…Да, я наконец преодолела путь длиной 186 км из Дзауджикау, в сторону южного склона Центрального Кавказа, черезРукский перевал, в стольный город с многовековой историей, город Цхинвал.

Солнечные лучи дотягиваются до моих век, настойчиво уговаривая меня проснуться и встать с теплой постели. Вот уже два дня я просыпаюсь с чувством давно забытой бодрости в комнате, залитой солнечным светом.

Город оживет лишь через пару часов. В утренней тиши мне слышен только внутренний голос, поселяющий в моей голове идею о том, чтобы совершить маленькое путешествие по улочкам еще не проснувшегося Цхинвала. Прелесть маленького города состоит в том, что его от начала и до конца можно легко и быстро объехать на велосипеде.

И вот, организовав короткие сборы, я на цыпочках выхожу из дома, забираю велосипед и начинаю свой путь. Улица, на которой расположен наш дом – это длинный проспект, разделенный аллеей сосен и лип, гостеприимно поместивших в своих рядах прогулочную зону. Каждый ее участок воспринимается моим воображением как ретроспектива, воспроизводящая в памяти мгновения жизни, так надежно и надолго запавшие в душу. Будь то место, где мы с друзьями прыгали через костер, а потом ели обжигающую руки картошку, которую перед этим бережно прятали в раскаленной золе. Или участок под многолетней сосной, где мне попался красивый и на вид редкий камень, чей возраст и происхождение я пыталась вычислить...

В такой ранний час тебя не покидает ощущение, что город принадлежит только тебе. Свежий утренний воздух, наполненный прохладой только что ушедшей ночи, ароматом цветущих лип; шорох пышной листвы, выстраивающийся в восходящий и нисходящий гармоничный аккорд; звук резины колес, соприкасающихся с еще не высохшим асфальтом; солнце, греющее твои щеки и оставляющее на них свой золотистый след, и разноголосый хор щебечущих и уже давно бодрствующих птиц – это первые признаки того самого утра, в которое ты четко слышишь все свои мысли и ощущаешь каждый стук так сильно бьющегося сердца.

Слышится тихий монотонный гул – ветер раскачивает тяжелые ветви многолетних елей, которые медленно и шумно рассекают утренний свежий воздух.

Я отпускаю руль велосипеда с одной стороны и ловлю рукой воздух, словно приветствую его в этот ранний час.

Пересекаю пустынные улицы, Пионерский парк, Театральную площадь, и меня заносит в старую часть города, каждый уголок которой пропитан историей. Дорога, ведущая к ней, пролегает через аллею платанов, камуфляжные стволы которых окантованы причудливыми и неповторимыми узорами. Эти благородные деревья – неотъемлемая часть особой атмосферы архаичности, которая присуща именно этой части города.

Сквозь пышную листву прорисовывается ребристый черепичный купол Старой церкви. Ее узкие витражные окна издалека напоминают ожерелье из сапфиров и рубинов, выстроившихся в форме креста, а ее потемневшая каменно-кирпичная кладка подобна пористой губке, впитавшей в себя слова благодарности, слезы радости и отчаяния, мольбу о помощи и призыв к справедливости, покаяние и смирение тысяч людей, посетивших эту церковь за время ее существования. Когда запевают колокола – их радостный канонический звон оказывает на меня какое-то гипнотически успокаивающее воздействие.

С этого места начинается район, в народе прозванный «еврейским кварталом», так как до начала 90-х годов XX века, т.е. до распада Советского союза, эта часть города была заселена в основном евреями.

До начала военных действий, связанных с агрессией Грузии, они все покинули свои дома. Люди уехали, но их дух и атмосфера остались. Еврейский квартал, расположившийся вдоль набережной реки Большой Леуахи, будто все еще жилой живой район, в котором время ненадолго остановилось. Старые дома, балконы с множеством маленьких квадратных застекленныхокон; узкие хлипкие деревянные лестницы с крутым подъемом; деревянные балконы с резными, словно кружевными, балюстрадами и ламбрекенами.

Если городские дома советского времени, в большинстве своем, строились по однотипным проектам, то планировка домов еврейского квартала не подчиняется строгим правилам. Еврейские дома со своими разнообразными пристройками не похожи друг на друга и напоминают общие дворы, в которых поселились люди разных национальностей.

Такая, своего рода, эклектичность придает особый шарм этому уютному уголку, идя по улицам которого, ты ощущаешь многолетний след истории, а главное, ощущаешь себя частью этой истории. Твое воображение живо воссоздает многочисленные рассказы родных о том, как, например, тут за углом стоял маленький хлебобулочный магазинчик №22, который по-свойски называли «Мария-йы точка» (в честь его хлебосольной и радушной хозяйки), вверх по улице кто-то готовил ароматные подрумяненные пшеничные лепешки – ту самую мацу, полакомиться которой сюда приходили люди со всего города. А рядом, на кухне простенького деревянного домика, кто-то в большой спешке замешивал заживляющую мазь от ожогов – она спасла многих людей от уродливых шрамов. Рецепт ее передавался из поколения в поколение, держался в строгой тайне, и так и остался большим секретом, увезенным в далекие от нас края…

Я продолжаю свой путь через старый мост. Правда, мост этот уже новый. Прежний прослужил людям более ста лет и теперь остался только в воспоминаниях, на фото и полотнах многих художников. В водах Леуахи этим утром отражается лазурное чистое небо. Меня всегда удивляло то, каким близким и в то же время глубоким здесь, в Южной Осетии, кажется небо. Оно подобно водам озер Кельского плато – чистое, сияющее разными оттенками голубого, бездонное и безбрежное. Порой мне приходится скучать по его безмятежности.

Минуя мост, я попадаю в Большой парк… Как кошка, у которой, согласно поверью, есть несколько жизней, Большой парк начал уже свою третью жизненную главу, став современной набережной с заплиткованными тропинками, огражденным берегом и выстроившимися в ряд лавочками, где свое утро начинают многие жители города. Это полусонный мальчик, которого ранним солнечным утром ведет дышать свежим воз-

духом его озорной пес, или девушка, которая спешит пробежать «необходимые» 2 км, чтобы успеть собраться на работу. Рядом идет пожилая пара, по прогулочному шагу которой видно, что эти супруги просто любят вставать с первыми солнечными лучами и вместе наслаждаются каждой минутой этого теплого утра. А вместе с ними радуюсь и я, благодаря судьбу за то, что именно в этот момент мне посчастливилось быть здесь…

Было бы несправедливо с моей стороны не рассказать о том, каким был парк за несколько лет до этого момента. Старый Большой парк, в том виде, в котором я познакомилась с ним много лет назад, олицетворял собой сам Цхинвал. Пространство, оставшееся на границе прошлого и будущего. На входе в парк у человека создавалось двоякое ощущение. На первый взгляд, он представлял собой покинутое людьми место с заброшенным после наводнения зданием ресторана, заросшим прудом и мостиком через него. Но спустя какое-то время ты погружалась вглубь парка, где не было видно ни его начала, ни конца. Только представьте, стоишь, окруженная свежей ароматной зеленью, деревьями, эти-ми исполинами, верхушки которых будто касаются своими ветвями небесного свода. Тебя опьяняет терпкий запах сосновой хвои, смешанный с легким флером цветущих лип, ореха, ароматом влажной травы, пряностью земли и свежестью реки. Деревья, поддаваясь ветру, укачивают тебя своим многоголосым хором, состоящим из множества маленьких шелестящих листочков, хотя этот же ветер не изменяет себе – не смолкающий и всегда добивающийся своей цели – испортить мне укладку. Лучи солнца проникают сквозь листву таким мягким и причудливым светом, оставляя на твоей коже маленькие светящиеся пятнышки. Сказочный ли это лес? – думала я тогда. Возможно.

Среди множества деревьев под шум бурной реки Леуахи меня посещало непередаваемое чувство спокойствия и оторванности от реальности. Именно здесь, в отдаленном от городской суеты месте, я нашла уголок, где живет сердце города, так похожее на его обитателей – доброе, чистое и благородное существо, необузданное и пламенное, чья душа истерзана, но не сломлена тяжестью жизненных испытаний. Его трогательный, почти священный образ все еще живет в моем сердце и этим утром всплывает перед моими глазами, как теплое воспоминание о том месте, в котором я насыщалась силой, пропитывалась энергией в очередной раз, и окончательно прониклась преданной любовью к Цхинвалу и всем его обитателям.

…От этого самозабвенного состояния меня будит нарастающий шум маленького города, готовящегося начать новый день.

Я возвращаюсь домой теми же улочками. Дома ничего не изменилось и о моем маленьком побеге никто не узнал. Я ложусь обратно в мягкую постель с приятной усталостью и четким осознанием того, что прошедший час не был сном...

Все вышевысказанное можно охарактеризовать одной фразой – мне очень хорошо в родной Южной Осетии, родном Цхинвале…

Элина Бекоева

Фото А. Ковалева