Кровавые годы террора. Нужно восстановить каждое имя

Во многих городах бывшего СССР, на всем пространстве Содружества независимых государств установлены памятники жертвам политических репрессий. Большинство из них сделаны в виде простого бесформенного камня с изображением железной решетки, перевитой колючей проволокой. Холод, жестокость, бесправие, безысходность, безответная боль, которую невозможно забыть. В Цхинвале такого памятника нет, хотя выжившие в тех архипелагах жертвы террора, реабилитированные или отбывшие свой срок, примерно так и представляли себе это место: камень, стилизованный под зæппадз (склеп) с высеченным на нем полным списком репрессированных из Южной Осетии, куда они могли бы приходить 30 октября, чтобы положить цветы и вспомнить своих товарищей.

В прошлом году ко дню памяти жертв политических репрессий молодые художники арт-пространства «Южный портал» создали свое уже знаменитое граффити на Осетинской улице с изображением сталинской трубки, в дыме которой плывут фамилии самых известных осетин, ставших жертвами политического террора. В тот же день во Владикавказе их друзья, талантливые музыканты из Северной Осетии-Алании, пришли к памятнику Георгия Малити, поэта и общественного деятеля, чья фамилия находится среди других в дыме трубки вождя народов. Они исполнили песню на его слова, и эта синхронность стала трогательным и убедительным свидетельством единства Севера и Юга. Как показала новейшая эпоха, даже к самому большому и помпезному памятнику не всегда применимо слово «увековечить». Проходят годы, ветер истории может развеять засохшие цветы былого поклонения и очень может быть, что вскоре после того, как «понесут на алых подушечках ордена и медали, украшавшие пиджак тирана», как сказал И. Бродский, памятник может стать неактуален.

В декабре 1949 года к 70-летию Сталина в Цхинвале усердно готовили основание для памятника вождю на Театральной площади. Для этой цели спешно перенесли стоявшую там статую Владимира Ильича в Парк культуры и отдыха, где он оставался в тени огромных буковых деревьев до новых времен, после чего и вовсе был демонтирован. Постамент на площади бетонировали в расчете на 500 лет, но памятник не простоял и десять, его убрали после разоблачения культа личности. Так что, память складывается совсем из других субстанций.

День памяти жертв политических репрессий отмечается в России и на постсоветском пространстве 30 октября в па-мять о голодовке политических узников лагерей в Мордовии, начавшейся в 1974 году, но этот день охватывает память обо всех кровавых событиях, объединенных названием «Большой террор». Фактически политические преследования начались с первого дня советской власти и коснулись самых разных слоев населения, но приняли беспрецедентный размахпосле известного приказа НКВД 1937-го года в соответствии с директивой ЦК ВКП (б) «Об антисоветских элементах». Нарком внутренних дел Ежов определил две категории репрессируемых – расстрельную и ссыльную – и утвердил «лимиты» для регионов, в том числе, для Северной Осетии и Грузии, в составе которой находилась Юго-Осетинская автономия. В Северной Осетии предстояло расстрелять 400 человек (200 «по квоте», и еще 200 – по просьбе местного партийного руководства) и сослать 500 человек (хотя и тут руководство попросило поднять им планку еще на 250 единиц). «Квоты» для Грузии тоже известны: 5 тысяч человек, из которых под расстрел отводилось 2 тысячи. В каком соотношении грузинское партийное руководство поделило осетинских «врагов народа» на категории, неизвестно, но по подсчетам Владимира Ванеева, руководителя молодежной патриотической организации 1949-1951 годов «Рæстдзинад», в Южной Осетии было репрессировано более 400 человек. Когда же маховик террора был запущен, репрессии вышли далеко за первоначально спущенные «квоты», и стали легальным продолжением геноцида осетинского народа со стороны уже советских властей Грузии. В течение нескольких десятилетий интеллигенция юга Осетии была фактически уничтожена. В жернова репрессивной машины попадали все, кто вызывал подозрение в том, что НКВД и доносчики называли «национализмом», а это была самая прогрессивная часть общества, думающая о сохранении осетинского языка, развитии культуры и, что особенно жестоко каралось – об объединении Осетии.

С 1938 года, когда в Осетии отменили латиницу и ввели на Севере кириллицу, а на Юге грузинское графическое письмо, работы у НКВД-шников прибавилось, создавались списки недовольных, за которыми шла слежка месяцами, а то и годами. В списках мог оказаться всякий, кто не проявлял достаточного рвения в восхвалении советского руководства и почитании местных властей, которые почти без исключения состояли из этнических грузин. Но эта категория мало интересовала центральные грузинские власти, они брали на прицел настоящих национальных лидеров, кто был способен влиять на умы и настроения людей, формировать взгляды и сопротивляться насильственной ассимиляции и тому примитивизму, к которому скатывалась культура, особенно литература и искусство, ограниченные рамками беззаветной любви к советской власти. Ассимиляция вызывает сопротивление только у самых стойких, тогда как многие легко готовы принять язык чужого, но процветающего на-рода, даже если он не насаждается силой. Были арестованы и расстреляны непосредственные участники установления советской власти в Южной Осетии, активные сторонники воссоединения юга и севера Осетии, руководители партизанских отрядов, бывшие руководители ревкома, писатели и общественные деятели, учителя, врачи, инженеры, ученые и просто образованные люди с четко выраженной национальной позицией, такие как писатель Чермен Бегизов, врач Сауи Гаглоев, инженер-строитель Рутен Гаглоев, организатор партизанских отрядов Сергей Гаглоев, председатель ревкома Александр Джатиев, автор первого учебника по математике на осетинском языке Г. Калоев, автор учебника осетинского языка, один из создателей педагогического института Бидзина Кочиев, писатель, нарком просвещения ЮОАО Сико Кулаев, директор ЮОНИИ Владимир (Серо) Санакоев, командир Юго-Осетинской бригады, один из ключевых фигур в установлении советской власти Мате Санакоев и многие другие. Образованность делала уязвимой целый социальный пласт в Южной Осетии, в особенности, людей, окончивших лучшие высшие учебные за-ведения еще царской России – их проще было обвинить в буржуазном национализме, исходя хотя бы из того, что получить образование в Москве и Петербурге мог позволить себе далеко не каждый, это автоматически переводило интеллигенцию ближе к классу буржуазии и ставило в один ряд с классовым врагом. Удар по Осетии был нанесен сильнейший. Вместо поступательного развития нации речь теперь снова шла о том, чтобы выжить – привычная парадигма, сложившаяся за сотни лет после истребления народа Алании монголо-татарскими завоевателями. А лучшим способом выжить было не выделяться в толпе, не сопротивляться насилию государственной машины, не требовать ничего, не выходить за рамки единой идеологии великой страны. Известны факты, когда даже самые крепкие советские революционеры, сломленные в застенках НКВД, убежденно признавали в интересах партии свои «ошибки» под прессом обвинений в том, какой страшный урон они могли нанести делу мировой революции своим «волюнтаризмом» в условиях, когда «…еще прячется по углам недобитый враг, еще крадется по темным закоулкам нашей Революционной Родины чёрная измена! Ещё появляются на ее многострадальном теле подлые змеиные укусы!..».

Помимо того, что оскудела интеллигенция, происходила деформация сознания людей, страх быть уличенным в недостаточной преданности власти, рож-дал в искаженном сознании неестественную активность в проявлении любви и верности к вождям, так создавались литературные произведения, которые их авторы, ставшие довольно известными в тот период (потому что действительно стоящих уже не было), стыдливо старались забыть, уничтожить, изъять из продажи или отказаться от авторства своих творений. Предательство и стукачество стали способом сведения счетов с теми, кому завидовали, с кем были в каком-нибудь глупейшем бытовом конфликте и т.д. Были, конечно, и идейные, строчившие доносы на сослуживцев, соседей и даже родственников. Количество внезапно обнаружившихся «врагов народа», состоявших из «кулаков», «троцкистов», «буржуазных националистов» и «контрреволюционеров-террористов», просто зашкаливало, даже среди самых простых людей в условиях узаконенной и возведенной в ранг веры диктатуры пролетариата. Подобострастное проявление преданности диктовалось инстинктом самосохранения – обвинить других, чтобы отвлечь от себя страшную напасть. Но полной деградации народа репрессивная система все же не добилась, потому что история всегда рождает новых героев, такова природа человека.

В невероятно сложных условиях диктата грузинского шовинизма, как республиканских властей, так и их кремлевских покровителей, в конце 40-х годов, когда южных осетин законодательно лишили права говорить на родном языке, подняли голос в защиту своих прав совсем юные патриоты нового поколения. Вывески на грузинском языке появились на зданиях буквально в течение дня, осетинский был изъят из учебных программ, учителя-осетиноведы в тот же день остались без работы, перспективы получить хороший аттестат в школе, а затем и высшее образование стремились к нулю. В 1949 году пятеро молодых цхинвальцев во главе с Владимиром Ванеевым создали подпольную патриотическую организацию «Рæстдзинад» («Справедливость») и выступили с требованием вернуть осетинские школы и родной язык. В своих бесценных воспоминаниях в книге «Белые облака на черном небосклоне» Владимир Ванеев признается, насколько наивно они верили в то, что Москва не знает о тех бесчинствах, которые творят в Южной Осетии грузинские власти. Ориентиром служила книга Сталина «Марксизм и национально-колониальный вопрос», в которой отец народов подтверждал, что каждая нация должна учиться на своем родном языке, но в конце книги он прогнозировал неизбежное слияние всех языков в один общечеловеческий язык общения. «Но почему слияние должно начаться с языка такого малочисленного народа, как осетинский?» – задавали резонный вопрос молодые люди. Понимая, какой опасности они подвергают себя и своих близких, ребята строго ограничили состав организации – пять человек. Но каких преданных и верных друзей! Владимир Ванеев, Хазби Габуев, Лев Гассиев, Заур Джиоев и Георгий Бекоев собирались тайком в доме Хазби, писали от руки прокламации с требованием вернуть права родного языка и расклеивали их в видных местах города: пятеро мальчишек в ночи с кастрюлей сваренного дома клейстера. Но это было лучом надежды для народа: значит, не погибла еще нация. Они хотели привлечь внимание Сталина, цитировали строки его книги в листовках и ждали ответа Кремля, рассчитывая в дальнейшем перейти к вопросу воссоединения с Северной Осетией в составе РСФСР. «Расклеивали листовки и сразу начинали ждать комиссии из Москвы», – вспоминал Ванеев. Но глаза и уши грузинской националистической власти, жадно приступившей к ассимиляции осетинского народа, сделали свое черноедело, в августе 1951 года был задержан Ванеев, а вслед за ним и вся группа. Незадолго до них были арестованы несколько других молодых осетин – Саша Бекоев, Катя Джиоева и Володя Тедеев. Ванееву предложили подписать готовый текст о своем глубоком раскаянии, в ответ на который ему обещали срок не более 5 лет, а товарищам по одному году, но он отказался и получил 25 лет вместо полагавшихся 15-ти, Георгию дали 8 лет, а остальным по 10. В обвинении было сказано, что группа готовила «вооруженное восстание против советской власти». С лагерными номерами вместо имен они провели несколько лет в заключении, пока после смерти Сталина дела заключенных не были пересмотрены Верховным судом, и они вернулись из «привлекательных» мест Сибири и Крайнего севера, где с трудом выжили. Хазби вернулся лишь через 14 лет – во время бунта заключенных в лагере под Норильском погиб известный провокатор, который особенно ненавидел его и пытался подставить. Вину списали на горячего и справедливого осетина и приговорили его к 10 годам заключения.

Но удивительней всего в этой истории то,что Родина не ждала их как героев. Даже после разоблачения культа личности, после возвращения Южной Осетии ее родного языка и письменности, отношение к молодым бунтарям было отстраненно-враждебное, видно, по инерции или на всякий случай: советская власть просто так не наказывает, – говорили они.

И только настоящие патриоты могли сказать им: «Ребята, вы сделали великое дело!». Но вопреки всей жестокости судьбы, «Рæстдзинад» собрался вновь, чтобы перейти ко второму пункту своей программы. В 1960 году члены организации написали письмо Хрущеву с просьбой рассмотреть вопрос о воссоединении Осетии. Хрущев прочитал внимательно письмо на 30 страницах и вызвал к себе партийных руководителей севера и юга Осетии – Кабалоева и Козаева, которые доложили Генеральному секретарю, что живут с грузинами хорошо и объединяться осетинам незачем, а, мол, Ванеева надо привлечь к уголовной ответственности. Выдавливание рабской психологии из человека – дело не одного дня и, наверное, не одного поколения. К сожалению, и в наше время попадаются люди с гипертрофированной верноподданностью, ничем не мотивированной, разве что стремлением не выделяться, не проявлять инакомыслия, так, на всякий случай… Есть мнение, что имеющий место и в наше время подсознательный страх свободы мысли – это как раз отголоски времен Большого террора, той разрушительной силы диктата и тирании, которые нанесли непоправимый урон развитию осетинского народа, когда для многих стратегией выживания и процветания становилось предательство.

На севере Осетии в период 1920-1950-хгодов было репрессировано около 25 тысяч человек. Из них 1 650 человек расстреляны. В «Книге Памяти жертв политических репрессий РСО – Алания» 3 627 имён. Данные по Южной Осетии нуждаются в тщательном изучении, для чего должна быть сформирована государственная комиссия по делам репрессированных. Есть Закон РЮО от 25 июня 2003 года «О реабилитации жертв политических репрессий», который детально указывает критерии отнесения тех или иных людей к категории жертв, но комиссия так и не была сформирована, соответственно, нет и механизма работы с этим законом. Возможно, это объясняется тем, что политические репрессии советского периода исчерпали себя, и на данный момент нет сведений о том, остались ли какие-то нерешенные вопросы в этой сфере. Так или иначе, по сегодняшний день нет полного списка жителейюга Осетии, подвергшихся репрессиям пополитическим мотивам в годы Большого террора и в дальнейшем – в 1940-50-ые годы. Между тем, подведениеитогов репрессий в отношении осетин Юга требует серьезного исследовательского труда, статистики, полного списка жертв, их семей, масштаба урона, размеров возможной компенсации. И здесь, вероятно, стоит ставить вопрос в более широкой плоскости – если Республика в полном объеме является правопреемницей Юго-Осетинской автономной области, то какие еще правовые аспекты остаются нерешенными за фактические 30 летсуществования независимого государства?

Значительная часть политических репрессий в отношении осетин была связана с отстаиванием национальных идеалов, эти люди заслужили, чтобы о них были написаны книги и сняты фильмы. Не представляет большого труда создать страницу в Интернете, где будут публиковаться материалы о репрессированных, фото и документы. Архивы по делам репрессированных, отдельные уголовные дела большей частью остались в Тбилиси, получить их не представляется возможным, но собрать то, что осталось у родственников, потомков репрессированных, вполне возможно. Пока память не стерла последние воспоминания о тех, кто просит, взывая к нашей совести: «Люди, помните о нас!»...

Инга Кочиева

…Может быть, через пять поколений, через грозный разлив времен

Мир отметит эпоху смятений, и моим средь других имен…

30 октября традиционно отмечается день жертв политических репрессий. Волна преследований по политическим мотивам государственно-политической машиной СССР не обошлаи Южную Осетию, как часть большого эксперимента под названием «Строительство Социализма». Сотни человеческихсудеб были принесены в жертву политическим коллизиям коммунистической идеологии.Знаковым считается 1937 год, на который приходится основная часть арестов. Однако преследования с политической мотивацией начались сразу же после прихода к власти большевиков. Сперва это были репрессии в отношениипредставителей царской власти, офицерства и священнослужителей. После – соратники большевиков по политической борьбе: эсеры, меньшевики. Позже расстрельные списки пополнились уже самими коммунистами – троцкистами, правымии левыми уклонистами…Теперь уже революция уничтожала своих вершителей.

В Осетии, помимо преследования по принадлежности к тому или иному политическому течению, присоединялись и обвинения в национализме. И, прежде всего, в стремлении объединить (восстановить) две части Осетии, южную и северную, в Осетию единую. Уже в 1936 году стало ясно, что многие ответственные работники из осетин поплатятся за свое стремление жить в единомнациональном пространстве. 12 июня 1936 года на всенародное обсуждение в СССР был вынесен проект новой т.н. сталинской конституции. Текст основного закона обсуждался в организациях и коллективах, заводах, полевых станах: «Сталинская Конституция – Конституция счастливой жизни». Конечно же, Конституция формально везде одобрялась. Но были и неожиданности. Так, в Южной Осетии при обсуждении положений Конституции о территориальном устройстве государства высказывались пожелания об объединении двух частей Осетии и внесение этого предложения на рассмотрение конституционной комиссии. Особенно это отмечалось на собраниях партийного и хозяйственного актива в коллективе Сталинирской ГЭС и в Дзауском районе. Как указывали позднее партийные органы Компартии Грузии: «Обсуждение проекта Конституции СССР было сведено до уровня непартийных разговоров об объединении Северной и Южной Осетии». Вместо одобрения планов советского правительства об единой семье народов, в коллективах развернулась дискуссия о возможности объединения двух частей Осетии.

Это в сентябре 1937 года припомнили руководителям ЮОАО Б.Таутиеву и И.Джиджоеву. Их вызвали в Тбилиси и арестовали. Тут же в местной прессе началась подобострастная поддержка этого решения тбилисских партийных верхов. 24 сентября в газете «Коммунист» вышла статья «С корнем и до конца вырвем врагов народа!». По статье выходило, что в Южной Осетии давно действуетразветвленная сеть врагов советского народа. И руководили ею Б.Таутиев, И.Джиджоев и еще с десяток партийных и хозяйственных работников. Главное обвинение – «попытка внести раскол между братскими грузинским и осетинским народами», выразившаяся в призывах объединения Осетии. Уже 30 сентября 1937 года на собраниях в коллективах, где осуждались враги народа, звучит зловещий призыв: «Смерть врагам Родины!». На надуманные эпитеты не скупились. Писатель С.Кулаев – прямой фашистский агент, Сауи Гаглоев – ярый контрреволюционер, фашистский шпион, ученый Александр Тибилов – буржуазный националист, эсер и т.д. В результате, в огонь репрессий попали многие представители осетинской интеллигенции, ее цвет.

Последствия кровавого 1937 года ощущаются в Южной Осетии по сегодняшний день. Национальная интеллигенция была фактически уничтожена и в последствии мы получили во многом предательскую и подобострастную «советскую интеллигенцию». Поэтому представителей, пытающихся возродиться в 70-80-е годы, национально ориентированной интеллигенции душили и гноили «всемсоветским миром». Те же, кто смог выжить, не был расстрелян или замучен в застенках – сломленные судьбы, разрушенная творческая карьера, подорванное здоровье…Вот далеко неполный список представителей интеллигенции Южной Осетии, которые подверглись преследованиям за свои идеи:

Абаев В.М. Активный участник установления Советской власти в Южной Осетии, выпускник юридического факультета Московского государственного университета и его аспирантуры, работавший прокурором Южной Осетии и научнымсотрудником Юго-Осетинского научно-исследовательского института – расстрелян.

Абаев С.И. Выпускник Московской сельхозакадемии, ответственный работник в органах управления ЮжнойОсетии, автор нескольких монографий – репрессирован.

Бакаев В.Б. Выпускник Московского комуниверситета трудящихся Востока, работавший сначала председателем Сталинирского (Цхинвальского) райисполкома, затем в прокуратуре Юго-Осетинской автономной области (ЮОАО) – расстрелян.

Бекоев Г.Г. Выпускник Казанской духовной академии, известный публицист и общественный деятель, преподаватель русского языка и литературы в Юго-Осетинском госпединституте – расстрелян.

Габараев С.Г. Партийный работник с высшим образованием – расстрелян.

Габаев С.Г. Выпускник исторического факультета МГУ, первый секретарь Юго-Осетинского обкома комсомола, работавший также в аппарате Сталинирского райкома партии – расстрелян.

Гаглоев А.Б. Выпускник медицинского факультета Донского государственного университета, активный сторонник воссоединения Южной и Северной Осетии, пользовавшийся большим авторитетом в народе – расстрелян.

Гаглоев Р.Н. Один из руководителей Юго-Осетинского Национального совета, инициатор строительства перевальной дороги из Южной в Северную Осетию, первый картограф Южной Осетии – расстрелян.

ГаглоевЕ.Г.Активныйучастникповстанческого движения, член Рукского комитета партии большевиков, выпускник Московской сельхозакадемии – расстрелян.

Гаглоев Г.А. Делегат съезда РСДРП в Лондоне, председатель Цхинвальского горсовета – репрессирован.

Гаглоев С.Г. Выпускник МГУ, один из организаторов Тбилисской осетинской революционной организации «Чермен», один из организаторов и руководителей партизанских отрядов Южной Осетии, член Юго-Осетинского окружкома РКП (б), работавший первым секретарем обкома партии – расстрелян.

Гассиев С.И. Выпускник исторического факультета МГУ, начальник Знаурского районного отдела народного образования (РОНО) Южной Осетии – 10 лет лишения свободы (умер в заключении).

Джатиев А.М. Активный участник повстанческого отряда, выпускник Московского комуниверситета, работавший в Закавказском политехническом институте – расстрелян.

Джатиев А.М. Выпускник Петербургского психоневрологического института, участник февральской и октябрьской революций 1917 г., председатель Ревкома Южной Осетии, председатель ЦИК ЮОАО, первый секретарь Юго-Осетинского обкома партии – репрессирован, погиб в тюрьме.

Джатиев П.Ф. Выпускник Петербургского сельхозинститута, ответственный работник органов управления Южной Осетии – 5 лет лишения свободы.

Джиджоев И.П. Участник Гражданской войны, выпускник Московского комуниверситета, работавший первым секретарем обкома комсомола ЮОАО и председателем ЦИК ЮОАО – расстрелян.

Джиоева А.Н. Выпускница Московского индустриально-педагогического института, заместитель Наркомпроса (просвещения) Южной Осетии, супруга известного осетинского писателя Коста Фарниона – 10 лет лишения свободы.

Дзагоев С.В. Коммунист с высшим образованием, популярный среди молодежи Южной Осетии поэт – репрессирован, погиб в лагере.

Карсанов В.Н. Врач с высшим образованием – 10 лет лишения свободы.

Каргиев Б.М. Выпускник Тбилисского комуниверситета, ответственный работникорганов управления Северной и Южной Осетии, талантливый собиратель уникального фольклорного и этнографического материала об осетинах – репрессирован.

Кочиев Б.П. Ученый и общественныйдеятель, автор учебника осетинского языка, один из создателейЮго-Осетинского научно-исследовательского института иЮго-Осетинского Государственного педагогического института, его преподаватель – репрессирован, погиб в заключении.

Козаев С.А. Выпускник Новочеркасского металлургического института, активный участник установления Советской власти в Южной Осетии, занимал важные государственные посты в ЮОАО – репрессирован.

Козаев Р.Ш. Член РСДРП с 1898 г., участник революции 1905-1907 гг., февральской и октябрьской революций 1917 г., член Юго-Осетинского окружкома РКП (б), по поручению которого отвез Меморандум Южной Осетии в Москву и вручил его В.И Ленину, активный участник повстанческих отрядов, заместитель председателя ЦИК ЮОАО, председатель Совнаркома ЮОАО – репрессирован, погиб в заключении.

Козаев В.Р. Профессиональный революционер с высшим образованием, работник аппарата ЦК КП Грузии – расстрелян.

Маргиев Г.Г. Выпускник геологического факультета Новочеркасского государственного политехнического института, командир отряда повстанцев, директор мраморного завода в с. Цнелис Знаурского района – репрессирован.

Плиева О.С Выпускница юридического факультета МГУ, активная участница установления Советской власти, судья Краснопресненского района Москвы, прокурор ЮОАО – репрессирована.

Салбиева К.И. Выпускница юридического факультета МГУ, жена и соратница В.И. Битиева (расстрелян), председатель областного суда – репрессирована, погибла в заключении.

Санакоев В.А. Профессиональный революционер с высшим образованием, работавший председателем Юго-Осетинского окружкома РКП (б), возглавлявший также областной комитет партии, директор ЮОНИИ – расстрелян.

Санакоев Г.А. Выпускник Московского государственного строительного института, председатель областного совета туризма и экскурсий – репрессирован, погиб в заключении.

Санакоев М.А. Командир повстанческого отряда в 1920 г, работавший на ответственных должностях, начальник ГПУ Южной Осетии – расстрелян.

Санакоев Г.И. Выпускник Казанской духовной академии, преподаватель математики, физики и космографии – репрессирован, погиб в заключении.

Санакоев Г.Е. Выпускник Ленинградского государственного института пищевой промышленности, активный участник установления советской власти, писатель – расстрелян.

Санакоев Л.И. Финансист с высшим образованием – расстрелян.

Санакоев И.А. Активный участник борьбы за установление Советской власти в Южной Осетии, председатель ревкома, секретарь Дзауского (Джавского) райкома партии, завотделом ЦИК ЮОАО – 10 лет лишения свободы

Тедеев И.В. Юрист с высшим образованием, занимавший ряд ответственных постов в правоохранительных органах Южной Осетии, пользовавшийся большим авторитетом в народе – расстрелян.

Тибилов А.А. Выпускник историко-филологического факультета Новороссийского университета, известный ученый и общественный деятель, один из основателей литературно-художественного журнала «Фидиуæг», один из инициаторов создания Юго-Осетинского Госпединститута и Юго-Осетинского научно-исследовательского института и его сотрудник – репрессирован, погиб в заключении.

Тибилов М.К. Выпускник Военной Академии им. Дзержинского, полковник – расстрелян.

Фарнион К.С. Выпускник Московского государственного индустриально-педагогического института, известный писатель, журналист, публицист и общественный деятель – репрессирован вместе с женой А.Н. Джиоевой (10 лет лишения свободы), погиб в заключении.

Хубаев В.З Выпускник Тифлисского государственного экономического института и аспирантуры Института марксизма-ленинизма в Москве, работавший председателем Ленингорского райисполкома, первым секретарем Дзауского райкома партии, секретарем Юго-Осетинского обкома партии – расстрелян.

Хугаев Д.Н. Врач с высшим медицинским образованием, работник наркомата здравоохранения ЮОАО – расстрелян.

М.Багаев