История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-27).

На балконе здания городской аптеки стоял молодой человек и с упоением разбрасывал над проходящими мимо аптечного управления горожанами рифмы. Правда стихи были не его, а Маяковского, но на авторство декламатор и не претендовал. Строчки звучали как ритмичный стук молотка, вбивающего гвозди:

Мой стих трудом громаду

лет прорвет

и явится весомо, грубо, зримо,
как в наши дни вошел водопровод,
сработанный еще рабами Рима.

Под балконом организовалась небольшая группа слушателей; женщины-селянки, ожидавшие открытия аптеки после перерыва, мужчины, решившие перекурить и вездесущие мальчишки. А обычные прохожие даже не останавливались, все знали, что на втором этаже находится редакция газеты «Хурзæрин», а у творческих людей свои причуды.

Тут раздался голос из глубины комнаты. «Илкоз, зайди в комнату и не позорься. Слушать твой русский с таким ужасным акцентом просто невозможно. Если бы тебя сейчас услышал сам Маяковский, он бы застрелился!», – было видно, что главный редактор газеты Чермен Бегизов был не в настроении.

И его можно было понять, только что ему сообщили, что редакции придется сменить место прописки. Годом раньше их перевели из соседнего здания, бывшего дома городского богатея Тикуна Карсанова, над помещением городской аптеки. Место здесь было значительно больше, вместо одной комнатушки целых три комнаты. Но городские власти предлагали переехать в левобережную часть города Цхинвал, за Старый мост. Понятно, что переезжать из центра не очень-то и хотелось. Здесь все было в шаговой доступности: городской бульвар, кинотеатр, почта, магазины, поликлиника.

Илкоз, он же Илья Козаев, продолжая вполголоса повторять строчки про водопровод, уселся за свой рабочий стол. «Илкоз» – это был его литературный псевдоним, который грозился стать его постоянным именем. Сегодня ему надо было написать материал про строительство городского водопровода, так что стихи Маяковского пришли ему на ум неспроста. 3 февраля 1928 года прошло заседание Центрального исполнительного комитета Юго-Осетинской автономной области, где было принято решение о начале строительства водопровода в Цхинвале. Однако прошел год, а работы так и не начались. Воду горожанам по-прежнему развозили водовозы в бочках, установленных на повозки.

В дверь постучались. В помещение во-шел Лади Газзаев и вместе с ним Нико Козаев. Главный редактор встал и вышел им навстречу, – оба были дорогими гостями для редакции. Лади Газзаев, по профессии врач, но в это время был больше озадачен издательским делом. Благодаря его организаторским способностям в Цхинвале была организована работа типографии. Но одно дело купить и установить типографскую машину, а где искать печатника? И такой нашелся, им был второй посетитель. Нико Козаев долгие годы работал в типографиях Тифлиса и слыл хорошим специалистом, Газзаеву пришлось постараться, чтобы убедить его вернуться в Осетию.

«Вот шли к себе в типографию и решили занести по дороге статью для публикации», – пояснил цель визита Лади Газзаев. Сам он также время от времени печатался на страницах газеты под псевдонимом «Джермух». Это было название вершины в горах Южной Осетии. Посетители и главный редактор расселись вокруг большого лакированного стола и Чермен Бегизов развернул листок бумаги со статьей Газзаева. Автор писал: «В апреле-мае из Южной Осетии в Грузию отправили рекордное количество леса – 5 тысяч кубометров. Доставка древесины проходила по реке Большая Лиахва. В район селения Гуфта свозили с окрестных ущелий бревна, здесь же на реке формировали плоты. С весенним подъемом воды лес сплавлялив город Гори и дальше до Тбилиси по реке Кура. Работа эта хорошо оплачивалась, однако была тяжела и опасна. Нередки были случаи травматизма и даже гибели сплавщиков леса».

Чермен Бегизов закончил читать и с улыбкой заметил: «Если этих лесорубов не остановить, то они и до наших пальм доберутся». Год назад под окнами редакции посадили несколько пальм, которые неплохо прижились. Особенно эти гости из тропиков удивляли сельских жителей, приезжавших в Цхинвал – такие деревья были для них в диковинку.

Впрочем, удивительные перемены были связаны не только в части озеленения столицы. 20 ноября 1929 года было принято Постановление ЦИК, согласно которому все рабочие и служащие в возрасте до 50 лет, а также крестьяне, возрастом до 40 лет, обязаны были ликвидировать свою неграмотность. В городе на это отводился срок в один год, на селе – два года. Ликвидация неграмотности проходила путем посещения специальных изб-читален. Те, кто не выполнял это постановление, штрафовались на сто рублей или приговаривались к принудительным работам сроком на один месяц.

21 ноября было принято решение и об организации сельхозтехникума, который должен был разместиться в помещении Дзауской школы. В первый год набор учащихся составил 40 человек.

18 декабря того же года было принято постановление Президиума ЦИК Юго-Осетии о переводе делопроизводства на осетинский язык. В нем отмечалось: «Все делопроизводство – переписку с низовыми органами, переписку между ведомствами, счетоводство перевести наосетинский язык с 1 января 1930 года». В областных газетах и журналах название столицы «Цхинвал» стали писать по-осетински – «Чреба».

Р.Кулумбегов

(продолжение следует)

Фото из фондов Национального музея