В мае 2023 года исполнилось 115 лет со дня рождения известного осетинского поэта и писателя Константина Солтиевича Фарниева (Фӕрнион). Судьба отвела ему совсем немного – двадцать девять лет, но он как будто знал об этом и тратил свои годы рачительно, успев сделать гораздо больше, чем другим не удается и к преклонному возрасту. Созданиепервого литературного произведения в жанре романа в Осетии явилось частью того всеобщего культурного бума, который наблюдался в эпоху становления советской власти, точнее, в первые ее два десятилетия. В Южной Осетии, сравнительно недавно пережившей геноцид и, казалось бы, заинтересованной больше в элементарном восстановлении всего, что было разрушено и сожжено за этот кровавый период, необыкновенный всплеск в культуре был особенно заметен. Благодаря великим подвижникам во всех сферах культуры стремительно развивалось национальное искусство – театральное, художественное, музыкальное. В произведениях осетинских писателей еще со второй половины 20-х годов наметилась тенденция к утверждению традиции пролетарской идеологии, революционная литература становилась той платформой, на которой развивалось художественное слово на осетинском языке. В конце 20-х – начале 30-х годов в осетинской прозе стал развиваться эпический жанр, появились первые повести и романы. В 1932 году молодой писатель Константин Фӕрниаты (Коста Фӕрнион) издал роман «Шум бури», ставший одним из первых литературных произведений в этом жанре. Роман посвящен событиям, предшествовавшим революции в Осетии, и с этой точки зрения представляет гораздо больший интерес, чем чисто литературный. Противоречивый, но в то же время романтический образ абрека получает вслед за романом Фӕрниона дальнейшее развитие в осетинской литературе, раскрывая общечеловеческие темы преступления и возмездия, борьбы с социальной несправедливостью. Необыкновенно талантливый молодой писатель, создавший первый осетинский роман в 23 года, Коста Фӕрнион работал над своим авангардным произведением в Цхинвале, где он жил несколько лет в доме на Осетинской улице, в котором пересеклись пути многих представителей звездной плеяды осетинской интеллигенции в 30-х годах прошлого столетия. В 1937 году, более жестоком к осетинскому народу, чем к какому либо другому, 29-летний Фӕрнион был репрессирован, как многие представители интеллигенции. Талант его граничил с гениальностью, но из-под пера его вышел всего один роман, который, в принципе, проложил путь эпической осетинской прозе.

Коста Фӕрнион родился 2 мая 1908 года в селе Средний Урух Северной Осетии, вскоре после его рождения семья переселилась в село Ставд-Дурта, где он окончил начальную среднюю школу, а среднее образование получил во Владикавказе. Талантливый юноша с детства писал стихи, в 1925 году уже опубликовал свои первые стихотворения в осетинской периодической печати и даже, будучи еще школьником, был редактором газеты «Ногдзауты газет» («Пионерская газета») во Владикавказе. Окончив школу, в 1926 году Коста Фӕрнион поступил в Московский институт журналистики, но был отчислен со второго курса за посещение собрания троцкистов в Политехническом музее. Это было в 1927 году, Коста был коммунистом, и такие вольности не прощались в те времена, ему был объявлен выговор по партийной линии, и Москву пришлось покинуть. Фӕрнион приехал в Южную Осетию, занимался комсомольской работой и издавал газету «Новое поколение». В том же году его стихи были изданы в общем поэтическом сборнике «Уадындз» («Свирель») вместе с произведениями Нигера (Иван Джанаев) и Мисоста Камбердиева. В этот период Коста женился на цхинвальской девушке Анастасии Джиоевой, вместе с которой в 1929 году снова отправился в Москву. Молодожены поступили на литературный факультет Педагогического института им. Карла Либкнехта и успешно его окончили. Коста продолжал свое поэтическое творчество – в 1930 году был издан сборник его стихотворений «Зæй» («Лавина»), который сразу же стал широко известен во всей Осетии, многие стихотворения молодежь заучивала наизусть. С 1931 года Фӕрнион жил в Цхинвале, тогдашнем Сталинире, это был насыщенный период его жизни и работы, кроме того, присутствие талантливого писателя оказывало самое благотворное влияние на творческую молодежь, которая окружала его. Коста был редактором литературной газеты «Большевикон аивад» («Большевистское искусство»), а вскоре стал директором книжного издательства Южной Осетии, затем директором Юго-Осетинского Государственного драматического театра. В 25-летнем возрасте он вернулся в Северную Осетию, работал директором книготорга, издавал детский журнал «Красный цветок». При этом Фӕрнион вел активную общественную работу, был авторитетным выразителем мнения писательского цеха Осетии. Об этом говорит тот факт, что в 1934 году вместе с Нигером, Сарматом Косирати и Кудзагом Дзесовым Фӕрнион был полномочным представителем Северной Осетии на Первом Всесоюзном съезде советских писателей с правом решающего голоса.

С особым волнением хочется отметить, что самое значительное произведение Фӕрниона – роман «Уады уынӕр» («Шум бури») – было издано в Сталинире в 1932 году, он стал практически первым, в строгом жанровом смысле, романом на осетинском языке. Переход от поэзии к «тяжелой» прозе в традициях осетинской классической литературы раскрыл глубину таланта молодого писателя и обозначил его как крупного прозаика с необыкновенным чувством художественного слова. Сюжет и содержание романа не оставляют сомнений, что автор собирался его продолжить – написать вторую часть или дополнить новыми главами уже написанную книгу. Незавершенность книги вызывает сожаление и, кроме того, сильнейший интерес к тому, на какую еще высоту мог подняться Фӕрнион, обратив весь свой талант на прозу. Коста Фӕрнион проявил себя, как личность, большой патриот и выдающийся писатель с великим будущим и в драматургии. И здесь, к сожалению, он успел написать всего одну пьесу, которая была посвящена геноциду осетинского народа, кровавым событиям в Южной Осетии в 1918-1920 годах. Пьесу «Хӕрзбон» («Прощай!») Фӕрнион написал в 1934 году, за год до открытия Осетинского театра во Владикавказе. Он был убежден, что тема геноцида осетин более всего подходит для премьеры в день открытия театра. Каждое новое произведение, которых, к сожалению, было слишком немного, вышедшее из-под пера талантливого писателя, получало широкую известность, как и рассказ о герое Гражданской войны Хаджи-Мурате Дзарахохове, статьи по вопросам осетинской литературы и фельетоны в стихах – жанр, который именно он ввел в осетинскую поэзию.

В августе 1936 года Коста Фӕрнион был арестован. Завистников у молодого гения было много, а время массового доносительства, поощряемого сталинским руководством, было в расцвете. Предварительный приговор – семь лет лагерей – был позже все-таки пересмотрен, и «тройка» НКВД приговорила писателя к высшей мере наказания. Коста Фӕрнион был расстрелян 30 декабря 1937 года в возрасте 29 лет. Все его книги, неоконченные рукописи и даже фотографии были уничтожены...

В 1958 году Коста Фӕрнион был реабилитирован. Его самые значительные произведения были собраны в сборник известным писателем, редактором журнала «Фидиуӕг» Георгием Дзугаты и изданы в Южной Осетии в 1959 году. В наше время в 2018 году к 110-летию писателя сборник избранных произведений был издан на осетинском и русском языках по инициативе фамилии Фарниевых.

В Цхинвале, в доме под номером 43 по Осетинской улице (в тогдашней «Осетинской слободке»), проживала семья Зары Владимировны Абаевой, известного научного и общественного деятеля Южной Осетии. Она была ребенком в те годы, когда в их доме жил гениальный молодой писатель, но ее воспоминания бесценны для историков осетинской литературы. На мой первый, весьма наивный вопрос: «За что был репрессирован Коста Фӕрнион?», Зара Владимировна ответила с откровенным недоумением: «Вы серьезно думаете, что тогда арестовывали за что-то?!». Она знает, что говорит, потому что большое количество членов ее семьи и близких людей прошли через жернова репрессий, в том числе Фӕрнион.

– Коста Фӕрнион был женат на моей тете, Джиоевой Анастасии Николаевне. Ее тоже арестовали в 1937 году, как и Фæрниона, но не расстреляли. Она выжила в лагерях и вернулась, прожила сравнительно долгую жизнь. С тех пор, как она скончалась, мы думали о том, что у Фӕрниона должна быть могила, но не знали, как это сделать. Например, имя моего отца мы вписали на надгробии, где похоронена моя мама, так было принято для тех, кто погиб в ссылке или был расстрелян. Может быть, сейчас неподходящее время, но было бы справедливо, чтобы в Цхинвале был памятник Коста Фӕрниону.

Наш дом на берегу Лиахвы – дом моего дяди Гаврила Николаевича Джиоева. В нем некоторое время жил Коста Фӕрнион, автор первого осетинского романа. Дом в то время был своеобразным культурным центром, там останавливались представители интеллигенции, приезжавшие в Цхинвал по делам, постоянно ночевали самые разные, прекрасно образованные творческие люди, художники, журналисты, поэты. Я обратила внимание, что в биографиях осетинских писателей, как правило, отмечалось, что «он выходец из беднейшей семьи». А я думаю, если родители были в состоянии послать своего ребенка на учебу в гимназию, а потом и в высшее учебное заведение, то они не настолько бедны, а скорее даже богаты. В тот год, в 1930-м, когда я родилась, состоялся Первый съезд осетинских писателей, и некоторые делегаты остановились у нас. В нашем доме также выпускалась газета с новыми стихами осетинских поэтов, разными веселыми историями и рисунками, оформлял газету ставший затем знаменитым художник-иллюстратор Цопан Газданов. С издательством в то время были проблемы, и газета очень многое значила. Арсен Коцойты здесь жил какое-то время, потом его разместили в другом доме. Это были друзья семьи, интереснейшие молодые люди. Жизнь в доме напоминала студенческое общежитие. Коста Фæрнион женился на сестре Гаврила Николаевича, Анастасии, потому и жил в этом доме. Они с женой прекрасно дополняли творческую атмосферу, которую создавали все обитатели дома. Это было поколение необыкновенных романтиков. Когда в 1937 году начались аресты, моя бабушка собрала все эти газеты, рисунки и другие материалы и закопала их в саду. Спустя много времени мы пытались найти их, перекопали там все, но, к сожалению, не нашли даже истлевших страниц.

Фӕрниона я называла «дуду дядя» («хороший»), он меня баловал и, конечно, я его обожала. Тетю Анастасию он очень любил, посвятил ей стихи, они вошли в его сборник. Он как будто предчувствовал свой трагический конец, эта некоторая обреченность читалась в строках его удивительных стихов. Вместо заголовка там было написано «Н.Д.» – Насте Джиоевой. Замуж после смерти Коста она больше не вышла, детей у них тоже не осталось. Когда Анастасия Николаевна скончалась, я завесила стену траурной тканью и прикрепила к ней страницу с этим стихотворением, а внизу – цветок. Вырвала ту самую страницу из его сборника стихов.

Позже, уже будучи взрослой, я с интересом изучала его творчество, написала несколько статей о нем. Во Владикавказе часто встречала его отца, обычно он сидел на балкончике перед своим до-мом, и я думала, что он, наверное, думает о своем сыне, его короткой жизни. Отец Фӕрниона был, как бы сейчас сказали, предпринимателем, он поставлял оборудование для швейного производства в Северную Осетию. Во Владикавказе Коста Фӕрниона и арестовали вместе с его близким другом, тоже поэтом.

Трагична судьба этого блестящего поколения. Сталину это не может быть прощено, он очень жестоко обошелся именно с Осетией. Я однажды сказала, что он как будто сделал нас второстепенной нацией, отказавшись от своей национальности. У нас принято гордиться тем, что Иосиф Виссарионович был осетином, но ведь он сам не любил в этом признаваться и всегда подчеркивал, что является грузином.

Фӕрнион был очень мягким человеком, несмотря на то, что здесь, в Осетии, у него была своеобразная роль Маяковского, его творчество, даже поэзия, не было лирическим, оно было отражением борьбы, с суровым отпечатком эпохи. Творчество Коста Фӕрниона и его характер в жизни удивительно разнились. Моя бабушка очень любила Фӕрниона, и если она клялась его жизнью, то уже ни у кого не оставалось сомнений, что она говорит правду. В жизни Коста был мягкий, приветливый человек.

Из-за чего его арестовали? Разве нужна была причина? Никаких, даже формальных объяснений не было. Весь ужас этих арестов в этом и был, что судили без причины. Никаких внятных обвинений у арестованных в 1937 году не было. Это не имело значения, смысл заключался в том, чтобы арестовывать людей и сеять страх, и этот страх до сих пор еще дает о себе знать, как «тяжелое колесо жизни», о котором говорил Фӕрнион в своем романе «Шум бури».

Инга Кочиева

Коста Фæрнион

СЛАВА

Помолчи… Не говори так много.

Славе не завидую твоей.

Пресмыкаться не могу, ей-богу,

Даже перед теми, кто сильней.

У людей признания не сможешь

Вымолить… Об этом позабудь.

Только жизнью собственной проложишь

Ты к нему прямой и верный путь.

Прояви отвагу и уменье –

Слава победившего найдет.

Выброси соху без сожаленья,

Наступает трактора черед.

Сколько песен грустных и веселых

Плуг выводит с каждой бороздой!

Новое потомство в новых селах

Народилось… Ты его воспой.

Скажет о тебе твоя работа,

Пройденных дорог любая пядь.

Ну, а слава дутая – болото.

Коль увязнешь, может засосать.

Нет, не отвечай… Уйди скорее.

Грош цена любезности твоей.

Знай: я пресмыкаться не умею

Даже перед теми, кто сильней.

Перевод с осетинского