Исследователей, которые занимаются проблематикой иранских народов древности, в мировой исторической науке насчитывается более чем достаточно. В то же время многие ученые касаются темы древних иранских народов не специально, а в контексте других вопросов. Поэтому в подобных изысканиях эта, безусловно, интересная тема просматривается в определенном, иногда не совсем обычном ракурсе. Дело в том, что порой в таких исследованиях внимание акцентируется на вопросах, которые в специальных работах, посвященных проблеме иранских народов или отмечаются вскользь, или не полностью раскрыты в контексте основной темы. К примеру, американский исследователь и теолог Эдвин Ямаучи рассматривал в своих работах историю древнего мира, в том числе и скифов, прежде всего, как подтверждение правдивости библейских сказаний. Ярким примером вышесказанному также могут служить основательные труды великого русского ученого-историка Георгия Владимировича Вернадского, который рассматривает историю скифов, сармат и алан в контексте с русской историей, на одной из работ которого мы сегодня и остановимся.

Историческое наследие профессора Вернадского весьма богато и разнообразно. Однако венцом его научной деятельности, его историческим наследием являются пять фундаментальных томов, посвященных истории России. Предыстория вопроса такова. В 30-х годах Вернадский, уже иммигрировав в США, вместе с профессором Гарвардского университета М.М. Карповичем задумал осуществить грандиозный научный проект – написание истории России в десяти томах. Согласно замыслу авторов они задались целью «систематически представить общий ход русской истории с широким использованием вновь собранного материала, так, как и результатов специальных научных исследований».

Из задуманных десяти книг первые шесть, посвященных ранним периодам истории России, должен был написать Вернадский, а последующие периоды русской истории в четырех книгах – Карпович. Однако из-за скоропостижной смерти Карповича, свет увидели лишь написанные Вернадским первые пять томов проекта: «Древняя Русь» (1943), «Киевская Русь» (1948), «Монголы и Русь» (1953), «Россия на пороге нового времени» (1958) и «Московское царство» (1968). Об исключительных заслугах Вернадского в создании этого уникального проекта довольно емко сказано проф. Николаевым: «Грандиозность идеи заключалась в том, что Г.В.Вернадский, впервые в зарубежной литературе, в одиночку, решился проанализировать и синтезировать результаты исследований советских историков того времени».

Мы не будем затрагивать все пять томов издания, а обратимся лишь к первому тому его труда под названием «Древняя Русь», хотя к интересующемся нас вопросу Вернадский возвращается и в двух последующих томах («Киевская Русь» и «Монголы и Русь»).

Итак. В своих работах профессор Вернадский уделяет довольно много внимания освещению истории кочевых народов степной полосы Евразии. Внимание настолько большое, что заслуживает упрек со стороны историков-русистов. Как пишет Б.Николаев «внимание автора сосредоточено в основном на истории степных народов-скифов, сарматов, готов, гуннов, авар, хазар. Автор настолько подробно прослеживает появление, перемещение и исчезновение этих народов, что создается впечатление, будто он пишет историю юга России, неоправданно мало внимания уделяя истории севера». Аналогичный упрек делает в адрес ученого и академик М.Н. Тихомиров: «…не готы, авары или аланы создали русскую государственность, а славяне. Поэтому славяне и должны были находиться в поле внимания историка России… Между тем истории славян отведено в книге профессора Вернадского поразительно мало места».

Но насколько правы были процитированные выше ученые? Во-первых, это было объективное положение вещей, ибо русская государственность возникла не на севере современной России, а на территории ее южных границ, т.е. на Северном Причерноморье, где славянским племенам предшествовали ираноязычные скифы. Вот как обосновывает предпочтение югу сам ученый: «Так как развитие собственного русского государственного образования начинается с крайнего западного угла Евразии (район Дунай-Киев-Черное и Азовское моря), то, в первую очередь, для русской истории имеет значение история кочевых народов в Западной Евразии, то есть в Северном Причерноморье. В этом смысле историческая подпочва русского государства создана была скифами – первыми обитателями южнорусских степей, о которых сохранились сведения в анналах истории.

Далее. Вернадский, как ученый широкого диапазона, прекрасно понимал, что невозможно рассматривать историю славян в древнейший период их развития вне истории народов им предшествовавших на данной территории: «Изучающий русскую историю должен внимательно отслеживать развитие тенденции в евразийском кочевом мире, поскольку без знания этого развития многие события в истории России никогда не могут быть в достаточной степени поняты и оценены».

Вполне логично, что при рассмотрении вопроса ученый задался целью выяснить, кто же занимал территорию южнославянских степей России до заселения их восточными славянами, и начал изучение истории России именно с этих позиций. Примечательно что, во всех пяти книгах, в связи с освещением тех или иных исторических явлений Вернадский сообщает соответствующую информацию об ираноязычных скифо-сармато-алан. Однако, как отмечено выше, наиболее полно история этих племен представлена в первом томе работы «Древняя Русь». При этом Вернадский достаточно часто акцентирует внимание на исторических взаимоотношения славянских и ираноязычных народов, признает этногенетическую связь скифо-сармато-алан, и считал последних (алан – А.Ч.) предками осетинского народа.

Вслед за первой главой тома под названием «Предыстория», посвященной древнейшему, доисторическому периоду, в которой Вернадский, опровергая предвзятое мнение о кочевниках как о народах с низким культурным уровнем, следуют три главы монографии: «Киммерийская и скифская эры», «Сармато-готская эпоха» и «Гунно-антский период», в которых ученый подробно исследует историю скифов, сарматов и алан. Об этом свидетельствуют и оглавления отдельных параграфов: «Киммерийцы и скифы в Южной Руси», «Северные соседи скифов», «Восточные соседи скифов», «Взгляд на политическую историю скифов», «Центральная Евразия в эпоху сарматов», «Сарматы в Южной России», «Западные и восточные соседи сарматов», «Великое переселение и западная эмансипация алан», «Наследие иранской эпохи в русской истории» и др.

Ученый подчеркивает, что «именно на скифах увязывается первоначальная история славян. Именно скифам удалось объединить под свою власть не только степь, но и часть лесной зоны… На границах леса и степи вдоль границы лесистой области, по рекам для торгового обмена с давних времен должны были возникать культурные поселения. Одно из этих поселений сарматской эпохи впоследствии было обнаружено на месте позднейшего Киева».

Не меньшую роль в истории становления русской государственности сыграли и аланы. Вернадский отмечает: «Из всех народов, которые вторглись в Южную Русь в сармато-готский и гуннский периоды, аланы пустили наиболее глубокие корни на Руси и вошли в наиболее тесную связь с местным населением – в особенности со славянами, чем какое-либо иное кочевое племя». В подтверждении сказанного Вернадский приводит такой пример: некоего вождя алан звали славянским именем Валдамир.

Развивая далее затронутый выше вопрос, Вернадский пишет: «Исторические корни русского народа уходят в прошлое. В то время как древние анналы содержат значительную информацию о русских племенах в девятом и десятом столетиях нашей эры, очевидно, что соответствовавшие группы их предков сплотились значительно раньше, по крайней мере, в сармато-готский период, а процесс их консолидации должен был начаться еще значительно раньше, в скифский период». По словам Вернадского древние иранцы заложили основу политической организации восточных славян, занимая степи, а степи южной Руси служили неким связующим звеном между греческой и персидской цивилизациями с одной стороны и народами Центральной и Северной Руси – с другой.

Таким образом, мотивация изучения роли ираноязычных народов в становлении русской государственности у Вернадского достаточно веская и аргументированная. Профессор прекрасно осознавал невозможность полного и объективного исследования первоначальных шагов русской государственности без изучения истории племен, которые предшествовали славянам на данной территории, и с которыми они в дальнейшем поддерживали самые тесные взаимоотношения.

В монографии подробно исследуется история Скифии с момента прихода скифов в Черноморские степи доIII-IIвв. до н.э., когда их сменили родственные им сарматы. В отдельном параграфе Вернадский рассказывает о киммерийцах и скифах, об их взаимоотношениях, затрагивает вопросы этногенеза и очень подробно рассказывает об обстоятельствах вытеснения киммерийцев из их территории.

Вслед за этим ученый отслеживает историю появления греческих колоний скифского времени на Северном Причерноморье, подчеркивает их значимость в развитии международной торговли в регионе. Особую роль Вернадский отводит городам-государствам Боспору, Ольвии, Херсонесу, Милету и другим, многие из которых, как пишет профессор, превратились не только в важные торговые, но и культурные центры, стали служить мостом между греческим миром и Скифией.

В еще одном параграфе под названием «Взгляд на политическую историю Скифии» Вернадский исследует политическое устройство скифского государства, его оригинальность (государство под предводительством двух царей), внешнюю политику, рассказывает в подробностях об исторической победе скифов над Дарием, о завоеваниях Александра Македонского, о Греко-Бактрийском государстве и т.д.

СIV-IIIвв. до н.э. в Северное Причерноморье проникли сарматы, которые, к концуIIв. до н.э. стали окончательно доминировать в регионе. Разумеется, с вторжением сарматов часть населения черноморских степей, имевших иранское происхождение, значительно увеличилась. Сообщая об этом, ученый подчеркивает, что это произошло не за счет скифов, которые не были изгнаны или уничтожены полностью. При этом известно, что скифы и сарматы были близкородственными племенами, что последние говорили на ломанном скифском языке.

Исследование Вернадского содержит подробную характеристику сарматов, точнее тех сарматских племен, которые тесно прикасались с восточнославянскими племенами или жили совместно на юге России. Это: роксаланы, ясы, языги, аорсы, сираки а также аланы, под именем которых стали известны потомки сарматских племен аорсов и сираков, которые после Боспорской войны между ними в 49 г.н.э. сошли с исторической арены. В монографии Вернадского значительное место уделено и истории алан IV-Vвв. н.э. как непосредственных участников дальнейших исторических событий, происходящих на юге России.

Заслуги профессора Вернадского перед отечественной исторической наукой в общем, и перед скифологией в частности, бесспорно, велики. И, тем не менее, в свете последующих изысканий по данной проблематике, на наш взгляд необходимы некоторые уточняющие комментарии к его работе.

Описывая скифов Вернадский утверждает, что по образу жизни скифы ближе стояли к тюркам-монголам. Разумеется, нельзя полностью игнорировать влияние татаро-монгольской среды на скифов. Однако и для категоричного утверждения, что по образу жизни скифы ближе татаро-монголам, нет веских оснований.

В силу определенных причин Вернадский не был знаком со всем объемом литературы по скифо-осетинским этнографическим и эпическим параллелям, а параллели эти весьма явные. Скажем, по образу жизни и элементам духовной культуры скифы больше роднятся с сармато-алано-осетинским миром, нежели с монголо-тюркским. Свидетельством этому является богатая литература (см. труды Абаева, Калоева, Гаглойти, Гуриева, Чибирова и др.).

Вернадский также считает спорным происхождение киммерийцев и скифов. С первым утверждением можно согласиться, ибо о киммерийцах мы имеем довольно много информации из различных исторических источников, однако ясности об их этногенезе до сих пор нет. Одни ученые их считают родственным черкесам (А.А.Башмаков), другие схожими с фракийцами (М.И. Ростовцев), большинство же причисляет их по языку и культуре к дальним родственникам скифов.

Что касается этногенеза скифов, то и здесь существовали разночтения. Некоторые исследователи считали их монголами, другие – славянами, и т.д., но в конечном итоге в академической науке все же вверх взяла идея их иранского происхождения, что явно отслеживается в языке и культуре скифов. Более того, об ираноязычности скифов первыми заговорили российские и зарубежные исследователи, такие как Ж. Дюмезиль, Б. Бахрах, В. Миллер и др.

Нет единого мнения и о том, считать ли юг России основной территорией формирования скифов как общности,или же считать, что они пришли с востока уже сформировавшимися. Теория восточного происхождения скифов, приверженцем которой выступает Вернадский, в конечном итоге подтверждается более надежными научными аргументами. Согласно ей скифы двинулись с востока по договоренности с ассирийским царем Ассаргадом, с целью помочь ему в борьбе с киммерийцами, которые вторглись в Закавказье и начали угрожать владениям Ассирии.

То, что скифы пришли с востока доказывается и тем, что саки и скифы-иранцы, по сути один народ. Персы назвали саками скифов, о чем говорится в Бехистунской надписи царя Дария. Согласно Вернадскому саки являются ветвью скифов, которая осталась в Туркестане после миграции части саков (скифов) в черноморские степи. Что касается расовой принадлежности скифов и их антропологических черт лица, то некоторые ученые (Ньюман) категорически считали их монголоидами. Вернадский же видит в скифах смешение разных расовых групп. В другом месте своей работы профессор говорит о вкраплении монголоидных черт в облике скифов, считает, что внешние черты скифов более схожи с алтайским (т.е. монгольским) типом. Однако даже с подобным утверждением в свете последних исследований в области скифологии трудно согласиться. Этому утверждению противоречат труды археологов и антропологов, занимавшиеся изучением истории скифов. Известный историк и археолог В.И. Гуляев в вышедшей в 2005 г. монографии «Скифы: расцвет и падение великого царства», писал: «Независимо от того, какой регион Евразии следует считать родиной скифов, два фактора их истории установлены довольно надежно: по своей антропологической принадлежности скифы были европеоидами, а по языковой – индоевропеоидами». Отвечая на известные строки Блока («Да, скифы мы, да, азиаты мы с раскосыми глазами»), Гуляев пишет: «Никаких раскосых глаз и других монголоидных черт у скифов не было. Скифы – типичные европеоиды. По языку они принадлежат к северо-иранской группе. Из ныне существующих народов ближе всех к ним по языку стоят осетины». Отметим также, что никто из ученых не находил монголоидных черт в облике близко родственных скифам саков и массагетов.

Не совсем верным можно считать мнение Вернадского и о происхождении массагетов. Он относит некоторые группы массагетов к восточной ветви фракийцев, однако академической наукой установлено, что массагеты имеют одни этнические корни, общее происхождение с саками и скифами. Их быт, одежда и жизненный стиль был близок к скифскому. Созвучие племенных названий иранского и фракийского племен (массагеты-геты), на которое ссылается Вернадский, скорее носило случайный характер. Согласно источникам тот факт, что при походе скифов на запад, массагеты вместе с саками остались на востоке, не пересекали Волгу, вызывает сомнение в их близком родстве с фракийцами. Между тем массагеты со скифами (а также с сарматами) относятся к одной языковой группе, для них характерны общие элементы материальной и духовной культуры. Подтвержден также факт их проживания в Средней Азии и Сибири. О родстве этих племен первым писал Геродот, по рассказу которого скифов европейских и азиатских персы называли саками, сами европейские скифы называли себя сколотами, скифами же их величали эллины. Мнение Геродота впоследствии подтвердили В. Миллер и Н.Марр.

Еще одна неточность, которая вкралась в работу Вернадского звучит так: «Среди меотийских племен могут быть упомянуты синды и савроматы. Первые жили в Азово-кубанском ареале, а вторые – на нижнем Дону и нижнем Донце». Между тем кроме территориального соседства синдов и сарматов ничего не объединяло, ибо синды относятся к кавказскому языковому семейству, а сарматы (cармат эта стертая форма названия савромат), как и скифы, саки, массагеты, к иранской группе индоевропейской, весьма близки по языку и обычаям к скифам.

Много внимания в труде Вернадского уделено скифам-пахарям, месту их расселения (среднее течение Днепра, т.е. Центральная Украина) и этнической принадлежности. Ученый, хотя и недостаточно утвердительно, но все же считает, что скифы-пахари могли быть племенем всадников, контролировавших соседние земледельческие населения: «Эти всадники могли быть завоевателями, пришедшими со стороны, но их также можно рассматривать как группу местных сквайров принявших скифский стиль и привычки жизни. Кажется вероятным, либо скифы-землепашцы, либо контролируемые ими крестьяне или же оба слоя принадлежали к протославянской этнической группе».

Эти рассуждения уважаемого ученого также не имеют под собой основания. Крылатое выражение его коллеги и друга М.И.Ростовцева, о том, что «Скифы учились земледелию у Европы», в дальнейшем получило научное подтверждение в среде специалистов. Исследованиями профессора В.И.Абаева установлено, что основные земледельческие термины в осетинском языке имеют западноевропейское (балтийское, германское, новогреческое и др.) происхождение. Другой исследователь Л.А.Чибиров научно обосновал, что множество обычаев и обрядов осетин, связанных с земледельческим трудом имеют более тесные параллели с европейским миром, нежели с соседним кавказским. Сказанное позволяет сделать следующие выводы: скифами-пахарями могло называться только собственно скифское население, а никак не соседние земледельческие населения, или протославянские племена.

Вышесказанные замечания нисколько не умаляют основательность и историческую значимость исследования Вернадского как для русской истории, так и, к примеру, для исторического осетиноведения. В кратком обзоре фундаментального труда ученого невозможно охватить весь изложенный материал. А потому необходимо еще вернуться к освещению наиболее важных, с точки зрения осетиноведения, моментов в дальнейших обзорах работ великого русского ученого, профессора Георгия Владимировича Вернадского.

А.Чибиров,

кандидат исторических наук

(печатается в сокращении)