. А на частном подворье разрешали держать только коров, как подрастет бычок – сразу надо было его сдавать в колхозный хлев.

Для своих буренок сено приходилось скашивать и скирдовать самим селянам. Но и здесь государство установило свои правила, т.н. «процент». Заготовил десять стогов – один оставляешь себе, девять отдаешь государству. При этом крестьяне шли на маленькую хитрость – для колхоза стога скирдовали поменьше, для себя побольше.

Вот и ветеран войны со своей семьей за лето скосили сено на склоне за селом. В тот год дождей и солнца было в меру, так что травостой был хороший. Работали с раннего утра и до захода солнца и поставили двадцать стогов. Два самых больших и привезли к себе во двор на быках, запряженных в арбу.

Но селянин не учел принципиальности и бдительности председателя колхоза. Один из членов правления, идейный коммунист, совершил обход всех домовладений и, конечно же, не мог не заметить больших стогов во дворе ветерана. Разразился скандал. На следующий день к нему пришли члены правления, погрузили оба стога на упряжь быков, и свезли на колхозный двор.

Все это и рассказал фронтовик Бедоеву. При этом еще и повинился: «Согласен, я виноват, поступил неправильно. Но как мне, ветерану войны, оставшемуся без ноги, прокормить семью?». Мужчина стал объяснять, что двух обычных стогов никак не хватит на зиму, чтобы прокормить скотину. Поэтому пришлось схитрить, и заготовить для себя стога бóльших размеров… Разговор постепенно перешел к воспоминаниям фронтовика, и под конец беседы Христофор Бедоев взял трубку и позвонил в поселок Дзау, в райком.

Разговор проходил в присутствии ветерана. Бедоев дал указание руководителю районной власти позвонить в сельсовет. «Чтобы к вечеру сено было возвращено. О выполнении моего поручения доложить утром!» – молчание на другом конце провода свидетельствовало о согласии собеседника.

Положив трубку, начальник вызвал секретаршу. «Леночка, отправьте товарища домой на такси», – до двери своего посетителя Бедоев проводил лично.

Р.Кулумбегов

(продолжение рубрики следует)

*Петропавлоба – принятое в грузинском языке название праздника в честь апостолов Петра и Павла