Наша газета начинает выборочную публикацию воспоминаний одного из ярких представителей интеллигенции Южной Осетии середины прошлого века Умара Степановича Кочиева (Хъоцыты). У.Кочиев (1903 – 1985) инженер-строитель, кандидат технических наук. Принимал активное участие в становлении Советской власти на юге Осетии. Руководил строительством участков Сухум-Гагра (1938), Гори-Сталинир (1939) Закавказской железной дороги, мостов в Южной Осетии. Участник Великой Отечественной войны. Автор ряда научных работ. Работал на разных ответственных должностях в Южной Осетии. В воспоминаниях У.Кочиева история Южной Осетии предстает перед нами в воспоминаниях очевидца. Без прикрас и исторических измышлений.

Детство и юность

…Родился я 25 августа 1903 г. в сел. Тонтобет (Дзауский район РЮО) в бедной крестьянской семье. В этот день мать моя, Екатерина Георгиевна Санакоева, утром на рассвете вместе с другими сельчанами пошла на сенокос в селение Раро, в 7 км от нашей деревни, причем  дорога шла по затяжному, крутому подъему. Поработала она целый день, и когда вечером спустилась домой, у нее начались схватки. Она ушла в хлев и там родила меня. Отец мой, Степан (Гула) Падович Кочиев в это время находился на отхожих промыслах, дабы заработать на содержание семьи.

Своего раннего детства я почти не помню. Осенью 1907 года наша семья переселилась в местечко Цхинвал. Здесь отец купил пахотную землю, и наша семья занялась хлебопашеством. В свободное от сельских работ время отец занимался мелочной торговлей в крохотной лавке. Но вскоре обанкротился, благодаря своей доброте и исключительной честности. Большей частью товар отпускал в кредит, а потом и половины долга не собирал.

В школу я пошел с 8 лет,  т.е. в 1911 году. В Цхинвале в те годы существовало только начальное училище. Учеба в школе велась довольно-таки несистематично. Вдобавок я очень часто пропускал занятия, иногда месяцами, по состоянию здоровья. В особенности нерегулярные были занятия в годы первой империалистической войны. Пo соседству с нами про­живала семья Котаева Михаила,  с которой наша семья была в близких отношениях. Я очень подружился со старшим сыном Михаила – Сардионом, который был на год старше меня.

Как-то я и Сардо пошли купаться в реке Лиахве. Выкупались, а затем легли на песок и блаженствуем. И вдруг Сардо спрашивает меня:

– Умар, вот мы учимся в школе, а кем я должен стать – не знаю. А кем ты хочешь быть?

Я не задумываясь, ответил:        

– Я хочу стать инженером-строителем, чтобы построить железную дорогу к нам сюда, на Родину!

– Тогда я тоже буду учиться на инженера, чтобы вместе с тобой построить эту дорогу. Ее мы назовем "Умаро-Сардионовская железная дорога". Ты согласен?

– Ну, конечно, согласен!

К сожалению, эти наши детские мечты сбылись только, наполовину. Я действительно стал инженером-строителем и под моим начальством осуществлено строительство железнодорожной линии Гори-Сталинир в 1940 году. А у Сардиона, этого способного и замечательного человека, жизнь сложилась по-иному, и он был, лишен возможностей продолжить учебу.

В 1916 году в Джаве известный педагог Иван Малхазович Санакоев (Ванка) открыл Высшее начальное училище, куда и я поступил. Жил я у своего дяди Санакоева Коли Георгиевича. Каждую субботу (за исключением дней непогоды) я после занятий в школе отправлялся пешком в Цхинвал, проходя расстояние в 21 км за три часа. Во второй половине в воскресение шел обратно в Джаву.

В 1918 году в Цхинвале была организована Осетинская прогимназия, и я поступил туда в пятый класс, инициатором открытия этой школы и ее директором был мой дядя Бидзина Кочиев. Преподавали нам: Б.П. Кочиев, А.А. Тибилов, В.Н. Карсанов, В.Д. Абаев, З.Н. Ванеев, В.А. Газзаев, А.Г. Гаглоева, А.Г. Дзассохов. Классов было всего три - IV, V и VI, причем малочисленные (например, в нашем классе было всего 8 учеников: Абаев Ираклий, Цховребов Лео, Ханикаева Вера, Тибилова Ася, Тибилов Мелитон, Гассиев Виктор, Папиев и я.

Гимназия размещалась в здании Цхинвальского начального училища, поэтому нам приходилось заниматься во второй смене. Директором того училища был ярый меньшевик и большой шовинист, который всячески старался выжить нашу прогимназию из своего здания. Дело дошло до того, что в один из зимних вечеров он организовал провокацию; устроил  поджог здания школы. Материальный ущерб от «пожара» был незначительный, но зато были арестованы почти все взрослые ученики прогимназии.

Помню, как в полночь к нам пришел меньшевистский милиционер, разбудил всю нашу семью и забрал меня в штаб гвардии. Здесь за длинным столом сидели начальник гвардии, меньшевистский активист Гогинов Иосиф, директор начальной школы, а также Кочиев Бидзина. Увидев последнего, я приободрился. Допрашивал меня Гогинов. Задавал провокационные вопросы. Все допытывался узнать, кто поджег школу. Ни­чего не до бившись от меня Гогинов приказал арестовать и бросить меня в подвал. Здесь было абсолютно темно, но я по голосам узнал Битиева Митуша, Кочиева Виталия, Абаева Вахтанга, Чочиева Илью, Битиева Александра и др. Их было человек 15. Но на второй день многих выпустили, в заключении остались: Кочиев В., Битиев М., Абаев, Битиев А., Чочиев И.

1920 год

В начале июня 1920 года в Юго-Осетии произошло вооруженное восстание против меньшевиков Грузии. Партизанский полк во главе с Матэ Санакоевым перешел 5 июня через Рокский, Джомагский и Мамисонский перевалы Главного Кавказского хребта, к которому сразу примкнули революционно настроенные трудящиеся Джавского, Цхинвальского и Корнисского районов. Меньшевистская гвардия начала отступать с тяжелыми боями, и 7 июня повстанцами было занято местечко Цхинвал. 8 июня на многолюдном митинге граждан Цхинвала и окрестных грузинских и осетинских была объявлена Советская власть в Южной Осетии и обнародован состав Революционного Комитета.

Весь повстанческий полк был в основном дислоцирован в Цхинвале частично в селах Эред, Прис и Тбет|. Однако личный состав полка сильно поредел после занятия Цхинвала, т.к. партизаны, кто по ранению, кто самовольно, уходили домой повидать свою семью и помыться постираться… Кроме того, относительно легкая победа над гвардией отрядом породила большую самоуверенность у руководителей восстания. 11 июня вечером к нам в гости пожаловал Матэ Санакоев (он доводился родственником и матери и моему отцу). В этот вечер и ночью шел сильный дождь, и когда после ужина Матэ укладывался спать, отец мой спросил его:

– Матэ, а в штабе знают, что ты находишься у нас?

– А для чего им это знать?

– А если гвардейцы воспользуются кромешной темнотой и проливным дождем  и пойдут в наступление?

– Мы гвардейцев так разбили, что они никогда больше не посмеют на нас пойти – был ответ Матэ.

На второй день, 12 июня, рано утром меньшевики начали артиллерийский обстрел позиций левого крыла у сел. Прис, в результате чего все село было сожжено. А через 2 часа меньшевистские войска пошли в наступление.

Партизаны не выдержали натиска хорошо организованной и превосходящей численно и вооружением меньшевистской армии, и начали отступать к перевалам.

Зная, что цхинвальские меньшевики воспользуются ситуацией и не пощадят революционно настроенную молодежь, я тоже бежал вместе с отцом, прямо с улицы, ничего не успев забрать с собой. На третий день мы, беженцы, оказались за перевалом на Северном Кавказе.

Не имея ни денег, ни пропитания, мы буквально голодали и только органы Советской власти, через несколько дней после прибытия беженцев, начали оказывать посильную помощь. Я помню в поселке Мизуре впервые выдали нам немного пшена, из которого мы тут же сварили кашу без соли (о масле, конечно, никто и не мечтал).

Из Мизура мы двинулись во Владикавказ. Здесь был организован пункт помощи беженцам, и мы оттуда несколько дней получали свой скудный паек пшена...

Возвращение

После изгнания меньшевиков, в конце марта 1921 года я отправился в Цхинвал через Кавказский хребет. Вышел рано утром из Ардона и к вечеру, около поселка Мизур, присоединился к группе южан, направляющейся в Южную Осетию. В группе было трое: Джабе Кокоев, его брат и их родственник. Переночевали в пустующем здании дорожного мастера и на второй день к вечеру прибыли к подножию Джомагского перевала (с се­верной стороны) и здесь остановились на ночевку. Ночевали в полуразрушенном помещении чабанов. Всю ночь шел дождь со снегом, и мы сильно промокли. Наутро дождь перестал, и мы начали подниматься на перевал, который еще был покрыт снегом. Не прошли и полпути до вершины перевала, как пошел снег. Вскоре началась пурга, и не стало видно тропинки. Положение наше было незавидное: если остановимся, то нас занесет снегом или замерзнем, если же продолжим идти, то рискуем свалиться в пропасть (видимости никакой не было). Решили идти. Изрядно измучившись, наконец, мы почувствовали спуск. В это время, на наше счастье, показалось солнце – и нашему взору представилась страшная картина: мы стояли на краю глубокой пропасти...

Спустившись с перевала в село Джомаг, мы напросились к одному сельчанину в дом погреться и обсушиться и через два часа двинулись дальше. Расстался я с Кокоевыми у Чимасской дороги – они пошли к себе в Цру, а я продолжил свой путь до Джавы. Переночевав здесь, на второй день был уже в Цхинвале…

Школы были закрыты, поэтому я сразу же пошел работать, так как надо было помочь семье материально. Поступил я делопроизводителем в Наркомат внутренних дел Юго-Осетии. Здесь проработал несколько месяцев, а затем, в связи с организацией ЧОН (Часть Особого Назначения) Юго-Осетии, меня перевели работать в ее штаб, тоже делопроизводителем. Началь­ником ЧОН был назначен Матэ Санакоев. В ЧОН записывались советские служащие, за исключением лиц пожилого возраста, но члены партии и комсомольцы - в обязательном порядке. Задачи ЧОН заключались в борьбе против бандитизма и ликвидации вооружен­ных выступлений врагов Советской власти.

(продолжение в следующем номере)