Тот ноябрь проявил многое. Чувства некой растерянности от ощущения, что как раньше уже не будет, массовое пробуждение национального самосознания и проявление невероятного народного единения и мужества. Мужества осетинских ребят, вставших живым заслоном на пути у многотысячной грузинской колонны, направляющейся в Цхинвал под видом проведения «мирного митинга»...

Можно долго рассказывать о фактах, предшествовавших дню 23 ноября, противоречий в них мало. Но однозначным и бесспорным было одно – в Южной Осетии почти все понимали, что «мирный митинг» всего лишь прикрытие для какой-то серьезной провокации. И, тем не менее, то ли по наивности, так присущей нам национальной черте характера, то ли по недооценке ситуации, мы оказались совершенно не готовыми к событиям, которые развернулись днем 23 ноября на подступах к городу.

Новейшая история нашей Республики свидетельствует о том, что в период, предшествовавший 23 ноября в Южной Осетии создался очевидный вакуум власти, рычаги управления автономией пока еще находились в руках официального Тбилиси. И если бы не адекватная оценка ситуации и фактически мгновенная реакция нескольких десятков осетинских ребят, принявших решение преградить путь демаршу грузинских неформалов и их приспешников, итоги карательной операции могли быть другими, с совершенно непредсказуемыми для Южной Осетии последствиями.

Изначально их было немного, всего три десятка. Мужественных, полных решимости защитить свой город любой ценой. Без оружия, без какого-либо продуманного плана действий. Это был порыв, основанный на внутренних убеждениях и интуиции. О подвиге осетинских ребят у въезда в Цхинвал 23 ноября 1989 года сказано и написано немало. В каждой истории, рассказанной очевидцами тех, теперь уже исторических событий, осмысление и оценка событий одной даты, ставшей решающей в судьбе народа юга Осетии.

Инга Кочиева – фактически первая из юго-осетинских журналистов, которая в своем материале «Тревожная осень 1989-года» рассказала о 23 ноября глазами непосредственных участников событий того дня. «Этот материал появился в юго-осетинской прессе накануне второй годовщины событий ноября 1989 года, – вспоминает Инга Кочиева. – В конце октября 1991 года я пришла устраиваться на работу в редакцию газеты «Вестник Южной Осетии» и первым заданием, которое получила от редактора Владимира Алборова, была именно эта тема. Причем, по мнению редактора, о событиях того дня необходимо было рассказать сквозь призму мужества ребят, которые преградили путь многотысячной колонне. Хочется отметить, что на тот момент, когда прошло всего два года с 1989 года, такого понимания, что 23 ноября двумя годами ранее на подступах к Цхинвалу имел место подвиг группы осетинских ребят, фактически не было. Все еще продолжалась война, в окрестностях Цхинвала все еще шли бои, было много жертв... На фоне всего происходящего каждый день в той нашей реальности был проявлением подвига. В тот момент о масштабности произошедшего, и, тем более, об исторической значимости событий того дня практически никто и не задумывался».

Журналист вспоминает, что собирать материал на основе воспоминаний непосредственных участников и очевидцев было достаточно сложно. Каждый из ребят, оказавшийся в первых рядах сопротивления грузинской колонне, достаточно неохотно рассказывал о событиях того дня и, тем более, своей роли в исходе противостояния. «Первым респондентом, которого удалось уговорить на общение с представителем прессы, был Тимур Цхурбати, – вспоминает Инга Кочиева. – Он достаточно подробно рассказал о событиях того дня. Мы с ним даже пошли туда, на место, где остановили грузинскую колонну. Первая мысль – аналогия с Фермопилами. С одной стороны холм, с другой бетонные плиты на краю обрыва и этот совершенно узкий участок шоссе. Тимур рассказывал, что место, где преградили путь многотысячной колонне, было выбрано не случайно – именно здесь невозможно было пройти и, тем более, проехать в город каким-то другим обходным путем. Всего лишь несколько метров ширины трассы, которую заполнить собой было несложно. И место, как показали первые минуты противостояния, было выбрано совершенно правильно».

Журналист общалась и с несколькими другими участниками противостояния 23 ноября 1989 года. «В процессе сбора материала, несмотря на то, что успела пообщаться со многими из ребят, еще тогда я так и не смогла выяснить имена всех тех, кто оказался в первых рядах сопротивления, – говорит она. – Да и каждый из моих собеседников и всех тех, к кому я обращалась за информацией настаивал на том, чтобы его имя в прессе не упоминалось. Время было тогда такое, абсолютно без определенности будущего. Поэтому в материале их имена отражение не нашли. Да и вообще в те годы было не принято связывать свое участие в том или ином событии с каким-то поступком или мужеством. Ни Бала Бестауты, ни Владимир (Коко) Дзуццати, воспоминания которых я также включила в материал «Тревожная осень 1989-го», категорически не хотели, чтобы их имена упоминались в прессе в контексте какого-то мужества и героизма».

Инга Кочиева отмечает невероятную скромность всех ребят, которые 23 ноября 1989 года фактически обессмертили свое имя. «Мне кажется, каждый из них рассказывал о событиях того дня в том числе и с определенной долей юмора, – вспоминает журналист. – Мне рассказывали о Виталии (Кирюхе) Габараеве, который стоял в первом ряду преградивших путь – невысокий, худощавый, в шапке, спущенной до глаз. Ребята подшучивали над ним и пытались вытеснить назад, дескать грузины еще подумают, что мы выставили вперед подростка. Кирюх не сдвинулся с места, так и остался стоять лицом к лицу с уже приблизившимися к тому моменту грузинами».

Инга Кочиева также вспоминает, что вызвать на откровение своих собеседников в полной мере, наверное, так и не смогла: «Очень сложно далось общение с Владимиром (Коко) Дзуццати, который на тот момент был одним из самых сильных фигур в отрядах сопротивления. Я «выловила» его где-то вблизи площади, когда он, в огромной куртке с большими карманами, полными патронов, направлялся на боевой пост. Рассказывал мало, второпях, и при этом вообще исключая свою значимость в событиях, произошедших на подступах к городу двумя годами ранее. Помню его слова – «какая разница, кто где стоял, у всех нас в тот день была одна цель – не дать грузинам пройти в город»...

В последующие годы значение даты 23 ноября в нашей новейшей истории несколько недооценивалось. Ни властями Республики, ни самим обществом. Перелом в сознании произошел гораздо позднее, а вместе с тем пришло и понимание важности этой даты в современной истории Южной Осетии. Подвигу трех десятков осетинских ребят у въезда в Цхинвал была дана соответствующая оценка, прежде всего, со стороны самого народа. Однако пока, спустя уже 31 год после событий ноября 1989-го, мы так и не смогли достойно увековечить подвиг, которым должны по праву гордиться. Идея памятника мужеству осетинских ребят, может даже несколько навязчиво предлагаемая «Республикой» из года в год уже второе десятилетие, все еще не реализована. Кроме того, мало достойных документальных работ, посвященных Подвигу 23 ноября, эти события пока не нашли отражения и в учебниках по новейшей истории Южной Осетии. И с течением времени ощущение забвения нашей недавней истории, кажется, только усиливается.

Рада Дзагоева