(продолжение, начало в № 51-53, 54-55, 56-57)

В нашем ретроспективном обзоре мы прослеживаем далекое и близкое прошлое юга Осетии в русле исторических процессов, которые происходили на Кавказе с времен седой старины до наших дней. Эта тема актуальна в год 10-летия признания независимости РЮО Российской Федерацией. Эпохальному дню 26 августа 2008 года предшествовали события вековой давности, которые во многом определили сегодняшние политические реалии.

После смерти императора Александра I на российский престол восходит Николай I. Первые годы правления нового императора пришлись на восстание декабристов и связанную с этим внутреннюю нестабильность в империи. Лишь после замирения внутренней смуты и победы в ирано-российской войне, российский правитель обращает свое внимание на Кавказ и Закавказье.

К этому времени судьба генерала А.Ермолова была уже предрешена, его преемником назывался граф И.Ф. Паскевич. И вскоре последний становится имперским наместником на Кавказе, получив от российского самодержца указание «решить вопрос покорения горцев стремительно и без пощады». Стоит подчеркнуть, что граф Паскевич, отличавшийся спокойным нравом, не был сторонником столь крайних мер, чтобы в его решениях или приказах давались распоряжения об истреблении горцев. Тем более, что в отношении Южной Осетии такой необходимости не было. К началу 1830 года политическое положение Южной Осетии несколько стабилизировалось. Это было достигнуто благодаря активности российской администрации среди юго-осетинского крестьянства и обещаниям о «введении между ними правления и о первоначальном их образовании», иными словами – установления в Южной Осетии российской администрации и предоставления ей независимости от грузинских князей. О подобных обещаниях сообщал гражданскому губернатору советник Яновский, считавший, что только такое решение юго-осетинского вопроса может «вселить в среду осетин доверие к русским».

Но граф Паскевич, как и его предшественники, оставался заложником тогдашней имперской политики на Кавказе. Выдвинутая еще Ермоловым идея о создании в лице грузинской знати надежной политической опоры в Закавказье, получила новое развитие при Паскевиче. Не без его участия весной 1827 года грузинское дворянство, которое все еще оставалось расколотым на «пророссийски» и «проирански» настроенных, полностью было уравнено в правах и преимуществах с российским дворянством. Такого социального возвышения, какого удостоилось разбойное дворянство Грузии, не знали феодалы других районов Кавказа. Особая привязанность российской властвовавшей военной и гражданской бюрократии, увлеченной высокой идеей защиты православия, к грузинским князям-тавадам, любителям громких и лживых фраз, усилилось в ходе русско-турецкой войны, в которой активное участие приняли со своими отрядами грузинские дворяне. Крупные победы России в русско-иранской и русско-турецкой войнах фактически были преподнесены с российской щедростью на алтарь Грузии. Благодаря этим войнам окончательно была снята опасность для Грузии со стороны Ирана и Турции, а закрепление за Грузией западных районов Кавказа и присоединение к ней Ахалцихского пашалыка наметили процессы создания из бывших грузинских княжеств – вассалов Ирана и Турции – некоего подобия «Кавказской империи». Город Тифлис из небольшой крепости на берегу Куры превратился в столицу созданной Россией страны.

Понятно, что получив материальные и сословные привилегии, грузинская знать теперь захотела снова конвертировать это доброе отношение в военную силу для покорения горцев юга Осетии. Но с каждым разом сделать это становилось все сложнее. С одной стороны, российская администрация старалась определить для себя границы своего благоволения грузинам, с другой – решимость южных осетин сохранить свою свободу укреплялась с каждой военной экспедицией.

Южные осетины, живя в условиях постоянной угрозы, имели не только богатый боевой опыт, но и располагали хорошей оснащенностью. По оценке офицеров военного штаба в Тифлисе, «непокорные осетины были вооружены ружьем, саблею, кинжалами, пиками, отчасти имели пистолеты». Эти же офицеры отмечали, что южные осетины «оружие содержат довольно исправно, сами делают порох, а свинец добывают из гор». Кроме оружия, всегда готового к применению, жизненный уклад южан был приспособлен к военному сопротивлению внешней угрозе.

В условиях ожидаемого наступления грузинского феодализма Южная Осетия напоминала хорошо отлаженную крепость, одолеть которую было непросто. В этом факте российское командование находило и объяснение отношений, сложившихся между юго-осетинскими обществами, с одной стороны, и князьями Мачабели и Эристави – с другой. По поводу этих отношений в «Описании», составленном для имперского наместника в Тифлисе подчеркивалось: «над южными осетинами, живущими по Большой Лиахве и Паца, присваивают себе власть князья Мачабеловы, а над живущими по Малой Лиахве и Ксане – князья Эриставы, но те им мало повинуются».

Здесь же отметим, что южные осетины, участвуя в военных действиях в составе российских войск, получали богатый опыт не только в ведении боевых действий, но и в понимании военной тактики. А в военном деле осетины всегда отличались большой старательностью и наблюдательностью. При этом в военных мероприятиях России осетины всегда стремились принять участие в массовом порядке. Чего, например, не скажешь о тех же грузинах.

В рапорте российской администрации указывалось, что «когда в Тифлисе прозвучали распоряжения гражданского губернатора о призыве в ряды милиции дляучастия в войне с Турцией, весь народ закричал: «не дадим солдат, нет, нет!»

На Авлабарской площади Тифлиса собрались жители города и близлежащих сел и, угрожая всеобщим восстанием, отвергли идею об участии грузин в войне с Турцией. Присутствовавшие здесь же грузинские князья-тавады взялись «образумить народ», но были избиты разъяренной чернью, угрожавшей даже сжечь их дома и истребить сады.

Несмотря на то, что в Южной Осетии никогда не превалировали антироссийские настроения, граф Паскевич все же пошел на поводу у грузинской знати все еще грезившей об установлении своего феодального контроля над югом Осетии. Вскоре появился и формальный повод. Горийский уездный начальник сообщил в Тифлис о нападении 40 осетин из Чесельтского ущелья на дом грузинского помещика в селе Тигва; князь Ниния Надирадзе и его сын Солем были захвачены в плен, горцы забрали все их имущество и две пары быков. Тотчас же был взят в плен и помещик Ломидзе. Все захваченные были помещены в свинарник.

Этот случай получил большой резонанс в Тифлисе, при этом никто не захотел разбираться в причинах инцидента. Дело в том, что неделей ранее этот Надирадзе, играя в карты с соседом помещиком Ломидзе, проигрался в пух и прах. Желая вернуть долг, он приказал своим людям выкрасть двух осетин, проживавших по соседству и продать их в рабство туркам из Ахалциха, бывшим у него в гостях. Что и было сделано. Весть об этом дошла до Чесельтского ущелья, где проживали родичи осетин, проданных в рабство. По обычаю кровного родства возмездие последовало незамедлительно. Но искать истину никто не захотел. Осетины были назначены разбойниками, и их полагалось обуздать.

24 мая 1830 года военный губернатор генерал С.С. Стрекалов получил предписание графа Паскевича о снаряжении и отправке в Южную Осетию карательной экспедиции. Согласно предписанию главнокомандующего в Южную Осетию направлялся один батальон солдат и казаки – всего боле 2 000 человек. На их вооружении, кроме боевых винтовок, были и горные орудия. Из общего числа войск половину составляли отряды грузинских князей Мачабели, Эристави, Гурамова и др.

19 июня 1830 года, российско-грузинские войска во главе с генералом Ранненкампфом вступили в Джаву (Дзау) – один из крупных населенных пунктов Южной Осетии. Не зная о причине появления большого количества войск, жители села ушли в лес и оттуда выслали к российскому командованию своих представителей. Получив заверения, «что цель экспедиции не есть истребление их жилищ», они вернулись в свои дома.

Однако жители Чесельтского ущелья отказались подчиниться парламентерам, которых по странному решению генерала Ранненкампфа возглавлял… грузинский князь Мачабели. Угрозы уничтожить всех и сжечь села чесельтцы проигнорировали. Более того, они сами сожгли два селения, давая понять, что разрушением военное командование никого не напугает.

26 июня генерал Ренненкампф двинул свои войска в селение Кола. Здесь в башне фамилии Кочиевых, во главе с Бега Кочиевым, оборону держали 30 горцев. Боевая башня, сооруженная из скальных камней на известковом растворе, достигала 16 метров в высоту. Отряд Ренненкампфа осадил башню, производил по ней стрельбу из горных орудий, но ядра так отскакивали от башни, что взрываясь, поражали солдат, атаковавших укрепление.

Осетины, хорошо отличавшие грузинские отряды от российских, старались вести стрельбу по грузинской милиции. Эту избирательность заметило командование. Граф Паскевич доносил, что в одном бою легко были ранены два русских офицера и три рядовых, при этом тяжело (со смертельным исходом) были ранены девять грузин, трое из «коих князья и дворяне».

Несмотря на обреченность, горцы не собирались сдаваться. Ф.Чудинов описавший ход военной кампании в своих заметках, отмечал: «Осажденные пели во всю глотку веселую песню, неустанно бросали камни, издевались над нашими усилиями и, видимо, предпочитали смерть всякой пощаде».

Военные инженеры первоначально хотели подвести подкоп и взорвать боевую башню, но скальный фундамент им это сделать не позволил. Тогда она была подожжена. Военный хронист описал последние минуты боя: «Горцы оказали примерное ожесточение: из числа защищавших только 10 человек, бросаясь с неимоверной яростью на солдат наших, хотели открыть себе путь оружием, но были подняты на штыки и только один из них был взят в плен; все же оставшиеся в крепости, пренебрегая жизнью, сгорели посреди стен».

Позже граф Паскевич чистосердечно признался в истинном положении, связанном тогда с Южной Осетией. В письме на имя Николая I отмечалось, «что ни один из сих осетин не смел показаться на базарах и в деревнях Карталинии (Восточная Грузия – прим.ред.) без того, чтобы не быть совершенно ограбленному от так называемых помещиков», т.е. грузинских тавадов. Как видно, обвинение в том, будто Карталиния постоянно подвергалась со стороны Южной Осетии нападениям и грабежу, являлось нескрываемой ложью, и внушалась Паскевичу грузинской феодальной знатью. В письме к императору объяснялось также, что тавады «устраивали даже в тесных ущельях укрепленные замки, мимо которых никто из осетин не мог пройти, не подвергаясь опасности лишиться всего имущества».

Российский наместник признавался перед императором и в том, что грузинские князья-тавады «...под разными предлогами брали осетинских детей и потом продавали в разные руки. Подобные действия само собой должны были вооружить против них этот народ…».

Южная Осетия был покорена, но именно результаты военной кампании 1830 года помогли российской администрации осознать, что у вопроса южных осетин не может быть военного решения, а с притязаниями грузинских князей на осетинские земли пора кончать.

Подготовил С.Остаев

(продолжение в следующем номере)