(продолжение, начало в №№ 51-57, 60-64, 68-93)

В нашем ретроспективном обзоре мы прослеживаем далекое и близкое прошлое юга Осетии в русле исторических процессов, которые происходили на Кавказе со времен седой старины до наших дней. Эта тема актуальна в год 10-летия признания независимости РЮО Российской Федерацией. Эпохальному дню 26 августа 2008 года предшествовали события вековой давности, которые во многом определили сегодняшние политические реалии.

Бывшая российская Грузия, взлелеянная Петербургом, не просто отделилась в 1917 году от России, от своего создателя, а выставила себя на международный политический аукцион в противовес ей. При этом она особенно не торговалась, отдавала предпочтение всем, кроме России, кто желал оказывать ей знаки внимания. Сюда, в Тифлис, спешили посланцы из Англии, США, Германии, Турции. Разумеется, ни одна из этих стран не собиралась заниматься строительством «великой Грузии», как то позволяла себе Россия. Грузия для них была просто удобным плацдармом для осуществления вооруженного нападения на ослабленную войной и революциями Россию.

Занимая на Кавказском перешейке выгодное положение, Грузия с ее противостоянием России привлекала внимание крупных держав не только на случай раздела России, но и в контексте проблем ближневосточной нефти и ее богатых для того времени запасов в Азербайджане. Морские порты, расположенные на территории Грузии, позволяли Англии и соперничавшим с ней Соединенным Штатам иметь на Черном море важную акваторию для военно-торговых стратегических баз.

Несомненно, что Грузия, переживая тяжелое экономическое положение и оказавшись в условиях острой внутренней политической борьбы, нуждалась в разносторонней поддержке со стороны западных стран. Но эта страна, фактически открывшая политический аукцион в центре Кавказа, не заметила, что в условиях дипломатической конкуренции, когда еще никто ничего не имел, а главное – когда все еще существовала Россия, ни одна из стран, пытавшихся закрепиться на Кавказе, не спешила раскошеливаться по-крупному и выдавать то, чего ожидало меньшевистское правительство Жордания, заседавшее в Тифлисе.

Тем не менее, продолжавшийся торг привел к тому, что Закавказье на мировой арене становилось одной из обсуждаемых международных проблем. Собственно, здесь, в Закавказье, сосредоточились международные силы, ожидавшие расчленения России. Последняя пыталась вступить с Грузией, Азербайджаном и Арменией в договорные отношения, но от нее требовали признания закавказских политических образований в статусе суверенных государств.

В начале 1920 года Советская Россия, обеспокоенная складывавшимся в Закавказье положением, вновь предложила Грузии заключить военное соглашение. Грузия отказалась от переговоров. Тогда же, в середине января 1920 года, Россия была вынуждена признать Грузию и Азербайджан государствами де-факто. В этомполитическом шаге страны Западной Европы и США увидели начало расчленения России. В ожидании такого же процесса в других районах бывшей Российской империи сгущались политические страсти вокруг Грузии и всего Кавказа. Сюда, в Закавказье, и в частности в Грузию, вводились иностранные войска, расширявшие и укреплявшие позиции своих стран в Грузии. В этих условиях Советская Россия нуждалась в ограничении ввода войск иностранных держав в Грузию и в связи с этим в очередной раз предложила правительству Жордания заключение мирного договора.

Грузия, со своей стороны, нуждалась в том, чтобы Россия признала за ней в качестве «исторической территории» все пространство, «входившее в две российские губернии – Тифлисскую и Кутаисскую». И советское правительство в итоге согласилось на столь неравноправных условиях заключить договор с Грузией. Россия фактически уступала марионеточному правительству Грузии, которое по определению не в состоянии было выполнять какие-либо договорные акты на территориях, никогда не являвшихся «национальными территориями» Грузии.

Позорный для России договор был заключен 7 мая 1920 года. Ровно через десять дней народный комиссар иностранных дел Советской России Г.В. Чичерин, веривший в договоренности с Грузией, был вынужден обратиться с нотой к грузинскому правительству. Первые же пассажи ее свидетельствовали о том, как грубо грузинская сторона нарушала договор с Россией. Речь в них шла о главном для советского правительства в договоре – об иностранных войсках на территории Грузии. «Нами получены достоверные сведения,– писал 17 мая 1920 года Чичерин своему грузинскому коллеге Е.П. Гегечкори,– что Англия высаживает свои войска на территории Грузии в Батумской области. По договору же Грузия обязалась принять меры к удалению со своей территории всех иностранных войск, тем более Грузия должна принять меры к недопущению появления новых английских частей».

Подобные ноты Советское правительство направляло Грузии и позже. Но каждый раз оно получало из Тифлиса не объяснения, а обычную ложь. В той же ноте, которая нами была процитирована, Чичерин писал: «...мы с тревогой узнали, что в Южную Осетию, где провозглашена Советская республика, направлены для уничтожения таковой власти грузинские войска. Мы настаиваем, если это верно, отозвать свои войска из Осетии, ибо считаем, что Осетия должна иметь у себя ту власть, которую она хочет. Вмешательство Грузии в дела Осетии было бы ничем не оправданным вмешательством в чужие внутренние дела».

Министр иностранных дел Советской России (скорее всего, крайне наивно!) думал, что он, требуя объяснений у своего грузинского коллеги, поставил в затруднительное положение правительство Грузии. Но ответ на этот вопрос, как и на все остальные, включенные в ноту Чичерина, был по своей лживости предельно прост. Гегечкори не утруждал себя дипломатическими сложностями, отвечая на запрос Чичерина относительно Южной Осетии. Грузинский дипломат и-вещал Москву: «Считаю долгом обратить Ваше внимание,– писал Гегечкори,– что в пределах Грузии нет Южной Осетии, а находящиеся осетинские селения расположены в Горийском уезде Тифлисской губернии; селения эти находятся на бесспорной территории Грузии, южнее старой тифлисской границы». Трудно сказать, повторял ли Гегечкори таким образом известное заявление турецкого правительства, уничтожившего около двух миллионов армян, а затем заявившего, что в Турции «нет армянского вопроса».

Большевистские организации Северной и Южной Осетии пытались объединить свои усилия и овладеть политической ситуацией, но их сил было крайне недостаточно; не случайно политические события в Южной Осетии развивались скорее по крестьянскому сценарию, нежели по большевистскому, требовавшему немедленного установления Советской власти. Вопрос о новой власти – той, о которой говорили большевики, впервые в Южной Осетии был поставлен в марте 1920 года. Тогда ранее созданный Ревком на своем заседании выдвинул две задачи: а) Распустить национальный совет старого созыва; б) Объявить Советскую власть.

С провозглашением Советской власти в Южной Осетии, естественно, возник вопрос об отношениях двух частей Осетии – Южной и Северной. Во Владикавказе в апреле рассматривался вопрос «Об объединении Южной и Северной Осетии». Речь шла о воссоединении двух частей Осетии в единое целое. Обе стороны – представители юга и севера – признали, что в тех условиях, когда из-за сложности коммуникаций крайне затруднено было сообщение между двумя частями Осетии, не было возможности решить этот вопрос. В то же время состоялась новая договоренность о воссоединении Южной Осетии с Северной «по культурно-экономическим соображениям».

К исходу мая 1920 года грузинские правительственные войска участили военные действия на всей территории Южной Осетии. Становилось очевидным, что грузинское правительство Жордания приступило к геноциду. Наряду с наращиванием военных действий, усилением вооруженного террора и насилия, официальный Тифлис распространял невероятную ложь, прикрываясь «идеями социалистической революции».

В Южной Осетии не знали, что делать, лидеры ее обратились к Советской России, ко всем политическим организациям России и Северного Кавказа с «Меморандумом трудовой Южной Осетии», в котором призывали к оказанию помощи в защите населения юга Осетии от разворачивающегося грузинского нашествия. Текст «Меморандума», составленного в жанре острого памфлета, Разден Козаев и Евгений Рамонов, видные общественно-политические деятели Осетии, 29 мая отвезли в Москву как обращение к руководству России.

8 июня 1920 года Ревком Юго-Осетии принял официальное решение – издать «Приказ об объявлении Советской власти». Его подписали политком Н. Гадиев и председатель Ревкома В. Абаев. Грузинское правительство по-своему готовилось к событиям, которые оно планировало в Южной Осетии на середину июня. Оно не скрывало своих намерений в отношении Советской власти в осетинских обществах, тайной являлись лишь масштабы очередного этапа геноцида. В день повсеместного объявления Советской власти в Южной Осетии известный нам Гегечкори направил ноту министру иностранных дел Чичерину. Грузинский дипломат, умолчавший о такой важной перемене в Южной Осетии, как установление здесь новой власти, протестовал по поводу «проникновения из Терской области через Рукский перевал в пределы Грузии отряда советских войск при двух орудиях». Естественно, никакие советские войска Рукский перевал не переходили (нечто подобное произойдет и в августе 2008 года, когда причиной ввода грузинских войск в Южную Осетию станет объявленное официальным Тбилиси мифическое российское вооруженное вторжение).

12 июня начальник штаба Грузии В. Джугели двинул под собственным командованием правительственные войска к Цхинвалу. От руководства страной он имел четкую установку: «Каленым железом расправиться с Южной Осетией». После ожесточенных боев Цхинвал был оставлен ввиду явного превосходства противника в вооружении и численности. 14 июня начался расстрел мирных сел, их жителей – безоружных людей. К осетинским селам подводилась артиллерия, открывалась канонада, и села сравнивали с землей.

Южная Осетия была в пожарах и дыму. Осетины сумели еще сохранить коридор, по которому тысячи и тысячи беженцев растянувшейся лентой двигались в сторону Рукского перевала, чтобы перейти через него и найти убежище в Алагирском ущелье Северной Осетии. Значительная часть населения, оказавшаяся отрезанной от подступов к Рукскому перевалу, была вынуждена отходить в горы к другим перевалам и добираться в Дигорию или Балкарию...

С.Остаев

(продолжение следует)