На широком пшеничном полем разливалось летнее марево. В голубой выси завис жаворонок, своими звенящими трелями разрывающий напряженную тишину. Даже сильный ветер не приносил облегчение. Густой жаркий воздух буквально обволакивал пространство, обжигая зноем лица замерших в тревожном ожидании солдат. Час назад командир сообщил, что к позиции подразделения подходят немецкие танки и пехота.

Бойцы рассредоточились в траншее, каждый занял свою нишу. Пулеметчики чуть впереди в выдвинутых вперед огневых точках, чуть позади бойцы с противотанковыми ружьями, россыпью по всей длине траншеи – стрелки. Кто-то сосредоточенно молчал, бойцы пулеметов «Максим» вполголоса переговаривались, а один из старослужащих даже умудрился, обняв свою винтовку прикорнуть в стрелковой ячейке. Но вскоре тревога овладела всеми. Вдали раздался приглушенный гул танковых моторов, постепенно перешедший в рев. На дальнем краю пшеничного поля, расположенного перед позициями советского подразделения, стала видна темная полоса. Через некоторое время уже можно было различить силуэты танков. Раздался приказ: «Всем приготовиться. Стрелять по команде!». В траншее и отельных ячейках все пришло в движение. Послышался звук передергиваемых затворов, приглушенные команды...

На краю траншеи встретить врага приготовился и рядовой Николай Кабисов. Кроме винтовки у него была припасена связка из нескольких гранат, которой он должен был подорвать немецкий танк. Николай был зол. И не только потому, что впереди были наступающие фашисты. Ему, деревенскому парню, было тяжело видеть, как пшеничное поле с налившимися спелостью колосьями стало местом битвы. С утра он уже успел растереть между пальцами несколько колосков, чтобы убедиться, что зерно поспело и его пора жать. Но вместо жнецов и косарей, вместо комбайнов и тракторов по полю идут танки и пехота, вытаптывающая урожай на корню.

Неспроста говорят, что перед боем человека охватывают воспоминания. Так было и у Николая Кабисова. Память унесла его в родное селение Рустау, что в Южной Осетии. Тяжелое, вечно голодное детство, когда приходилось часто спать с пустым желудком. Даже работа на сельских богатеев не приносила в большую семью хотя бы небольшой достаток. Все изменилось с установлением советской власти, теперь земли, на которых приходилось батрачить, стали собственностью деревенской бедноты. Общий труд в колхозе, справедливое распределение урожая.

Мало кто на селе мог соперничать с Ника (так звали Николая в родном селении) во время работы в поле. Что во время прополки, что во время жатвы. А при сенокосе ему вообще не было равных. Казалось, что даже звук косы молодого парня звучит громче других…

Но внезапно воспоминания прервались. Танки уже были близко, рядом с ними в желтом море зрелой пшеницы двигались цепи вражеской пехоты. Все понимали, что эту лавину ничем не остановить. И тут на Николая снизошло озарение. Он выполз из окопа прямо в густоту пшеничного поля, вырвал горсть спелых колосьев и стал их связывать друг с другом. Удивлению однополчан не было предела. Еще больше они удивились, увидев, что Николай вытащил из кармана спички и поджег связку колосьев. Когда огонь разгорелся, солдат бросил этот горящий сноп в поле. Через мгновение огонь охватил спелую ниву. Тут и другие поняли намерение Николая и стали поджигать поле. Ветер дул в сторону врага и через короткое время в направлении наступающей вражеской цепи пошел огненный вал… Огонь хватил все пространство перед советской позицией, перед разгоревшимся пламенем немецкая пехота пока замерла от неожиданности, а потом стала отходить. Танки остались без прикрытия. Одни железные махины откатили назад, другие продолжили движение, обстреливая позиции советских пехотинцев. Но железные коробки уже не были так страшны без поддержки пехоты.

Вскоре посреди поля в воздух взметнулся столб огня – из противотанкового ружья был подбит первый танк, потом второй. Еще два танка смогли преодолеть огненную линию и подойти вплотную к окопам. Одну вражескую машину подорвал связкой гранат Николай Кабисов, другой бронированный монстр забуксовал на бруствере окопа и тоже был забросан гранатами. Атака врага захлебнулась...

После боя к Николаю подошел командир роты и поблагодарил его за находчивость. Однако солдат не выказал радости. «Товарищ командир, за что благодарность, я ведь поджег поле, а это хлеб. Вы знаете сколько зерен в одном колосе? С каждого гектара как минимум триста центнеров пшеницы получается. А тут бескрайнее поле… Эх!» – сказал рядовой Кабисов. Командир улыбнулся: «Солдат, я сам из Тамбовской губернии, работал в колхозе бригадиром. Не переживай, мы еще засеем наши поля пшеницей и ячменем!»…

Войну Николай Кабисов закончил в Берлине. А свой боевой путь начал в первый год Великой Отечественной войны, 25 сентября 1941 года молодой парень отправился добровольцем на фронт. Он хотел записаться в военкомате раньше, но кукуруза в поле еще не была убрана. А как спелые початки были ссыпаны в колхозные закрома, так и Николай собрал свою котомку в дорогу.

Сперва ему довелось служить в 95-ом саперном полку, сюда он был зачислен после принятия присяги в октябре 1941 года. Служба была тяжелая и не только по причине сложности. Тогда Красная Армия большей частью отступала и Николаю, вместе с однополчанами, приходилось взрывать мосты и переправы, валить линии электропередач, чтобы ничего не оставлять врагу. Уничтожать все это было морально тяжело. В декабре 1942 года Николай Кабисов просится на передовую, его зачисляют бойцом в 895-ый стрелковый полк, солдат принимал участие в боях по освобождению Краснодара, Ростова, Керчи... Границу Германии Николай переходит в качестве кавалериста 575-го стрелкового полка. В Берлине штурмом приходилось брать каждую улицу и дом. 9 мая в 0:43 по московскому времени был подписан Акт о безоговорочной капитуляции Германии.

Николай Кабисов был демобилизован только после окончания боевых действий против Японии. Приказ об этом подписан 25 сентября 1945 года. Таким образом, солдат из селения Рустау Южной Осетии пробыл на военной службе ровно четыре года, и годы эти им были проведены не в тыловых службах, а на фронте в составе действующей армии.

Судьба была благосклонна к Николаю, ранения были не серьезными, после излечения он всегда возвращался в строй. На память о войне у него два ордена Славы и с десяток медалей.

А.Гаглоев