Тайны художественных полотен или как персонажи прошлого обретают лица современников
У художников, особенно у тех, кто рисует картины с историческим сюжетом, часто возникают проблемы с отображением образов персонажей художественного полотна. Здесь не возьмешь фотографию из архива, поэтому приходится выходить из ситуации по-другому. Чаще всего – срисовывать лица персонажей со своих знакомых или даже с самого себя. В последнем случае это даже шло на пользу истории, так как благодаря этому методу мы узнали, как выглядели художники прошлого.
Одними из первых этот метод стали использовать итальянские мастера кисти эпохи Возрождения. Так, на картине Сандро Боттичелли «Поклонение волхвов» лица всей элиты Флоренции, к которым, не страдающий излишней скромностью художник, пририсовал и себя. Но иногда художники выставляли себя с неожиданной стороны. Так, в картине Микеланджело да Караваджо «Давид с головой Голиафа» в усекновенной юным Давидом главе вражеского воина современники легко узнавали самого автора. Тут возможны два объяснения: художник не хотел кого-либо обидеть из натурщиков, привязывая его к злодею, или был настолько самокритичен, что посчитал возможным «подарить» свое лицо поверженному монстру.
Иногда художники использовали свой образ как форму отчета перед заказчиком. Альбрехт Дюрер в картине «Праздник розовых венков» нарисовал себя с листком в руке. На бумажке было написано: «Я, Альбрехт Дюрер, написал картину за пять месяцев». Хотя по факту писал он ее месяцев девять, не меньше.
В картине В.Сурикова «Боярыня Морозова» у путника с темной бородой лицо самого художника. В драматическом полотне «Последний день Помпеи» среди объятой ужасом толпы сам В.Суриков в образе смирившегося с судьбой художника, несущего ящик с красками. Легкая самоирония сквозит в известной картине «Три богатыря», где у Добрыни Никитича лицо автора, художника В.Васнецова.
В среде осетинских художников на исторических полотнах изображать своих знакомых начинает Махарбек Туганов. Это положение иллюстрируется на примере картины «Нарт Уырызмаг в ожидании волков». Здесь у нарта Уырызмага, превращенного в собаку, лицо художника Хохова Аслан-Гирея, который был хорошим другом М.Туганова. Образ Уырызмага в проекции Хохова благороден и вызывает симпатии. Чего не скажешь о другой картине, «Сослан и Мукара», на которой изображен бой нарта Сослана с великаном Мукарой. В образе великана – житель Цхинвала зубной техник Сограт Кесанашвили. Когда М.Туганова спрашивали, как Сограт согласился ему позировать, тот отвечал: «А Сограту и не надо было позировать, я к нему целый месяц ходил зубы лечить. И его лицо все время было перед моими глазами».
У М.Туганова мы встречаем пример, когда художник «подарил» персонажу… свой нос. В этом уверен доктор исторических наук, археолог Р.Дзаттиаты. Действительно, если присмотреться к Сырдону в картине «Нарт Сырдон», то у него характерный нос. Впрочем, образ самого Р.Дзаттиаты был использован для графического воплощения того же Сырдона – в зарисовке к Нартскому эпосу художника И.Алборты внимательный зритель заметит определенное сходство ученого с литературным героем.
Исторический эпизод воплощен на картине с изображением осетинского витязя Сослана-Давида и царицы Тамары. Художественное полотно создали три мастера осетинской художественной школы – Б. Санакоев, Г. Котаев и У. Гассиев. Здесь мы видим момент из реальной истории средневековой Грузии, когда страна воевала с многочисленными врагами. Как военачальник, Сослан-Давид руководил почти всеми крупными военными операциями, которые проводила на рубеже XII-XIII вв. феодальная Грузия. На картине передТамарой склоняются предводители турецких войск, разбитых Сосланом-Давидом. И один из авторов исторического полотна У.Гассиев прописан в числе поверженных врагов. Он в образе турецкого военачальника, стоящего на коленях перед царем и царицей.
Обычно, при совместной работе, художники распределяют между собой объем заказа. Каждый рисует своего персонажа или общий фон картины. Возможно, что У.Гассиев, нарисовав «своего», скажем, Сослана-Давида или Тамару, впоследствии занимался другим делом, а его товарищи уже по своему усмотрению нарисовали лицотурка, ради шутки срисовав его со своего товарища. Заметьте, что голова поверженного турка, вопреки сюжету,нарисовананеопущеннойвниз, а как бы намеренно повернута к зрителю, чтобы тот его точно рассмотрел.
Что же касается основных персонажей, то главное внимание на картине, конечно же, привлекает сам Сослан-Давид. Понятно, что этот образ должен был создаваться на фактурной основе. Но у художников здесь возникает дилемма – хочется оставить в истории образ общего друга, но что делать, если он фигурой для воина-богатыря не вышел? Но и здесь выход был найден – у Сослана-Давида лицо молодого врача Инала Парастаева, а вот тело – торс известного осетинского танцора Хазби Гаглоева.
О царице Тамар. По имеющейся информации, она списывалась с еще одного представителя мира искусств, также участника ансамбля «Симд» – Вены Тадтаевой. У этой девушки была необычайная стать и аристократическая внешность.
У художника Г.Котаева есть исторический портрет. На нем нарисован дед (по матери) грузинской царицы Тамары царь Худдан. Лицо персонажа середины XII века так же списано с современника, правда, на роль натурщика претендуют два человека: отец художника Сесе Котаев и отец Васо Абаева – Иван.
Используют подобные приеме при написании исторических полотен и современные осетинские художники. На триптихе В.Каджаева «Смерть Ос-Багатара» обнаруживается сходство воителя, лежащего на смертном одре с самим художником. Правда художник утверждает, что это произошло случайно, а вот что было сделано специально, так это лица его друзей и однокурсников, легко узнаваемые на историческом полотне.
Как видим, художники в образах прошлого воплощают своих современников. Проходит время, и уже эти самые современники художника, в свою очередь, становятся частью истории.
Р.Кулумбегов
Информация
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.