Трагический для Южной Осетии 1991-ый. Кровавое Рождество и первые жертвы грузинского фашизма, Ередская трагедия, унесшая жизни двенадцати осетин, десятки сожженных осетинских сел, постоянные обстрелы Цхинвала и его окрестностей – этот адский поток ужасов и испытаний продолжила стихия, неожиданно обрушившаяся на Дзауский район Республики. 29 апреля сама природа решила проверить на стойкость народ Южной Осетии: в полдень в Закавказье произошло землетрясение магнитудой более 7 баллов. Впоследствии его назовут Рача-Джавским. Погибло более 100 человек, несколько десятков тысяч остались без крыши над головой. О том, что жертв стихии могло быть гораздо больше, за все эти тридцать лет, прошедших с того трагического дня, было сказано не раз. О том, что две большие школы в поселке, с несколькими сотнями учащихся, избежали большого количества жертв, впоследствии будут рассказывать как о каком-то чуде, Божьем покровительстве. Детей тогда спас случай. Точнее, обстоятельства. 27 апреля, двумя днями раньше, на экстренном заседании грузинский парламент принял решение упразднить Дзауский и Знаурский районы Южной Осетии. Это известие вызвало возмущение во всей Южной Осетии. 29 апреля дзауцы приняли решение собраться на митинг, чтобы выразить свой протест грузинскому произволу. В центр поселка пошли целыми коллективами – с районной больницы, детского сада, средней школы и школы-интернат. Центр уже успел заполниться людьми, как поднялся страшный гул, земля стала ходить под ногами и в считанные минуты здания вокруг стали рушиться... Осмысление того, что призыв собраться на митинг оказался спасительным, придет позднее, когда отошедшее от шокового состояния население трезво оценит масштабы произошедшего.

Ларисе Цховребовой, нашей коллеге из осетиноязычной газеты «Хурзæрин», тогда было всего восемь. А училась она в том, далеком 1991-ом, в третьем классе Дзауской школы-интернат. Несмотря на совсем юный возраст и прошедшие с тех пор три десятка лет, Лариса отчетливо, фактически в деталях помнит каждый фрагмент того страшного дня. «Утром учеба у нас началась в обычном режиме, – вспоминает Лариса, – ближе к двенадцати учителя засобирались на митинг. Старшеклассников решили забрать с собой, некоторую часть детей предварительно отпустили по домам, а с нашим классом остались пионервожатые. Помню, в классе было шумно, но гул, предшествовавший толчкам, я почему-то ощутила сразу. Фактически одновременно с ним произошел и первый толчок. До сих пор помню свой возглас «Землетрясение!»... Откуда у восьмилетнего ребенка было понимание, что это? От шока перед глазами пронеслись кадры, которые я за пару лет до этого видела по телевизору после землетрясения в Армении... Толчки прекратились, но из трещин в стенах и потолке сыпался песок, классная комната заполнилась пылью и пионер-вожатые, сами тоже, естественно, перепуганные, решили вывести нас наружу».

Лариса рассказывает, как они, третьеклассники, пытались выбраться наружу фактически на ощупь. «Часть коридора обрушилась, было темно и пыльно, – вспоминает она. – Меня держала за руку пионервожатая, мы двигались толком не ориентируясь. В какой-то момент мы провалились вниз и оказались в темноте. Вдобавок ко всему сверху на нас посыпался песок – он и так был уже везде – во рту, в глазах, на всем теле. Отряхнувшись, мы вновь стали искать выход и кое-как поползли на свет – это было окно лестничной клетки между первым и вторым этажом. Здесь уже была часть нашего класса и несколько второклассников».

К тому времени перед разрушенным зданием школы-интернат уже собрались шокированные родители и учителя, примчавшиеся в спешке из райцентра. «Среди собравшихся был и мой отец. Сколько лет прошло, а я все вспоминаю тот его взгляд – взгляд надежды и одновременного ужаса, с которым он смотрел на рухнувшее здание. Каждый искал своего ребенка, некоторые женщины громко плакали, – рассказывает очевидец Дзауского землетрясения. – Мы, стоя там, на лестничной клетке, не могли понять, почему они плачут. Только потом, когда спрыгнула и снизу посмотрела на здание, точнее, на то, что от него осталось, я как-то не по-детски ощутила масштаб произошедшего – та часть здания школы, в которой находился наш класс, еще относительно уцелела, но основное крыло здания фактически сровнялось с землей. Второклассникам повезло меньше – несколько детей оказались под завалами. Троих из них спасти не удалось».

Лариса считает день 29 апреля вторым днем рождения для нескольких сотен учащихся Дзауских школ. «Очень много детей школы на момент землетрясения были отпущены домой, некоторые, к примеру, класс моей сестры, играли на спортплощадке за зданием интерната, и это не считая тех учащихся, которые с учителями пошли на митинг в райцентр, – рассказывает она. – Масштабы трагедии могли быть более страшными, поэтому определенные обстоятельства стали для нас, без преувеличения, спасением».

Последующие дни, по воспоминаниям Ларисы Цховребовой, были не менее тяжелые. Редкие дома в поселке уцелели после стихийного бедствия, люди целыми семьями ночевали на улице. «На второй день после землетрясения отец соорудил из досок какое-то подобие спального места под навесом рядом с нашим разрушенным домом, – рассказывает она. – В конце апреля – начале мая еще бывает достаточно холодно, поэтому люди разводили костры прямо на улицах... Вообще, тяжелые жизненные испытания стали на тот момент каким-то объединяющим фактором для всех дзауцев. Это был период, когда люди, объединенные общей бедой, сплотились, поддерживали друг друга в вопросах быта. И именно поддержка друг друга и помогла нам тогда преодолеть определенные трудности».

Между тем, о произошедшем в Южной Осетии мир молчал. И помощи ждать было неоткуда, хотя любой территории, пострадавшей от природных катаклизмов, международные структуры во все времена оказывали помощь. В первые дни после землетрясения юг Осетии поддержала только братская Северная Осетия, гуманитарная помощь из Владикавказа начала поступать уже в начале мая. О бедственном положении южных осетин в эти дни начали рассказывать и отдельные российские журналисты, а Ирина Таболова распространяла информацию о разрушенном стихией регионе фактически ежедневно. Информационная работа имела определенный результат – на оказавшуюся в беде Южную Осетию обратил внимание центр уже разваливающегося на глазах Союза. Все приезжавшие в те трагические дни специалисты отмечали стойкость и самообладание людей. «Дзауцам еще долгие годы придется мыкаться в вагонах и временных постройках, – говорит Лариса Цховребова. – Мы закончили школу, успели повзрослеть, но у многих семей жизнь после землетрясения так и не наладилась, поскольку за все эти годы не было какой-то единой программы восстановления разрушенного поселка»…

Рада Дзагоева

На фото: Лариса Цховребова (в центре) с девочками своего класса