В силу самых разных обстоятельств последние четверть века моей жизни были тесно связаны с журналистикой. В мае 1992 года, в самый разгар боевых действий в Южной Осетии стали формировать правительство. Война находилась в активной фазе, мирное население несло потери, и конечный исход всего происходящего не был очевиден, однако в подземном бункере – подвале Дома Советов решалось будущее новой исполнительной ветви власти, ее структуры, численного состава... Это уже говорило о том, что в конечной победе не сомневался никто. Среди вновь созданных правительственных структур оказалось и министерство информации и печати, одним из руководителей которого назначили меня.

Новое министерство было многофункциональным. Прежде всего, следовало всячески спасать и поддерживать оставшиеся в живых средства массовой информации, создавать новые. Каждодневно производить сбор, анализ, систематизацию и распространение информации, получение таковой из-за пределов республики. Кроме того нам вменялось в обязанность прием и обеспечение прибывших журналистов, создание для них условий, снабжение всеми возможными материалами о происходящих событиях и многое другое. В условиях, когда нет света, тепла, воды, транспорта, когда в республике нет гостиниц и пунктов общественного питания, а все техническое оснащение самого министерства состоит из телефона и пишущей машинки – сделать все это было очень непросто.

Между тем интерес к Южной Осетии был довольно большим и все серьезные газеты, журналы, радио- и телеканалы, информагентства считали обязательным послать своих репортеров в «горячую точку». Еще когда Цхинвал был частично оккупирован грузинскими войсками, милицией и бандформированиями, сюда окольными путями проникали отдельные журналисты. Среди них можно, в первую очередь, назвать Владимира Гутнова, Алана Бугулова, Артема Хлебникова, Андрея Колесникова... А когда город был очищен, но все еще оставался в блокаде, репортеры со всех сторон повалили косяком. Только за полтора года – до ввода в зону противостояния российских миротворцев – в Южной Осетии побывало свыше 1500 журналистов более чем из 50 стран. Практически все из них, так или иначе, прошли через информационное ведомство РЮО, а некоторые до сих пор поддерживают самые теплые отношения с юго-осетинскими журналистами.

Понятно, что для одних такая командировка осталась обычным эпизодом, другие отнеслись к ней как к неизбежности и необходимости, а были и такие, для которых Южная Осетия стала судьбой. При этом сами они оставили глубокий след в Республике, приняли самое непосредственное участие в ее становлении и приобретении суверенитета, спасали мирных жителей, оказывали им помощь, обрели здесь друзей.

Многие вполне заслужено, отмечены почетными званиями и правительственными наградами. При всем этом многообразии, среди них совершенно особое место занимает Ирина Алексеевна Таболова. Прежде чем вести разговор об этой незаурядной личности, следует сделать небольшое отступление, связанное с тем, что с семьей Таболовых, а точнее с ее главой – Сергеем (Солтанбегом) Петровичем я познакомился значительно раньше, чем с самой Ириной. В конце 60-х я поступил на геофак тогда уже СОГУ, а Сергей заканчивал истфак того же тогда еще пединститута. Я был ничем не примечательным молодым человеком, а он уже тогда был вполне состоявшейся, самостоятельной личностью, цельной фигурой. Даже среди сверстников он отличался некой взрослостью. По крайней мере, преподаватели как с равным здоровались с ним за руку. Так сложилось, что у нас оказались общие знакомые, которые нас и познакомили.

После института мы практически не виделись, но сведения о его карьерных перемещениях до меня доходили. К тому же после учебы в Академии Общественных наук при ЦК КПСС в Цхинвал вернулась Фатима Петровна Пухаева, с которой я был дружен. Она училась вместе с Сергеем, и тот всем представлял ее как свою сестру. От нее я многое узнал о том периоде жизни Сергея Петровича. В частности, о том, что он женился, у него есть дети, что защитил диссертацию на болгарском языке и успешно продвигается по партийной линии.

А вскоре мы стали работать в параллельных структурах и потому часто встречаться, как говорят, по служебной надобности. Я тогда работал в Юго-Осетинском Обкоме партии и курировал (как тогда было принято говорить) помимо всего вопросы культуры. А Сергей возглавлял у себя министерство культуры. Тогда шла усиленная подготовка к 130-летию Коста Хетагурова. На Севере и Юге планировалось провести серию юбилейных мероприятий, поэтому приходилось состыковывать позиции, чем мы и занимались. Тогда возможности у Северо-Осетинского Рескома были выше, чем у Юго-Осетинского Обкома (в Тбилиси мало интересовались нашими праздниками). Поэтому, когда речь шла о юбилейной книжной продукции, памятных знаках – плакатах, значках, открытках, вымпелах и т.д., Сергей делал запрос в расчете на обе Осетии. Уже тогда, в советский еще период, он всецело был проникнут идеей единства Осетии, и ее он упорно прививал всем окружающим, в том числе – членам своей семьи. С тех пор и по сию пору не знаю никого другого, кто бы так много сделал в плане интеграции двух Осетий, кто бы так действенно и последовательно продвигал программы межправительственных и межпарламентских связей между Севером и Югом. От него и от другого великого осетина Вилена Уарзиати, независимо друг от друга, я услышал фразу о том, что без Осетии Южной не может быть Осетии вообще.

В 1991 году меня в качестве курьера отправили в Москву, куда я должен был доставить спецвыпуск газеты о событиях в Южной Осетии для депутатов Верховного Совета СССР. Напутствуя меня в дорогу, Сергей Петрович попросил захватить заказанные им фотографии большого формата у фотокорреспондента «Известий» Владимира Сварцевича, который долго и плодотворно работал в Южной Осетии. Из привезенного мной материала он организовал несколько фотовыставок во Владикавказе и других местах.

Собственно именно тогда и состоялось наше первое, пока мимолетное, знакомство с Ириной Алексеевной. Представляя нас друг другу, Сергей как бы вскользь заметил, что супруга возможно поработает в Южной Осетии. Тогда я этому сообщению особого значения не придал, и, конечно, не мог представить себе масштабы нашего дальнейшего сотрудничества и того, насколько сблизит нас совместная работа.

В Южной Осетии шла война, город находился в блокаде, связь с внешним миром была фактически утеряна, не было возможности донести до мира правду о том, что творится в Республике. В первый момент составлялись сводки, которые по телефону задиктовывались во Владикавказ. А редкие поначалу журналисты, прибывавшие разово, на несколько часов, информационно «погоду» пока не делали.

Появившийся в те тяжелые дни Сергей Таболов сразу оценил обстановку и определил, что следует предпринять в первую очередь. Помимо спасения мирного населения, обеспечения жителей продовольствием, крайне необходимо было срочно организовать постоянный и надежный информационный канал, с тем чтобы обо всем происходящем в Южной Осетии могли узнать далеко за пределами Республики. А для этого нужны были журналисты, которые бы работали здесь на постоянной основе, а не наездами. И в этих условиях Сергей Петрович повел себя так, как и всегда: решительно и результативно. Тут же была создана мобильная журналистская группа, которую возглавила Ирина Таболова и в которую вошли радиожурналист Ирина Гугкаева и оператор Олег Федорович. Кто другой мог бы отправить на воюющую территорию собственную супругу, оставив детей без матери, а себя – без домашнего уюта? И с другой стороны, какая мать семейства бросит дом, работу и отправится в места опасные, беспокойные. Но тут, как говорится, все наложилось.

Первый визит группы Таболовой в Цхинвал носил больше ознакомительный характер. Но для настоящих профессионалов не нужно много времени на притирку, раскачку, вхождение в курс дела. На вопрос, на какое время они намерены оставаться в Цхинвале, Ирина Алексеевна ответила уклончиво, что приехали они надолго, а точнее – сколько понадобится. Но даже она не могла представить себе, насколько затянется это «долго», с какими сложностями еще придется столкнуться, и какие задачи решать.

Понятно, что Ирине и ее товарищам раньше в таких условиях работать не приходилось. Одно дело – получить редакционное задание, выполнить его и, вернувшись в студию, подготовить материал при помощи специалистов и соответствующей техники и выдать его в эфир. В Цхинвале приходилось работать совсем по другой схеме и в ином режиме. Кроме того, поскольку транспорта ни у группы, ни у министерства не было, то на место съемок приходилось продвигаться либо пешим ходом, либо на машинах волонтеров. Впрочем, и то и другое было одинаково опасным, поскольку обстрелы велись непрерывно и с разных сторон. Сами съемки тоже проходили в экстремальных условиях. Журналисты всегда стремились оказаться на самом переднем краю, быть там, где особо горячо, не принимая во внимание степень опасности. Наши доводы о том, что «горячие картинки» можно сделать в более безопасных условиях – сразу отметались. В итоге ситуация иногда выходила из под контроля. Взять хотя бы случай, когда пришло сообщение, что в районе еврейского квартала ведется интенсивный огонь. Поскольку это было близко от нас, решили проверить все на месте. Группу всегда сопровождал кто-то из наших. На этот раз пошел я. Нас, видимо, заметили, поскольку плотность огня стала концентрироваться по пути нашего следования. Пока передвигались перебежками, а потом вообще пришлось ползти на брюхе по грязи и лужам. При этом Олег умудрялся снимать все наши телодвижения на камеру. Когда с приключениями вернулись обратно, Ирина в сердцах выдохнула: «Я этого этим гадам никогда не прощу»...

Но снять запоминающиеся кадры – это только полдела. Следовало спешно писать текст, а потом искать транспорт, который бы тут же доставил отснятый материал на Северо-Осетинское телевидение. И тут дорога была каждая минута, поскольку репортаж должен был появиться в эфире в тот же день. В военной журналистике есть аксиома, что выигрывают самые шустрые, вот и приходилось шустрить. Были случаи, когда отснятый материал отправляли во Владикавказ вертолетом с ранеными. Когда борт поднимался в небо, звонили на телевидение и сообщали, где он приземлится, и там его уже встречали. Это сейчас можно снять эпизод и через полчаса транслировать его через спутник, а тогда такое и представить было невозможно.

Ирина Алексеевна с самого начала почувствовала, что успех ее миссии возможен только в том случае, если она сама станет составной частью этой сопротивляющейся и борющейся общности. Она и стала, причем достаточно быстро. Фамилия Таболовых уже тогда была на слуху, поэтому даже те, кто никогда не видел ее репортажей (поскольку Южная Осетия была обесточена), не знал ее особого отношения ко всему происходящему, прониклись к ней уважением. Это помогало работать. Простые жители подсказывали темы репортажей, делились информацией, и даже советовали, что может быть воспринято, а что нет.

Вообще считаю, что успех юго-осетинской миссии Ирины Таболовой был предопределен тем, что она завоевала доверие. Искренность, сопричастность, желание помочь нельзя замазать никакими красивыми словами. Я находился со своими друзьями с северо-осетинского телевидения чуть ли не все время их пребывания у нас, но и я был удивлен скоростью их сближения с окружающими. Без всякого моего участия они устанавливали самые добрые отношения со всеми – от руководства до беженцев. В то время наша работа была бы малопродуктивной без участия в ней добровольных помощников. Совершенно незнакомые люди приходили с предложением оказать всяческие услуги – предоставить кров, накормить и обогреть, предоставить свой транспорт или просто использовать их для всяких поручений. Услугами многих приходилось воспользоваться.

Безусловно, Ирине Таболовой, вместе с Ирой Гугкаевой и Олегом Федоровичем довелось стать непосредственными свидетелями самых трагичных дней в истории Южной Осетии. В том числе и Зарской трагедией. Рабочий же день группы закачивался только тогда, когда заканчивались внутренние ресурсы. До мест лежбища приходилось добираться в полнейшей темноте и под посвист вражеских пуль. Работа, действительно, шла интенсивно и насыщенно. Журналисты проявляли высший пилотаж. Ну а главными антиподами информационной войны тех лет, а точнее самой настоящей битвой, стали грузинская журналистка Нана Гонгадзе (вещала на русском языке) и наша Ирина Таболова. Понятное дело, что каждая из них подавала событие, как им виделось и совпасть эти версии не могли по определению. Но все с замиранием сердца следили за дуэлью асов. Тут было на что посмотреть. Холодящие душу картины насилия сопровождались зубодробильными текстами. Но главное было – резюме зрителей, мирового сообщества. И очень скоро стало ясно, что Ирина переигрывает визави. Когда это стало очевидным, на помощь Гонгадзе были брошены дополнительные журналистские силы, как из самой Грузии, так и из-за рубежа. Но это уже не спасло – публика определилась в своих предпочтениях. Это потом, годы спустя, тогдашний грузинский президент Эдуард Шеварднадзе признается, что информационную войну они проиграли. И для нас это было высшей наградой.

Кстати, именно это поражение многому научило тбилисских идеологов. Агрессия августа 2008 года была подготовлена уже по-другому, западные стратеги занимались не только оснащением оружием, подготовкой армии, разработкой военных операций, а прежде всего пропагандистско-агитационной работой. Еще до нападения, в Тбилиси было образовано несколько информационных центров, оснащенных самым современным оборудованием, куда были привлечены самые лучшие западные политтехнологи. Ими заранее были подготовлены заготовки на все возможные варианты развития событий – победы, затянувшейся войны, поражения. Поэтому нападавшая сторона всегда оказывалась на шаг впереди и заставляла мир верить во всяческие небылицы. И как результат, на Западе долгое время считали, что это не Грузия напала на Южную Осетию, а «большая» Россия побила «маленькую» Сакартвело. И это несмотря на то, что на нашей стороне были лучшие силы российских СМИ. В этом плане только теперь кое-что стало исправляться. А тогда, видимо, второй Ирины Таболовой не нашлось…

Однако, вернемся в 90-е годы. Работа тогда велась интенсивно с перерывами только на сон. Регулярно проводились и «ревизионные» посещения Сергеем Таболовым. При этом с ним попеременно приезжали политики, дипломаты, военные, общественные деятели, бизнесмены, специалисты разного профеля. Прорабатывались какие-то идеи, проекты, строились планы, принимались программы, готовились тексты документов. При этом Сергея Петровича не могла не интересовать работа присланной им группы. Своих оценок он не давал, советов тоже, но показывал, что все знает и держит руку на пульсе. Надо полагать, что работой в целом он был доволен, иначе за критикой бы дело не стало. Во время приездов набивал багажники машин всем, что может понадобиться – хлебом, едой, свечами, батарейками, которые раздавались всем без разбору.

…К весне ситуация стала меняться. Стало теплее, удлинился световой день, появилось разнообразие в пище. А самое главное – грузинского блицкрига не получилось, с каждым днем росла уверенность в конечной победе. Легче стало работать и журналистам. К таболовцам присоединилась еще одна группа с Северо-Осетинского телевидения в составе Олега Доева и Урузмага Баскаева, оператора Руслана Битарова. Приезжали и другие ребята. Появилась возможность подменять друг друга.

Считал и продолжаю считать, что прекращению бойни в1991-1992годах способствовали именно журналисты, они заставили политиков найти решения по выходу из этого безумия. Каждое их слово, строка взывали к действию, говорили, что этому пора положить конец. Подталкиваемые со всех сторон политики встретились в Дагомысе и заключили договор о вводе в Южную Осетию миротворческого контингента. Так пришел конец первой военной фазе противостояния, которую правильнее следует называть Отечественная война 1989-2008 гг. Победили те, кто стремился к миру, победили те, на чьей стороне была правда. Отразить агрессию, избежать новых жертв, провозгласить независимую Республику Южная Осетия, а затем дожить и до признания ее независимости, позволили наши друзья и, прежде всего, такие люди как Ирина Алексеевна Таболова. И это не просто красивые слова. Такое не забывается и всегда будет по достоинству оценено.

По большому счету Ирина Таболова и ее товарищи полностью выполнили свою функцию, добились того, ради чего, собственно, приехали в Цхинвал. Не было уже необходимости неделями сидеть под обстрелом без света и тепла. Но, как уже говорилось, для многих Южная Осетия стала судьбой. Ирина Таболова и в последствии продолжает делать репортажи на юго-осетинскую тему...

Долгое и в творческом плане успешное пребывание Ирины и ее друзей в Южной Осетии сплотило небольшой коллектив, им уже стали тесны рамки телевидения. Именно тогда и пришла идея создать свое информационное агентство. Группа сделала себе в Цхинвале имя, доказала, что на многое способна и готова решать любые задачи. Поэтому руководство республики сразу пошло навстречу инициаторам и уже в 1992 году по распоряжению Совета Министров СОАССР было создано «Информационное агентство Республики Северная Осетия-Алания «Иринформ» в целях «обеспечения каналов центрального телевидения оперативной информацией из региона». Понятное дело, что возглавить «Иринформ» могла только Ирина.

Костяк команды был все тот же – две Иры плюс Олег. К ним присоединились Сергей Воробьев и недавно ушедший от нас балагур Витя Левченко. Востребованность группы оказалась высока – их материалы в охотку брали все федеральные телеканалы и вскоре «Иринформу» спешно понадобилось пополнение. Тут Ирина Алексеевна пошла на эксперимент. Вместо того, чтобы приглашать к себе уже сложившихся мастеров (а пришли бы многие), создала творческую студию для студентов старших курсов СОГУ. Наряду с посещением лекций, молодые таланты могли практиковаться в режиме реальной журналистики, доказывать свою состоятельность. Молодые журналисты поначалу отправлялись на самостоятельное задание, потом устраивался суровый разбор полетов. Были обиды, слезы, но все это шло на формирование характера, обретение истинного профессионального мастерства. Некоторые не выдержали такой естественный отбор, а те, у кого хватило сил и терпения (талант непременно прилагается) стали вполне состоявшимися профессионалами. Поставленные на крыло птенцы из гнезда Ирины Таболовой достойно долетели до заветных высот и уже многого добились.

Стоит ли говорить, что плотно занимаясь Южной Осетией, Ирина Алексеевна и своим воспитанникам привила интерес к этой мятежной героической Республике. Многие ее ученики достигли больших высот, при этом успев поработать и в Южной Осетии, став и здесь своими. Перечислить можно многих, но отметим Тимура Кусова (ныне директор ГТРК «Алания», председатель Союза журналистов РСО-А), Александра Кундухова (собкора программы «Вести»), Олега Дубинина (продюсера той же программы), Илью Костина (спецкора Первого канала), Аслана Кокаева (заместителя директора ГТРК «Алания»), Анатолия Гадиева (пресс-служба Парламента РСО – А) и многих других.

Наши встречи с иринформовцами продолжались в самых разных форматах и на разных широтах. Совместная работа с ними теперь уже стала протекать в ином русле. Следовало решать другие проблемы, отвечать новым вызовам. А житейские сложности только накапливались и с ними, даже с наступлением мира, стали сталкиваться многие южные осетины. При этом решение главных из них могло быть только в Осетии Северной. В этом плане Ирина Алексеевна опять оказалась исполнителем особой миссии и для многих единственным «поплавком спасения» стала снова Ирина Таболова.

Что касается меня, то мои визиты в «Иринформ» хоть и происходили все реже, менее содержательными, тем не менее, они не становились. Ирина знакомила меня с новыми людьми, которые, на ее взгляд, должны были привнести в наш рабочий режим новое наполнение. Часто встречал у нее многих из тех, кого по дороге жизни растерял – тем запоминающимися становились встречи. У Иры вообще было свойство сближаться с личностями системными. Среди них то и дело возникали военные генералы, ГБшники, пограничники, таможенники и прочие силовики. Самые теплые отношения у нее сохранились с командиром вертолетного полка в Южной Осетии, полковником Алексеем Востриковым. Дружба эта продолжилась и после того, как Алексей ушел из армии и стал водить вертолеты в Краснодарском крае. В одно из посещений дома Таболовых увидел сидящего в углу комнаты мужчину. Я с ним вежливо поздоровался. Но тут оказалось, что это Алексей Востриков, а я просто не признал его в цивильном одеянии. Радость была всеобщая. Алексей по определению и по заслугам стал почетным гражданином Цхинвала, награжден правительственными наградами РЮО.

Ирина Алексеевна помимо всего была дружна и со многими политическими лидерами Южной Осетии: Торезом Кулумбеговым (брала у него первое интервью после выхода из грузинского плена), Знауром Гассиевым, Людвигом Чибировым, Резо Хугаевым, Станиславом Кочиевым, многими другими... Помимо всего, такое общение весьма помогало ей в работе, экономя время, расширяя тематийные возможности.

…Жизнь многих людей делится на «до» и «после». Так случилось и с Ириной Алексеевной. Все поменялось с трагической гибелью супруга Сергея Петровича. В это несчастье не хотелось верить, для очень многих это был тяжелый удар, настоящая потеря. Сергей ушел в самом расцвете сил, не завершив многое задуманное, в том числе восточный вектор экспедиции «Via Alanica». Забуксовали некоторые составляющие интеграционных процессов между Севером и Югом. Талантливый, целеустремленный и энергичный человек даже в одиночку на многое способен. За свою рано оборвавшуюся жизнь Сергей Петрович успел сделать грандиозно много. Это был человек именно дела, а не порожних разговоров и напрасных мечтаний. Теперь можно только предположить, сколько всего он мог бы осуществить, какие идеи претворить в жизнь. Максималист до мозга костей, он не терпел половинчатости, безалаберности, пустозвонства.

В Южной Осетии многие близко к сердцу приняли смерть Сергея Таболова, причем были среди них и те, кто лично знаком с ним не был, но знал его по делам. Здесь вообще считали его своим. А он еще и подыгрывал, переходя на южанский говор и травя анекдоты, где главными персонажами были кударцы. Образовалась группа энтузиастов по сохранению памяти С.П. Таболова, в которую вошли первый президент РЮО Людвиг Чибиров, однокурсница Сергея – Фатима Пухаева и я. Решение о том, чтобы назвать одну из улиц Цхинвала именем Сергея Петровича пришло сразу. Но надо было определиться с самой улицей: понятно, что это не должны быть окраины и она должна была быть достаточно благоустроена. В итоге выбор пал на западную часть бывшей улицы Джапаридзе, при том, что восточная ее часть оставалась улицей Васо Абаева. Здесь же была установлена мемориальная доска Сергею Петровичу.

Пережитое горе часто меняет человека, его настроение, появляется непреодолимое чувство тяжести. Но Ирина Алексеевна продолжает делать свое дело и если что-то идет не так, то в этом не ее вина, так начали складываться обстоятельства. Больше времени она стала уделять семье, пытается стать образцовой бабушкой. Иногда с Ириной перезваниваемся, поздравляем друг друга с праздниками, выполняем взаимные просьбы и поручения…

Ко всяким юбилеям принято подводить итоги, делать некие обобщения, но это не тот случай. Творческая натура никогда не делает пауз, тем более, не тормозит в своем движении. И наша Ирина Таболова всегда в пути, не обращая внимания на дорожные указатели…

Безусловно, наше повествование может затянуться, но даже и тогда не будет сказано всего того, что долженствует. «Широк человек», – сказал классик, а наш герой еще и глубок, разнопланов, многообразен. Считаю, что лично мне очень повезло, что удалось встретить на своем пути такого богатого и щедрого попутчика, как Ирина. Знаю, что наше общение продолжится и для меня это всегда будет в радость.

Батрадз Харебов