История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической ретроспективе (начало в №1-12).

С улицы Молотова (ныне ул. Путина) на улицу Сталина свернул легковой автомобиль «эмка», так называли автомашины марки «М-1». Он прокатился через перекресток едва не сбив арбу, запряженную двумя пегими быками и спустя минуту остановился около дома с высокими окнами. Открылась дверца и из авто вышел приземистый мужчина в полувоенном френче – это был первой секретарь юго-осетинского Обкома Компартии и фактический руководитель Южной Осетии Владимир Цховребашвили. Но в дом партийный босс заходить не стал. Он стоял и ждал пока его водитель выполнит поручение – зайти в дом №50 через улицу. Вскоре порученец вернулся, а за ним улицу перешел высокий статный мужчина. Он подошел к Цховребашвили и поздоровался – Григорий Абаев был не только соседом, но и руководителем партийной организации лесокомбината.

«Здравствуй, Гига, – по-свойски обратился Цховребашвили к Абаеву. – Надеюсь, ты еще не успел пообедать. Зайдем в дом, заодно и поговорим». И, взяв собеседника под локоть, направился в сторону дома. Абаев даже и не думал возражать, хотя был вызван в самый разгар обеда – в то время перечить партийному руководству никто бы не решился.

Обеденный стол уже был сервирован, мужчины сели и приступили к трапезе. Прилагался и графин с водкой, который принесла супруга Цховребашвили Нина Туаева. Во время обеда партийный босс обратился с просьбой к Абаеву: «Григорий Андреевич, наверное, ты знаешь, что к нам прислали из Тифлиса нового председателя горисполкома Ивана Петровича Хетагури. У него пока нет служебной квартиры, поэтому он уже неделю проживает в городской гостинице. А с ним двое детей, жена и теща. Не мог бы ты им на время уступить второй этаж своего дома». Абаев ответил мгновенно: «Конечно же, Владимир Гедеванович, пусть перебирается с утра!».

Оба партийных работника, несмотря на разницу в статусе, дружили семьями. Дочь Абаева Эсма была подружкой Валнина сына Цховребашвили, хотя между ними и была разница в два года. Имя мальчугана было необычное, оно состояло из сокращенных имен его отца и матери – Володя и Нина. Такое имя наречение было частой практикой в те годы.

Сам В.Цховребашвили являлся креатурой Тифлиса, и был прислан проводить в регионе политику грузинофикации. В Южной Осетии полагали, что он огрузинившийся осетин – фамилия Цховребашвили происходит от осетинской фамилии Цховребов, правда, сам он поводов для таких предположений не давал. Осетинский язык понимал, но на нем не разговаривал. Впрочем, супруга, осетинка Туаева все же старалась дома с сыном разговаривать на осетинском. В этом деле ей в подмогу были и сверстники Валнина, бывшие в числе его друзей.

В 1949 году В.Цховребашвили перевели в Тбилиси на новое место работы с повышением. И это было предсказуемо, ведь он «с честью» выполнил задание Компартии Грузии, переведя осетинскую письменность на грузинскую графику.

Его сменил на должности руководителя юго-осетинской автономии ярый националист Акакий Имнадзе. На партийном бюро в ЦК Компартии Грузии перед отъездом в Сталинир (Цхинвал) он самонадеянно заявил: «Я уезжаю в Осетию, но сделаю из нее Грузию». И во многом преуспел: все обучение в школах было переведено на грузинский язык, сотни учителей осетин и русских остались без работы, учащиеся, не владевшие в должной мере грузинским языком, оставлялись на второй год. На грузинский язык было переведено и делопроизводство.

Эсма Абаева к приезду А.Имнадзе уже окончила школу, и поступила в цхинвальское медицинское училище. Это учебное учреждение тогда располагалось напротив Дома Советов (сегодня это Парламент), рядом с находящимися там же Горисполкомом и Прокуратурой. Будущие медсестры постигали науку врачевания под пристальным взором завуча, строгой Тамары Ломаури, невестки Джатиевых.

По утрам девочка спешила в училище, каждый раз бросая взгляд на часы, установленные на фасаде здания Горисполкома. Опаздывать не хотелось, тем более, что в сторону медучилища призывно указывал памятник Ленину. Его перенесли сюда с Театральной площади, – там начали возводить монумент Сталину. Училась Эсма на отлично, единственная за время учебы «четверка» привела ее в такое отчаяние, что девочка проплакала целый день. Но врачом она все равно не стала, посвятив всю свою долгую жизнь народному образованию.

Весной и летом в Сталинире девочки с волнением ждали выходного дня. По воскресеньям в городском парке играл духовой оркестр. Вот и сегодня Эсма Абаева с подружками стояла возле танцевальной площадки, они ждали, когда взрослые пары оттанцуют. Здесь была своя строгая субординация. Время от времени происходила и пересменка музыкантов. Взрослых сменяла молодежь. Вот и сейчас музыкальные инструменты взяли в руки двое учащихся старших классов: Виктор Гогичев играл на трубе, а Амиран Арболишвили на саксофоне.

Теперь на танцплощадку можно было выходить и молодой поросли. Все разбились на пары, Эсму Абаеву на танец пригласил Степа Кулиджанов. Спустя много лет, когда они станут встречаться уже как жених и невеста, этот молодой человек на свидании спросит девушку, почему она так дрожала в тот день. Эсма улыбнулась в ответ: «Я просто волновалась, это же был мой первый танец с мальчиком». Дело в том, что в Южной Осетии, как и по всему СССР, с 1943 по 1954 годы было раздельное обучение мальчиков и девочек, и возможностей для общения у школьников особых и не было.

Р.Кулумбегов

(продолжение следует)

Старое здание Горисполкома по улице Энгельса (ныне Туганова). Фото из фондов Национального музея