История нашей страны состоит не только из событий вооруженного противостояния внешним силам, внутренних раздоров и политических пертурбаций. В канву сменяющихся эпох вплетены и факты из повседневной жизни простых людей: рождение и смерть, радости и переживания, любовь и верность, мелочи быта и жизненные свершения. Обо всем этом в нашей новой рубрике – повседневная жизнь жителей края в исторической перспективе.

Частью повседневности жителей Южной Осетии были похороны и поминальные столы. Поминки, справляемые осетинами, были столь же многочисленны, сколь и обременительны: помимо поминального застолья в день похорон, сороковин и годовщины, в течение года надо было организовать несколько трапез. А наиболее мнительные горцы могли устроить поминальную тризну в честь давно умерших родственников и спустя годы.

Необходимо отметить, что траты были связаны не только с устройством поминального стола. Так, на годовщину, если усопший был мужчина, полагалось устраивать скачки в его честь, поминки сопровождались и разного рода состязаниями – к примеру, стрельбой в цель. В значительную сумму обходился и памятник-цырт. Все это становилось непомерным бременем для жителей Осетии в большинстве своем и так не отличавшихся большим достатком.

Поминальная обрядность у осетин является самой консервативной частью их жизненного уклада, в этой сфере изменения происходят реже всего. На данную особенность неоднократно указывали исследователи осетинского быта. «Осетины так же, как древние скандинавы, отождествляют настоящую свою жизнь с жизнью... будущей; они крепко верят, что чем больше угощается народ на поминках, тем дольше и лучше обеспечивается благосостояние предков в загробной жизни, где эти последние, в свою очередь, получают возможность заботиться о нуждах и вообще о счастье покинутой семьи. Культ поклонения предкам настолько же древний, насколько сама человеческая история, и по древности своей с ним едва ли может соперничать какая-нибудь религиозная система. Культ этот держится в понятиях и нравах осетин настолько твердо и стойко, что христианский и магометанский прозелитизм, борясь с ним почти 1000 лет не может его одолеть», – писал этнограф Гацыр Шанаев.

Важную роль в организации похорон имели глашатаи. Это были молодые мужчины, которые разносили весть о кончине человека по окрестным весям. При этом траурного вестника можно было определить на расстоянии – его лошадь должна была быть темной масти и при въезде в населенный пункт идти рысью. Плеть глашатай держал всегда в левой руке, спешивался с коня также по левую сторону от лошади.

Оповещение же в самом селении, где умирал человек, происходило в пешем порядке, в этом случае глашатаями были двое односельчан. Молодые мужчины обходили все дома селения и сообщали печальную весть. И хотя возбранялось приглашать вестников в дом и угощать на правах гостя, этот порядок часто нарушался. Однажды глашатаи злоупотребили своими обязанностями, и на подходе к дому на окраине села один из них уже не мог стоять на ногах. Положив своего спутника на скамью у ворот, его товарищ стал звать хозяина, чтобы сообщить ему скорбную весть. Выслушав сообщение о смерти односельчанина, хозяин дома, бросив взгляд на его спутника, лежавшего без движения на скамье, заметил с улыбкой: «Необязательно было тащить покойника с собой, я и так верю в его кончину!».

Похороны и поминки имели у осетин одну удивительную особенность – они давали возможность для неформальной коммуникации. Ведь на тризну собирались не только близкие покойника и односельчане, провожать человека в последний путь приезжали из соседних селений, ущелий и даже из осетинских сел, расположенных в Грузии и Северной Осетии. В этот короткий период времени происходил интенсивный обмен информацией. Неудивительно, что для большинства жителей юга Осетии присутствие на похоронах становилось важным событием.

Особенно старались попасть на похороны и поминки женщины, для которых они становились редкой возможностью оторваться от каждодневной хозяйственной рутины. Иллюстрацией этого положения стало стихотворение Коста Хетагурова «Мужчина или женщина». В нем рассказывается о том, что на горной дороге горцы-косари наткнулись на череп. Долго гадали, кому он может принадлежать: мужчине или женщине. Пока, наконец, один старик не предложил громко крикнуть, что в соседнем селе справляются поминки:

Кто же, скажите, не знает, что женщины

Перед поминками не устоят…

В черепе что-то вдруг щелкнуло, треснуло

И покатился он тропкой в село.

Необходимо отметить, что присутствие женщин на похоронах было обязательным. Именно они своим плачем и причитаниями создавали необходимый драматический фон похоронной церемонии. Помимо этого, плакальщицы выполняли еще и информативную функцию: в своих причитаниях они повествовали о добродетелях покойного, о его семье, рассказывали об умерших ранее родственниках. Человек, пришедший на панихиду, мог получить, благодаря плакальщицам, полное представление о покойном.

В похоронной обрядности присутствовал еще один «женский фактор». В старину супруга покойного отрезала свою косу, и клала ее в гроб на грудь своего мужа. Этот обряд имел несколько объяснений, в зависимости от гендерной трактовки. Женщины считали, что таким образом на том свете умерший мужчина будет идентифицирован как женатый человек, и это создаст ему сложности при попытке завести любовные шашни в мире теней. Мужская половина общества полагала, что жена по отрезанной косе сможет легко опознать своего мужа, после того, как сама окажется в раю.

Р.Кулумбегов

(продолжение в следующем номере)

На фото: Похороны в горном селении Южной Осетии (Из фондов Национального музея РЮО)