25 сентября исполнилось 275 лет с того дня, как в столицу Российской империи в 1749 году отправилось Первое осетинское посольство, целью которого было обретение Осетии в пределах России. Особенностью этой дипломатической миссии была не только стоящая перед представителями горного края сверхзадача, но и состав Посольства – в нем было представительство севера и юга Осетии. Это давало право осетинским посланцам говорить от имени всей Осетии.

Российская империя и Осетия

Со вступлением на российский престол Елизаветы Петровны при императорском дворе актуализировалась тема Кавказа. Это было необходимо уже по той причине, что Турция, утвердив свои позиции в Западной Грузии, стала проводить идеологическую и политическую экспансию среди северокавказских народов. В Санкт-Петербурге решили использовать для утверждения российского влияния в первую очередь религию. Императрица издает указ, в соответствии с которым предписывалось распространить слово Божие среди иноверцев.

В русле этого распоряжения осенью 1742 г. архиепископ Иосиф и московского Знаменского монастыря архимандрит Николай обратились к Елизавете Петровне с предложением о приведении осетин­ского народа в православную веру и принятии им русского подданства. В следующем 1743 г. уже из Осетии поступает челобитная от осетинских старшин на имя императрицы, в котором было указано желание быть под протекцией России.

Российское правительство решило заняться изучением вопроса. Канцлер Бестужев-Рюмин, желая получить полную информацию об Осетии, приглашал к себе как грузинских эмигрантов, проживающих при дворе, так и соседей осетин – кабардинских князей. Помимо этого, необходимо было согласовывать решение вопроса через различные имперские структуры: Коллегию иностранных дел, Синод и Сенат. Все это требовало времени – бюрократия тормозила решение государственных вопросов и в стародавние времена.

В 1745 году в Осетию была направлена миссия во главе с архимандритом Пахомием – это представительство получило название «Осетинская духовная комиссия». Здесь необходимо отметить, что все ее члены были священниками из числа грузин-эмигрантов, проживавших в России. Такой национальный состав был вызван опасением, что участие в миссии россиян может вызвать протесты в Турции. Было даже запрещено брать с собой церковные книги на русском языке.

Интересный факт – архимандриту Пахомию предписывалось отправлять в Санкт-Петербург зашифрованные донесения-отчеты. Но среди грузинских духовных лиц, едва владевших русским языком, не было грамотного писаря, умевшего составлять официальные документы. В этой роли Пахомий видел Андрея Бибирюлева, служившего в Воронежском пехотном полку прапорщиком. Он его представлял как «грузина», знающего«оби диалекты», не указывая какие именно. На самом деле Андрей по национальности являлся природным осетином (из фамилии Бибылтæ), хорошо владевшим русским, грузинским и осетинским языками.

По прибытии в Осетию, члены «Осетинской духовной комиссии» приступили к реализации указаний Сената и Синода установить прямые связи русского правительства с представителями осетинского общества: «Из оного осетинского народа... некоторые может что пожелают сюда в Москву или в Санкт-Петербург, то выслать их не задерживая». Направление осетинского посольства в Россию начало обретать реальную перспективу.

В истории Первого осетинского посольства центральное место занимает выдающаяся личность Зураба Магкаева (Магкаты). Он был авторитетным человеком в Осетии, в свое время состоял при дворе грузинского царя Вахтанга, находящегося в России в эмиграции. Магкаев встречал членов Осетинской духовной комиссии, с ними он неотлучно находился и на пути в Осетию, содействовал им в дальнейшей практической деятельности.

Дорогу осилит идущий

Донесения членов Комиссии создавали положительный фон, и уже 14 августа 1746 г. был издан указа Елизаветы Петровны о приглашении осетинских послов в Петербург. Но практической реализации этот документ не получил. Причина не только в известной инертности имперской канцелярии, но и в интригах грузинского представительства при дворе. Когда уже стали решаться организационные вопросы, в 1747 г. в состав Комиссии из Москвы был прислан грузинский эмигрант, князь Кайхосро Ериставов, он же Махотелов, доводившийся братом игумену Николаю, члену Осетинской духовной комиссии. Оба брата постарались сделать так, чтобы сорвать отъезд осетинского посольства. И это им отчасти удалось – поездка в Петербург была отложена. Через год же деструктивная деятельность братьев получила огласку, оба были арестованы и оправлены подальше от Осетии – в Астрахань.

Однако эти интриги не прошли даром, понадобилось время, чтобы нивелировать отрицательные последствия действий братьев Эриставовых. Указом, изданным в мае 1749 г., императрица Елизавета Петровна обязала правительство провести переговоры с Осетией. Тем же указом осетинские послы приглашались в Петербург.

Уже летом началось формирование состава осетинского посольства. Этим занялся Зураб Магкаев, который постарался ввести в его состав широкое представительство. К сожалению, поездка делегатов от Дигории сорвалась, кабардинские князья заявили, что если в составе посольства будут дигорцы, то их дома будут разорены набегом. В этой угрозе было продемонстрировано опасение потерять влияние Кабарды над Дигорией.

Состав посольства отражал социальный характер национального мышления, в основе которого было представление о «старших» и «младших». К первой категории относились сам Зураб Магкаты, представлявший Центральную Осетию, Елисей Хетагов (Кесаев) из общины Заканского ущелья, Батырмирза Куртаулов из Куртатинской общины. Представительство «младших» составили 17-летний сын З. Магкаева – Канамат, а также Сергей Алгузати – из рода Агузата, родовая территория которых расположена в Южной Осетии. Был в составе осетинского посольства и Дживи Абайти (Абаев) из села Сба Южной Осетии, также из рода Агузата. Этот выбор свидетельствует о том, что в таком важном и судьбоносном вопросе как определение вектора развития горного края представительство юга Осетии было обязательным.

Побывав в России в составе посольства, Дживи и впоследствии не мог оставаться в стороне от политической жизни. Позже он был в числе членов осетинской делегации, обсуждавшей в 1774 г. в Кизляре с российскими представителями конкретные вопросы вхождения Осетии в пределы России. Упоминается его имя и позже. Вот что пишет о Д.Абаеве историк И.Цховребов: «В 1769 г. Россия направляет в помощь грузинским правителям войска под командованием генерала Тотлебена. Российский экспедиционный корпус проходил маршем через Цхинвал, где сделал остановку во владениях зажиточного осетина Дахцыко Хетагурова. Для встречи с российским командованием в Цхинвал приехали цари Ираклий II и Соломон I. Встреча произошла в доме Хетагурова. В это же время Дживи Абаев обратился к молодежи Осетии с призывом вступить в ряды российских войск в войне против турок. Осетинская молодежь откликнулась на обращение Абаева и в 1770 г. от Алагира до Цхинвала 1 300 осетин добровольно вступили в армию и до самого конца войны сохранили верность русскому оружию».

Но вернемся к осетинскому посольству. 25 сентября 1749 г. из Зарамага в сопровождении казачье­го отряда на верховых лошадях посланцы горного края выехали в Россию. Дорога была неблизкая и утомительная. Первую остановку путники сделали в Кизляре, после в Астрахани. В Царицыно осетинских посланцев застала зима. Путники меняли средства передвижения: верховые лошади, конные коляски, сани. Лишь 7 декабря 1749 года члены посольства прибыли в Москву, где пробыли некоторое время. Здесь была организована встреча в Сенате…

И еще об эпизоде, о котором не упоминается в большинстве исследований по истории Первого осетинского посольства. В Москве у осетинских представителей состоялась нежданная встреча со своим соотечественником Прокофием Сидамоновым. Уроженец с.Даллагкау Куртатинского ущелья Прокопий еще юношей был захвачен в плен и продан в рабство в Крымское ханство. Спустя годы ему удалось бежать и перебраться в Россию. При-быв в Москву, Сидамонов узнал о нахождении в Москве своих сородичей – осетинских послов. Понятно, что соотечественники не остались равнодушными к судьбе своего земляка, с ними он продолжил путешествие, с ними же вернулся на Родину.

В столицу Российской империи, Санкт-Петербург Первое осетинское посольство прибыло лишь 21 января 1750 года, спустя четыре месяца после отъезда из Осетии. Впереди были встречи с официальными лицами империи, переговоры, аудиенция у императрицы Елизаветы Петровны. И попытки покушения руками грузинских и турецких агентов…

С.Остаев