История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-30).

В начале октября, как обычно, из Южной Осетии в Дагестан на Кизлярские пастбища начался перегон мелкого рогатого скота. Всего предполагалось в течение месяца отогнать на зимовку 162 тысячи овец и коз. Дело это было ответственное и связано со многими трудностями. Поэтому руководство автономии озаботилось тем, чтобы перегон многотысячного стада прошел по возможности без потерь. В помощь пастухам, которых было 500 человек, выделялась охрана из конных милиционеров. Ленингорский райотдел милиции выделил двух вооруженных сотрудников, а Знаурский и Дзауский – по одному.

Чтобы контролировать ход перехода, председатель Облисполкома Юго-Осетинской автономной области Григорий Санакоев обязал одного из бригадиров посылать ему с трассы перегона телеграммы. Первая была из поселка Казбеги, который находился за Крестовым перевалом, в ней сообщалось, что перегон проходит без серьезных сложностей.

25 октября проходило заседание Облисполкома, на котором обсуждались итоги уходящего года. На трибуне под сенью бюста Владимира Ильича Ленина выступал один из руководителей Дзауского района. В этот момент к сидящему в президиуме председателю Облисполкома Григорию Санакоеву подошел секретарь и передал ему телеграмму. Большой начальник нацепил на нос очки и прочитал текст депеши. Прочитал и потом снова перечитал, и тут на лице у него появилась широкая улыбка. Это была вторая депеша, посланная из поселка Верхний Ларс, который находился на выходе из Дарьяльского ущелья.

Как только докладчик окончил свой сбивчивый доклад, Г.Санакоев обратился к присутствующим. «Товарищи, у нас беда, наших овец и коз угнали в Турцию!», – в зале воцарилась тишина. Однако все обратили внимание, что сам глава Облисполкома отнюдь не расстроен. «Тут нам пришла телеграмма, где сообщается, что наши отары благополучно перешли через Дарданеллы», – улыбка не сходила с лица Санакоева. Телеграмма стала переходить из рук в руки сидящих в президиуме. Невероятным образом на почте в поселке Ларс телеграфистка вместо Дарьял ухитрилась указать в депеше Дарданелы, название пролива в Турции.

Сегодня уже трудно сказать, была ли это придуманная история, но перегон был сродни дальнему странствию. Перегонять овец и коз приходилось большей частью по Военно-Грузинской дороге, в пути не всегда удавалось делать привал, чтобы животные хоть немного пощипали траву. От недоедания некоторые животные погибали. Иногда овцы срывались с обрыва. Часто жители селений, рядом с которыми проходил перегон, выкапывали ямы и прикрывали их сверху ветками. Когда здесь проходила отара из сотен овец, то пастухи редко когда могли заметить, что животное провалилось в западню.

Порой случалось так, что проезжающие через заторы из овец и коз автомобилисты затаскивали в салон автомашины барашка. Правда, случались и курьезы, несколько раз воришки вместо овцы впопыхах втаскивали в машину сторожевую собаку. Пастушьи псы обычно были белого окраса и не всегда их можно было различить в общей массе овец. Как бы то ни было, потери при перегоне воспринимались как неизбежное зло.

В тот год зимовка выдалась непростой. Из-за сильных ветров и непривычных холодов овцы и козы не выпускались из овчарен в течение трех дней. С трудом нашлось немного сена, чтобы сохранить стадо.

Если овцы и голодали, то пастухи старались себя не обделить. Вот и сегодня в обед была забита старая овца и мясо варилось в большом котле, подвешенном на треноге. Огонь развели прямо посреди выгородки кошары. Дым от очага расстилался по помещению, так как не мог выйти через дымовое отверстие в потолке – ветер загонял его обратно. Но пастухи не жаловались. «Овца всю жизнь боялась волков. Но зарезал ее пастух, который ее кормил!», – старый пастух ИльяБеридзе вытащил из огня уголек, чтобы раскурить свою трубку. Помещение кошары внезапно содрогнулось от удара ветра. «Как бы крышу сарая не снесло», – молодой чабан Алеш Бедоев с тревогой глядел на стропила, которые поскрипывали и прогибались. Ночь прошла в тревоге. Однако утром распогодилось, пастухи стали завтракать. Холодное мясо, сыр, пропеченный лаваш. Бывалый чабан Илья раскалил кочергу на огне и сунул ее раскаленный конец в рожок с аракой. «Лучше средство, чтобы не простыть!», – арака была выпита в один глоток. Остальные пастухи ограничились чаем из трав.

А вот Бедоев решил устроить себе гастрономическое разнообразие. Он вытащил из огня плоский кусок сланца, положил на него тонкий ломоть сыра и подвинул камень снова к огню. Сыр зашипел и стал плавиться. Через минуту Бедоев поддел его кинжалом и положил на кусок хлеба. «Уæлкъай дзыкка», – так называется это нехитрое, но сытное блюдо пастухов и охотников.

С завтраком разобрались быстро, но тут возникла проблема. Овцы, застоявшиеся в кошаре, никак не хотели выходить наружу. Не помогали ни крики, ни ругань. Тогда чабан Амиран Каркусов предложил пустить вперед козла. И, действительно, только старый козел с закрученными рогами вышел во двор, как за ним потянулось все стадо.

…В ноябре 1958 года в организации отгона скота в Кизляр произошли перемены. В этом году отары уже не перегонялись через перевалы, а перевозились на грузовых автомашинах. Перевозка осуществлялась специально оборудованным транспортом. В кузове устанавливались двухуровневые открытые платформы, где размещались овцы. 15 ноября было погружено 4200 овец на 63 специально оборудованные грузовые автомашины. Вместо обычных трех дней перегона на Северный Кавказ перевозка отар к подножью пастбищ в Кизляре заняла один день. Однако этот метод, хотя и позволял сберечь поголовье, оказался слишком затратным и сложным в организации. Через пару лет овцеводы снова вернулись к обычной практике…

Р.Кулумбегов

(продолжение следует)

Фото из фондов Национального музея