Похождения осетина Джако или как литературный персонаж стал символом национализма и самоуничижения в Грузии
В школьной программе по национальной литературе в Грузии ученикам предлагают ознакомиться с богатым творчеством грузинских писателей. В том числе и с литературным наследием талантливого литератора М.Джавахишвили, в частности, с его повестью «Хизаны Джако». В русском переводе это произведение известно под названием «Обвал». В повести автор повествует о зарождении новой эпохи в Грузии, сменившей царское самодержавие.
В книге повествуется о переломном моменте в грузинском обществе, когда Российская империя развалилась, а грузинский народ еще только стоял перед выбором новой судьбы. С первого взгляда в литературном произведении нет ничего экстраординарного. Автор рассказывает об осетине Джако Дживашвили, крестьянине (хизане) князя Теймураза Хевистави. Пикантность ситуации в том, что Джако со временем прибирает к рукам поместье князя, все его имущество и… княжну. И вот уже подвластными крестьянами-хизанами становятся сам князь Теймураз и его жена Маргарита.
В 1982 году по грузинскому центральному телевидению был показан телевизионный спектакль по этому художественному произведению. Постановка вызвала шквал критики в Грузии. Грузинская интеллигенция посчитала оскорблением национального достоинства открытую демонстрацию унижения аристократа Теймураза и его супруги. Особенно люди возмущались сценой, где осетин Джако овладел княжной посреди лесной чащи.
Впрочем, эта критика стала звучать сразу же после выхода повести в свет в 1925 году. Автор утверждал, что хотел показать деградацию княжеского сословия в Грузии. Однако его соотечественники считали, что для этого не было необходимости использовать образ осетина. «Неужели не нашлось прототипа-грузина для реализации авторского замысла», – с возмущением писал один из грузинских литературных критиков. – Почему именно осетин?!». Другой оппонент был более категоричен: «Овладев грузинкой Маргаритой, осетин Джако овладел всей Грузией!»
Сам М.Джавахишвили, впрочем, очень постарался, чтобы образ Джако вызвал у читателей неприятие. «Косматый, похожий на медведя», – эта наиболее скромная характеристика, которую он дает своему герою. Автор указывает на происхождение своего героя из Южной Осетии. «Джако не было еще и пятнадцати лет, когда его дядя Кешела со всеми своими чадами и домочадцами покинул Джавское ущелье и нашел приют на землях князя, – дает подсказку сам М.Джавахишвили. – Когда Джако Дживашвили спрашивали, откуда он родом, Джако указывал толстым пальцем в сторону Рокских гор».
В грузинском обществе вполне могли бы смириться с тем, что в повести унижается князь. К этой категории давно уже не было прежнего пиетета, тем более что в дореволюционной Грузии князем считал себя каждый десятый грузин, хотя от княжеского статуса у них оставались лишь долги, дом-развалюха и непомерный апломб. Но М.Джавахишвили пошел дальше в своей литературной шокотерапии, он бросил грузинскую княжну в вожделенные объятия Джако, что оказалось самым страшным для национального эго.
Самым неприемлемым для читателя было то, что рафинированной аристократке Марго эти утехи оказались в радость. В первый раз Джако добился ее силой – она вынуждена была уступить его необузданной страсти. Затем, однако, ее отношение к происходящему начинает меняться, и на третий или четвертый раз автор живописует такую картину: «Только теперь не слышалось ни криков, ни угроз, ни рыданий. Лишь исступленный лепет и страстные вздохи женщины потревожили предутреннюю тишину. Утомленная все еще бередившим ее разум безумием истекшей ночи… она испытывала в то же время неизъяснимое облегчение – словно глыба свалилась с ее сердца, словно по жилам горячим охмеляющим потоком побежала застоявшаяся кровь».
Полагаем, что эти картины 18+ стали наиболее невыносимой мукой для грузинской националистической сущности. И смятение это отдается раздражающим эхом и сегодня.
В романе М.Джавахишвили мы находим еще один момент, важный для понимания грузинского менталитета. В разговоре с Теймуразом его друг поп-растрига Иванэ выдает несколько знаковых положений, опровергающих утверждение о христианстве, как основе национального мировоззрения. «Нет, мы язычники. Язычниками были мы, язычниками и остались. Языческий атеизм всегда преобладал в грузинах», – утверждает бывший апологет христианства.
Образ Джако, конечно же, не вызывает особых симпатий, тут уж автор действительно постарался. Хотя Михаил Джавахишвили не мог не видеть вокруг себя более привлекательные образы осетин, живших в Тифлисе: священников, учителей, простых рабочих и служащих. Взять хотя бы художника Ладо Гудиашвили (Гудиева), который был современником писателя и с которым он был, несомненно, знаком. Выходец из семьи железнодорожного служащего-осетина, Ладо стал основателем современной грузинской живописи и был одним из ярких представителей творческой интеллигенции Грузии.
Однако Михаил Джавахишвили сделал иной выбор, определив осетина инструментом национального унижения грузинского народа. И это стало умышленной провокацией, которая проявит себя еще не раз.
Недавно в соцсетях осетины, из числа тех, кто все еще остается жить в Грузии, жаловались, что изучение в школах на уроках грузинской литературы повести «Хизаны Джако» отрицательно сказывается на их детях. Действительно, кому будет приятно, если на уроке твой народ ассоциируют с невежеством и грубостью. Хотя, по-нашему мнению, протестовать должны родители грузины, когда их детям рассказывают историю унижения грузинского интеллигента.
И еще. Вызывает тревогу то, с какой мазохистской настойчивостью само грузинское общество каждый раз реанимирует образ Джако. Иначе, зачем было в 2009 году снова снимать полнометражный художественный фильм по роману М.Джавахишвили, да еще делать эту повесть частью образовательного процесса?!
М.Битиев
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.