История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-98).

Солнце уже было в зените, когда на дороге, ведущей в селение Мзиу, показался всадник. На вороном коне восседал молодой человек в белой косоворотке и такого же цвета широкополой войлочной шляпе. Селяне в обычный день, может, и заинтересовались бы путником, но только не в это воскресенье. В ущелье отмечали религиозный праздник, посвященный святилищу «Хæстæг дзуар», и гости стекались в ущелье Мзиугом со всей округи. Практически над каждым двором в ущелье поднимался дым – это в котлах варилось мясо жертвенных барашков, а кое-где и бычков.

Селение Мзиу состояло из нескольких кварталов: на входе в ущелье располагался отселок, где жили представители фамилии Галавановых, выше – Нижнее Мзиу, и на самой верхотуре – Верхнее Мзиу. Только-только всадник поравнялся с кварталом Галавановых, как ему навстречу быстрым шагом вышел молодой человек и, поздоровавшись, стал приглашать к пиршественному столу. Путнику пришлось применить все свое красноречие, чтобы, как можно вежливее отказаться от приглашения.

«Меня ждут Еналдиевы, они обидятся, если я сперва не заеду к ним!», – этот аргумент был принят с неохотой и в селении Нижний Мзиу. Всадник направлялся к одному из старейшин ущелья Бимболату Еналдиеву. Созырыко Кулаев, руководитель комсомола Южной Осетии, намеревался встретиться с ним для важного разговора и попросить Еналдиева, чтобы тот использовал свой авторитет и отвадил молодежь ущелья от участия в религиозных празднествах.

Святилище находилось неподалеку от селения В.Мзиу, к нему по тропинке уже поднимались первые богомольцы. Среди них преимущественно были молодые люди. Кулаев покачал головой и направил своего коня по дороге, ведущей к селу. Навстречу ему выбежали босоногие ребятишки, они кричали наперебой и старались ухватить поводья коня. Каждый из них тянул лошадь в свою сторону: «К нам в гости, к нам!». Созырыко притворно нахмурил брови и, погрозив ребятне плетью, прикрикнул: «А ну разойдись, босота!». Но дети не унимались, ведь в праздник каждая семья старалась пригласить на застолье как можно больше гостей, – это был показатель престижа. А городской гость был ценен вдвойне. Ребятишки не отстали от путника даже когда он привязал лошадь у дома Бимболата. Но тут к гостю уже спешил сын хозяина дома.

«Добро пожаловать, Сико!», – сидевший во главе стола Бимболат, приветствовал гостя его семейным именем. Это говорило о том, что между ними было не простое знакомство. Созырыко, увидев, что застолье в самом разгаре, понял, что о делах поговорить не получится. И действительно, здравицы следовали одна за другой… Вынесли и турьи рога, которые наполнили выдержанным темным пивом. Первым рог взял сам Бимболат. Произнеся слова благодарности Создателю и ангелу праздника, он передал рог с пивом представителю молодежи. Не миновала сия чаша и самого Кулаева. «А ну-ка, комсомол, покажи нам, как нужно пить!», – сидящие за столом стали подначивать молодежного лидера.

Сделать это было непросто, от напитка так и несло солодом, что было явным признаком крепости. К тому же Созырыко не особенно увлекался выпивкой, а турий рог вмещал полтора литра хмельного напитка. Но делать было нечего, Кулаев должен был подтвердить авторитет комсомола и в этой части. Однако, ополовинив рог, он понял, что дыхания у него не хватит, чтобы допить напиток. Сотрапезники не унимались. «Давай, давай, бери и пей!», – этот традиционный призыв был облачен в песенную форму. И тут Кулаев перестал осушать кажущийся бездонным рог и стал возмущаться: «Да дайте же мне спокойно допить мое пиво!». Но не выкрики гостей были причиной этой заминки, а желание тостующего перевести дыхание. Но, эта маленькая хитрость так и осталась незамеченной пирующими, тем более что молодой человек снова поднес рог к губам... Пиршество продолжалось до полуночи, а в самом селении песни и музыка не смолкли до утра.

На следующее утро, позавтракав, Бимболат и Сико сели под развесистым орехом для разговора. Предложение комсомольского лидера не встретило понимания у горца. «Что это значит – отговорить молодежь посещать святилище, а кто тогда будет продолжать наши традиции?!», – был категоричен старейшина. Никакие увещевания о том, что все это пережитки темного прошлого, что теперь надо строить светлое будущее, не производили впечатление на Бимболата. «Я одобряю, что Советская власть запрещает брать выкуп за невесту, и то, что ограничиваются поминальные дела. Но то, что запрещается варить для поминок пиво и не покупать для поминального стола виноградное вино, – с этим я не согласен. Нам что, усопших водой поминать?!», – комментировал недавнее решение местных властей Бимболат. В апреле 1923 года постановлением правительства Южной Осетии были введены ограничения на поминальную обрядность и запрет на выкуп невесты.

Постепенно к беседующим стали подходить и соседи. «Расскажи нам, товарищ Кулаев, что нового делает Советская власть для простого народа,в Цхинвале трамвай еще не начал ходить?», – встрял в разговор местный балабол Пируз. «Вот в следующем году станем выпускать газету на осетинском языке, называться будет «Хурзæрин», строят электростанцию, заработал кирпичный завод…», – балабол не дал закончить Кулаеву. «А правда, что теперь будут общие жены?», – этот вопрос вызвал смех собравшихся под орехом. «Да ты и со своей женой не можешь разобраться, зачем тебе еще чья-то» – прокомментировали настырность Пируза односельчане.

Р.Кулумбегов

(продолжение рубрики следует)