В эти дни в Южной Осетии будут вспоминать жертв геноцида осетинского народа, устроенного грузинским руководством летом 1920 года. С того времени прошло 104 года, однако в народной памяти все еще живы отголоски этих кровавых событий, поставивших на грань выживания южную ветвь осетинского народа. Тем более, что тот геноцид оказалсяфактически протяженностью в столетие и закончился лишь в августе 2008-го года с признанием Российской Федерацией независимости Южной Осетии. Между тем, страницы истории необходимо периодически перелистывать.

В 1920 году на юге Осетии был совершен геноцид против осетин, в основе которого лежал принцип национальной неприязни. Стремление подавить большевистскую фронду было просто поводом, но никак не причиной. Ни традиционная пророссийская настроенность осетин, ни популярность большевизма в Южной Осетии не могли быть причиной уже только потому, что среди осетин были меньшевики, а среди самих грузин масса пророссийских политиков. Чтобы понять события тех лет, вернемся к периоду, когда было свергнуто самодержавие, и на просторах царской России складывался новый мир. И мир этот был разнообразным и многоцветным, не таким однозначным, каким он представлялся нам в учебниках советской истории.

После свержения самодержавия в регионах России царила политическая вольница. В каждом уголке бывшей единой страны к власти приходили разные партии. В 1917-1921 годах в Грузии при абсолютном лидерстве меньшевиков действовали партии эсеров, большевиков и анархистов. Причем устойчивость партийного мировоззрения членов этих партий была условной. Так, известный палач Южной Осетии, руководивший в 1920 году геноцидом осетин, Валико Джугели, ярый член партии меньшевиков, ранее был… большевиком. И это неудивительно, ведь большевики и меньшевики представляли два крылаодной революционной партии РСДРП, образованной в 1898 году.

Понятно, что осетины, многие из которых участвовали в деятельности этих партий, перенесли эту политическую палитру и в Южную Осетию. Однако все они – меньшевики, эсеры, большевики – ставили для себя главной целью суверенитет Южной Осетии. Но пути к достижению этого каждый видел свои.

Формирование государственного национально-территориального образования виделось в организации общего политического органа – Национального совета. Первое заседание совета прошло 5-9 июня 1917 года в поселке Дзау. В то время будущее политико-государственное устройство окраин Российской Империи было еще не определено. Поэтому Национальный совет не ставил пока вопрос немедленного территориального обособления Южной Осетии, более важным считая вопросы развития национальной культуры и образования, проблему землепользования и владения лесными угодьями. Однако, после того как меньшевики Грузии 26 мая 1918 года объявили о создании независимого государства, вопрос статуса Южной Осетии стал актуальным. Следует отметить, что власти Грузии в то время были достаточно слабы, как в военном, так иэкономическом плане. В 1918 году правительство Ноя Жордания пригласило в Грузию германские войска, которые вскоре заняли все стратегические пункты страны. Но, что интересно, в Южную Осетию немецкие батальоны не вошли, хотя необходимость занятия горных перевалов диктовалась простой военной логикой. Да и сами представители Тифлисских властей в то время больше забрасывали просьбами Цхинвал признать «грузинскуюреспублику», избегая попыток политического переустройства Южной Осетии.

В то время Национальный совет практически владел всей полнотой власти на юге Осетии. В доме Григола Магкоева на Богири располагались органы управления, милиция, суд. С правительственными структурами в Тифлисе связи были номинального характера. В первое время в национальном движении большевики не были представлены широко. Поэтому требования осетинских представителей к правительству Грузии не носили непримиримого характера. Территориальное обособление допускалось в рамках единого государства, было даже предложение образовать национальный кантон. К слову, такая позиция была созвучна даже сегодняшней позиции официального Тбилиси, навязывавшего несколько лет назад Южной Осетии кантональную форму существования в составе Грузии. После вывода из Грузии германских войск и с приходом в страну сил Антанты (в частности, англичан и французов при поддержке США – прим. ред.) положение изменилось.

Юго-осетинские представители теперь попытались апеллировать к международному сообществу. Зимой 1919 года Национальный Совет обращаетсяк миссиям держав Антанты, представленных в Закавказье, со специальным «Меморандумом народа Южной Осетии», где обозначалась идея воссоединения севера и юга Осетии. Документ был составлен на русском языке, несколько экземпляров были на французском, на тот момент еще официальном языке международной дипломатии.

Считается, что грузинские власти впервые совершили вооруженное нашествие на Южную Осетию в июне 1920 года. Но это не так. В начале марта 1918 года меньшевистские войска под командованием Коста Казиева перешли границу для того, чтобы арестовать представителей Национального совета и разоружить население. Военная кампания закончилась разгромом меньшевистских войск у селения Дргвис (пригород Цхинвала) и гибелью всего грузинского военного командования. Однако уже 22 марта новые войска под командованием генерала Александра Кониева вошли в Цхинвал. Осетинские повстанцы с боями отступают до Дзау.

12 мая 1918 года воинские подразделения грузинских меньшевиков под командованием генерала Каралова вновь занимают Цхинвал и распускают Национальный совет. В октябре 1919 года Грузия снова вводит в Южную Осетию войска, чтобы подавить революционные выступления, охватившие также и соседние районы. К декабрю антименьшевистское восстание в Грузии было подавлено. Ввиду их явного численного превосходства сопротивление меньшевистским войскам потеряло смысл и в Южной Осетии. 2 декабря штаб восстания, расположившийся у святилища Кастау дзуар близ селения Тонтобет, принял решение временно прекратить вооруженное сопротивление. Таким образом, вооруженное вторжение на юг Осетии правительство Грузии осуществило трижды. Но год 1920 стал кульминационным.

К этому времени сложилось интересное положение. Грузинские войска, хотя и контролировали Южную Осетию, тем не менее, не выдвигались дальше селения Уанел. Это и позволило в мае 1920 года осетинским большевикам провозгласить в селении Рук Советскую власть. 31 мая 1920 года образованная в Северной Осетии Юго-Осетинская бригада перешла перевал и присоединилась к повстанцам в этом селении. 6 июня были разгромлены меньшевистские войска в Дзау, вечером 7 июня с боем взят город Цхинвал. Однако к 12 июня грузинское правительство срочно сняло войскас других направлений и перебросило их в Южную Осетию. С этого дня и до 23 июня шли непрекращающиеся бои. Осетин убивали на улицах Цхинвала, во дворах собственных домов. Осетинская слободка, в которой компактно проживали осетины, пылала. Вскоре огню были преданы все осетинские населенные пункты от Цхинвала до крайнего селения Рук.

О масштабах геноцида говорят документальные материалы специальной ко-миссии, работавшей с участием в том числе и грузинских представителей. Только в Цхинвале грузинскими правительственными войсками было убито более пяти тысяч человек, при этом каждый третий был ребенком! Всего же было убито, по разным данным, от 15 до 25 тысяч человек – то есть от 20% до более 30% тогдашнего осетинского населения Южной Осетии. И это не считая тех, кто погиб в пути при переходе через перевалы и тех, кто умер уже в изгнании от болезней. При этом считается, что данные цифры были серьезно занижены в советские годы во имя «дружбы народов». И ни слова не говорилось об огромном количестве сожженных сел и деревень, многие из которых были просто выжжены, стерты с лица земли, а их население уничтожено. Именно по этой причине многие населенные пункты, к примеру, близлежащие к Цхинвалу села Згудер и Тихреу, так и не были восстановлены – население, жившее здесь, было уничтожено, и возвращаться на пепелища было просто некому... Это только небольшой пример итогов геноцида 1920 года.

Можно ли забывать подобное? Конечно же, нет. Но с памятью у нашего народа почему-то часто происходят непонятные метаморфозы. Почему о геноциде евреев и армян знают во всем мире, а о геноциде осетинского народа, по сути, только мы? Да потому, что о своей трагедии надо говорить самим, кричать, использовать любые площадки, чтобы лишний раз показать весь трагизм, показать через что прошел наш народ и как смог выстоять вопреки. Говорить для того, чтобы подобное больше не повторилось. Однако в фактическом замалчивании геноцида 1920 года во многом виноваты мы сами.

Впервые факт геноцида на государственном уровне был засвидетельствован в 1990 году принятием «Декларации о геноциде 1920 года в Южной Осетии». В 2006 году Парламент РЮО принимает постановление «О политической оценке событий 1918-1920 гг.». Но все эти документы, по большей части, остаютсядля внутреннего пользования. Достаточно ли этого? Безусловно – нет. За последние десять лет о геноциде осетинского народа системно писала только наша газета. К сожалению. И лишь за год до 100-летия трагической даты, после того как был издан соответствующий указ Президента РЮО, тема геноцида нашла, наконец, бóльший отклик… Безусловно, для нас очень важна была позиция В. Путина относительно геноцида 1920 года (по большому счету именно слова российского лидера «спровоцировали» нашу власть на определенные действия). То, что руководство России помнит о трагедии осетинского народа ценно. Только о геноциде, прежде всего, должны помнить мы сами. И постоянно напоминать о нем всему миру, добиваясь его признания…

Коцты Х.

Больше материалов о геноциде осетинского народа 1920 года читайте на сайте газеты «Республика» в специальном разделе «Геноцид – 100 лет»