Каждый год 8 августа в Осетии отмечается общенациональный День памяти и скорби. Этот день отзывается болью и плачем в наших сердцах, так как нет ни одной семьи, которую не затронула бы война. У каждого жителя страны свои воспоминания об этом дне. Так же как и у Мадины Джигкаевой, медсестры отделения травматологии Республиканской больницы. У нее никто из близких родственников на этой войне не погиб, но трагические дни августа 2008 года она вспоминает с содроганием.

– Прошло уже 15 лет, но, кажется, как будто все было совсем недавно. С 6 августа я находилась в больнице. Мы все тогда, весь медицинский персонал, находились на усиленном дежурстве. Вечером 7 августа, когда Саакашвили выступил по телевизору, мы все успокоились. Понимали, что что-то назревает, но никому не хотелось верить, что все это перерастет в полномасштабную войну. Ночью 7-го августа начался обстрел такой силы и интенсивности, что стекла в оконных рамах нашего отделения сразу же со страшным звоном разлетелись. Всех сразу попросили спуститься в подвал. Тяжелых больных, находящихся на тот момент в больнице, мы спустили прямо на кроватях. Когда начали поступать раненые, сразу стало не хватать медперсонала, потому что их было много. Но наши врачи делали все возможное и невозможное. Работали слажено и выполняли сложнейшие операции в нечеловеческих условиях. После хирургии раненый переходил в наши руки. Все знали, что надо делать – обезболить и перевязать, сделать переливание крови, антибиотики – все сразу же делалось. Но воды было мало, поэтому инструменты стерилизовались по старинке – клали их в спирт и поджигали. А раненых все везли и везли. Как ребятам удавалось сквозь разрывающиеся в городе снаряды добираться до больницы, до сих пор не понимаю. К тому же и само здание больницы систематически обстреливалось...

О себе мы не думали, было просто некогда из-за наплыва раненых. Но я не знала что с моей семьей, и мечтала увидеть хоть кого-нибудь из «Шанхая», узнать – жива ли моя мама, оставшаяся дома одна... Мы работали и не знали, что происходит за стенами больницы, но казалось, что обстрел по нашему зданию не прекращается ни на секунду…

Сестре я смогла позвонить во Владикавказ только 10 августа. В трубку она рыдала и спрашивала только одно: «Удгас дæ? Удгас дæ?». Когда я смогла дойти до дома, в целом корпусе никого не было. Потом мне объяснили, что всех увезли в Северную Осетию.

…Эти дни в подвале больницы навсегда останутся в моей памяти. Я никогда не смогу забыть, как один молодой парень, превозмогая боль, говорил: «Фервæзын мæ кæнут, мæ мадæн иунæг дæн, нæ йæ свæраздзæн…». Он выжил. Но тяжелораненых было очень много...

Эти августовские дни я помню четко. Но по времени они как бы слились в одно единое целое. Мы работали в унисон, без возможности на отдых, работали в какой-то степени монотонно, но уверенно выполняя свой долг. Да, было сложно, было страшно. Но это был страх за детей, за семью, за ребят, кто воюет с врагом. В подвале больницы было много людей. Но, несмотря на неопределенность, паники не было. Все друг друга понимали. И каждый делал то, что должен был».

Мадина Джигкаева отмечена государственными наградами, в том числе медалью «За службу на страже мира в Южной Осетии». Но она считает, что орденов и медалей достойны все те, кто остался тогда в Южной Осетии.

Говорят, у войны – не женское лицо. Но во всех войнах за свободу Осетии и за право жить на этой земле женщины Осетии никогда не прятались. В своих действиях они не видят героические поступки. И рассказы о войне у них другие. И о другом.

Пятнадцать летназад, в ходе кровавого августа 2008-го года, врачами Южной Осетии былопроведено более трехсот операций, многие из которых впоследствии были признаны уникальными.И что важно, уже после переправки больных на север Осетии и в Москву, практически никому из тех, кто был прооперирован в подвале Цхинвальской больницы, повторная операция не понадобилась.

Козаты Рена

Фото Ланы Парастаевой