Приключения в стране людей или сон в летнюю ночь
Меня, нарта Сырдона, всегда интересовал
мир людей. Уж очень они бывают уморительными со своими страстями и мирскими
хлопотами. Вот и сейчас решил я спуститься к ним из Страны нартов и побывать в
шкуре простых человеков. Поэтому решил лечь спать пораньше, дорога предстояла
дальняя.
Наступило утро в Стране нартов, и тронулся я в путь в Страну людей. Долго ли коротко ли рассказывать, но, пройдя дорогой длинной, оказался я в их главном городе. Решил пройти, прежде всего, на их главную городскую площадь. Знаю по нашим обычаям, что здесь всегда сосредоточие жизни. Сидят почтенные старики, поздоровался с ними и прошел дальше. Вижу – большая башня, очевидно, восседает в ней самый главный из местных владетелей. Подошел поближе, чтобы рассмотреть каменную кладку укрепления. И вдруг, смотрю, подбегает ко мне суетливый человечек. И говорит: «Здравствуйте, уважаемый!». Как тут мне не обрадоваться, от того, что знают меня в мире людей. «Не хотите ли поработать у нас министром, с утра ждем, чтобы такой солидный человек как вы прошел мимо нашего дома», – были его слова. Я, было, начал отказываться: ну какой из меня визирь, я простой пересмешник. «Эх, уважаемый, негоже отказываться от приглашения, не по обычаю это!», – сурово отчитал меня вестник. Что ж, подумал я, неудобно как-то, министром, так министром.
Прошел год. Работаю вот министром. Скажу я вам, радостная и горькая участь у человеческих визирей-министров. Горький мед – вот наш удел.
Как заступил я на службу к верховному правителю, так потерял сон. Нет, жизнь тут вольготная. По назначению моему сразу же выдали мне хоромы, которые оплачивает казна. И жалование у меня достойное, не то что у местных князьков. К тому же пришел я в град сей пешком, сейчас же разъезжаю на белом скакуне. Хотели было дать мне серую кобылу по кличке «Нива», да я возмутился – у всех белоснежные скакуны, а мне кобылу! Теперь у меня белоснежный иноземный конь, которого я ласково называю «Лексус».
Прихожу я на службу государеву в Большую башню с утра, есть у меня тут комнаты. Одна для меня, другая для девушки, которая делает мне дивный напиток – кофе именуемый и приносит бумажные грамоты на подпись. И обращаются ко мне с почтением: «Доброе утро, Сырдон Гатагович! Не хотите ли кофэ, Сырдон Гатагович! К вам посетитель, уважаемый Сырдон Гатагович!»... Что за сладкая мелодия в этих словах. Знал бы мой отец, повелитель рек и ручьев Гатаг, что сын его достигнет таких высот.
Чиновник в мире людей большая величина, их везде уважают, всюду приглашают. Вот только одна забота – это люди. Вечно достают своими проблемами, ходят и ходят. И портят мне настроение с утра: у кого нет дома, кого-то надо отправить лечиться, кого-то устроить на работу. Хорошо, что хотя бы женятся и разводятся они без моего участия.
Но есть и другая тревога. С утра я и мои сочиновники всегда пытаемся узнать, какое настроение у нашего верховного правителя. В зависимости от этого знаем, какой будет для нас день. Вот вызывают нас на Ныхас, сидим в общей зале, во главе наш повелитель. Тут встает Хранитель книги учета и начинает зачитывать все поручения, которые были нам даны высочайшим распоряжением. И тут выясняется, что не сделано это, не сделано то. И раздается гром и молния! Что за вредный этот Хранитель, знает же, что не все поручения исполняются, мог бы просто промолчать или сказать, что потерял книгу. Так нет же, должен испортить настроение нашему повелителю плохими вестями. Зерцало вредности!
Кажется, что после гнева владетеля полетят головы на плахе. Но гром прогремит, а там, как обычно бывает, пронесет. Счастлив тот день, когда тебя не поднимают на глазах других визирей и не ругают. Так и видишь злорадство в их глазах. Но праздником становится тот миг, когда повелитель наградит тебя не то что похвалой, даже одной улыбкой.
Помню, однажды на Ныхасе он не поздоровался со мной, так я месяц не мог ни спать, ни есть. Во всем виноваты опять эти люди, наверное, кто-то из них на меня пожаловался. Как было бы хорошо, если бы этих человеков не было с их вечными проблемами вообще. Как бы нам, чиновникам, тогда хорошо жилось. Хотя нет, пусть живут, а то над кем мы, чиновники, будем начальниками.
И еще. После Ныхаса надо бывает прежде других рассказать знакомым о том, что сказал властитель, кого поругал, какие новости обсуждались.
Иногда выпадает счастье удостоиться личной аудиенции у нашего властителя. Хорошо, если это исходит по моей просьбе, но волосы становятся дыбом, когда девушка приходит в мой кабинет и изрекает: «Уважаемый, Вас вызывают на восьмой ярус Большой башни». Поднимаешься и думаешь, что за надобность такая, и при этом молишься всем святым. Вот вхожу, и если повелитель говорит при этом: «Как дела, дорогой Сырдон!», – значит все благополучно, но если звучит обращение: «Как дела, Сырдон Гатагович!», – пиши пропало. Вдруг, да возьмет повелитель и решит в этот раз не разругать, а уволить. Вот это обстоятельство и делает мёд государевой службы горьким.
Конечно же, по личной инициативе аудиенция бывает редко. Да и в те редкие случаи много не поговоришь. Потому что ставит владетель наш перед тобой песочные часы и срок дозволенных речей ограничивается мгновением. А ведь так хочется рассказать о своих успехах в заботах о нуждах народа, о трудностях, о нехватке сил и средств. Да и не забыть кого-либо из своих коллег при владетеле укорить в неисполнительности...
Вообще, не понимаю, почему нами, чиновными людьми в народе недовольны. Прихожу на работу с первыми петухами, ухожу с заходом солнца. Все в трудах и трудах, словно пчела! Даже выезжаю за крепостные стены, чтобы познать нужды народа в глубинке. А вот это дело я люблю по-настоящему. Во-первых, от высокого начальства подальше, а во-вторых, здесь я самый главный гость. Уездные наместники встретят, обогреют и накормят от всей души.
Правда и здесь приходится разговаривать с крестьянами, но за год я уже привык. Главное при этом стоять перед ними в осанистой позе и держать руки на животе скрещенными. И не скупиться на слова поддержки. Как ни странно, но порой просто выслушать и пообещать достаточно, чтобы люди уходили довольными.
Но больше всего я люблю выезжать за пределы страны, в соседние земли. Сяду бывало в конце недели на своего быстрого коня, и вперед в Северное царство. Проношусь мимо стоящих на кордоне крестьян с их повозками и лечу дальше стрелой. А те стоят в томлении перед стражей на границе и злыми взглядами провожают меня. Но я-то в чем виноват, если государева человека пропускают без препятствий, чем же иначе меня отличишь от простого люда... Эх, добрый я, о благе вашем, народ мой, забочусь, ночами бывает не сплю, порой с другими сочиновниками соревнуемся – кто больше и сердобольнее о вас подумает, а вы зло на нас коситесь… Вот поднимусь сейчас к своему правителю и попытаюсь убедить его послать меня в дальние края за казенный кошт. Чтоб поднабраться сил, а то заработался я что-то. Но и там все равно буду думать о тебе, мой народ. Обещаю. По другому уже не умею Вдруг в дверь моего кабинета раздался громкий стук, и я… проснулся…
Рубрика «Улыбка Сырдона»
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.