Ежегодно при приближении традиционных у осетин «лауызгæнæнтæ» – блинных поминок, несколько спонтанно возникает вопрос о дате их проведения. Начинаются споры. И тут однозначно следует сказать, что увязывать их с христианским календарём (даже при имеющихся параллелях), и именно с Великим постом, изначально неверно. Лауызгæнæнтæ с древних времен высчитываются по Лунному календарю и религия Христа тут не причем. В текущем году фыццаг Лауызгæнæн приходится в ночь с 17 на 18 марта, дыккаг Лауызгæнæн в ночь с 24 на 25 марта.

Считается, что весенние обычаи и обряды осетин тесно связаны с началом хозяйственного года и магией плодородия. При этом, центральное место в ряду весенних календарных обрядов осетин занимал праздник «Лауызгæнæн» – своего рода блинные поминки у осетин (из тюркского Lаwas «круглый тонкий хлебец вроде блинов, лепёшка»). По мнению ряда ученых, блины появились в то время, когда человек ещё не умел выпекать хлеб и ритуальными они стали не из-за религиозных побуждений, а из-за простоты приготовления, мол, муку смешивали с водой, делали жидкое тесто и порциями выплёскивали его на горячие камни. Вполне можно согласиться с технической стороной приготовления блинов, но начнем с того, что предки осетин и многие другие народы, избрали чествование покойников именно с зимнего солнцеворота, вероятно в этом случае они держались того общего верования, что весеннее время было порою пробуждения и самих душ из недр земли, и пробуждения самой земли. Кроме блинов в эти поминальные дни, а это необходимая постная пища, к которым относятся блины-лауызта непосредственно, варили в первую субботу пшеничные зёрна «мæнæу», а во вторую субботу к ним добавлялись ещё кукурузные зёрна «нартхор». Объясняли это тем, что в загробном мире пока сеяли пшеницу, а потом кукурузу. Следовательно «Лауызгæнæн»напрямую связан с аграрным культом. Вот как объясняет исследователь древнего быта Б. Богаевский это явление: «Зерно, бросаемое во влажные недра почвы, подвергалось изменениям, теряло свой вид, и выходило наружу колосом, налитым новым зерном, родившимся от умершего. Это простое и глубоко земледельческое наблюдение сохранило своё значение для человеческой жизни и создавало естественную символику образов. Человек, после своей смерти, возвращался в лоно земли и, попадая в её почвенный слой, приносил с собой и зародыш новой жизни. Его тело рассыпалось, обращалось вновь в ту плодородную землю, из которой состоял живой колос – человек». (Б.Л. Богаевский. Земледельческая религия Афин т.1 – Петроград, 1916, с.99).

Таким образом, зерно обладает свойством надолго сохранять и вновь воссоздать жизнь, умножая её. Семя-растение-семя составляет извечный круговорот, который свидетельствует о нескончаемости жизни. Путём еды к этому процессу приобщаются люди.

Общеизвестно, что зёрна (кутья) составляют непременную принадлежность похоронного обряда и поминок. Зёрна в чаше ставятся у изголовья умершего, пока он находится дома. Затем, для поминального стола готовится кутья из цельных нераздробленных зёрен. Общеизвестно, что по представлению осетин душа покойника продолжает жить на том свете. Он, также как и в земной жизни, нуждается в пище и одежде. Он пасёт там своих быков, коров, которые ему зарезали во время поминок. Он также там пашет, сеет, собирает урожай, радуется, переживает. Осетины считали, что умершие проявляют большой интерес к судьбе живых родственников, непосредственно вмешиваются в их жизнь и оказывают влияние на их судьбу. Связывая напрямую урожайность с весенним циклом обрядов, а именно кормление умерших, умилостивление их, осетины в точности старались выполнить все обряды. Ещё в начале ХХ в. у осетин твёрдо держалось поверье в том, что на период «лауызгæнæн» мёртвые посещают родной дом.

Соответственно этот обряд включал три последовательных этапа: встречу душ умерших, их чествование и проводы. Еда на этот период готовилась исключительно постная. Главным в перечне поминальных кушаний были «лауызтæ» – блины, которые готовились из муки и воды, без соли, в форме круглых лепёшек. Готовые лепёшки обмакивались в чесночном соусе «нурыдзæхтон». В народе по настоящее время существует мнение, что на том свете «лауызтæ» пользовались большим почётом. Поэтому каждая семья готовилась особенно тщательно.

Готовилось семь видов еды. Варили брагу, кутью, фасоль, дзæрна (пшеницу), лауызтæ-блины, различные похлёбки из трав. От каждой еды брали (зёрна) немного, сколько помещалось на ладони, и раскидывали по углам, для ожидающих усопших(æнхъæлмæгæсджытæн), т. е. тем, которым ничего не посвящалось. На фасоль и пшеницу клали золу, чтобы еду не спутали на том свете. Некоторые зёрна выбрасывали за порог.

Каждая семья готовилась к этому периоду тщательно, каждый старался встретить его в чистоте и опрятности. Подметается и убирается как двор, так и всё внутри дома; двери все оставляли растворёнными настежь. К закату солнца (в пятницу вечером) должны быть готовы кушанья и напитки.

С заходом солнца в пятницу, по народному поверью, усопшие свободны. Новые покойники остаются охранять место, старые же, т.е. умершие не в истекшем году, сажают детей на деревья,

а сами идут в дом к родным (живым). Никто не должен в продолжении этого действа производить сотрясения (толочь что-либо в ступке или делать сильные удары, могущие производить сотрясение земли), не то могут попадать с деревьев дети (умершие).

В первыйЛауызгæнæн готовили еду так, чтобы за стол сесть рано, до захода солнца, чтобы вышедшие в эту неделю покойники могли пораньше пуститься в поход. «Старые» мёртвые отправляются в далёкий путь («стæры» – охота) за добычею дзыджыда(какое-то вещество, которое мёртвые выкапывают в далёкой стране и питались им целый год). («Терские ведомости», 1892, №31 стр. 2-3).

По мнению старших, усопшие выходили также в поисках за давон (скъуда) «будхæсымæ» (ладань) или искали зерно – «нæмыг». В чьем доме умерший находил зерно, в том году умирал кто-то из родственников. Поэтому, когда в Лауызганан напутствовали в путь умерших, то говорили им пожелание: «Фæндараст ут, фæлæ уæ къухы цы ницы бафта, афтæ раздæхут». – «Счастливого пути, но, чтобы вам ничего не досталось и чтобы ни с чем вернулись».

Заготовив кушанья и напитки к вечеру пятницы, домочадцы сидят долго за полночь и ждут возвращения покойников. После долгого ожидания решают, что те возвратились, и тогда посвящают все приготовленное умершим и принимаются за еду и питьё. Когда ели кутью из пшеницы, то из рук не должно было упасть ни одно зёрнышко: «Не кидайте их, говорили старшие, иначе их найдут покойники».

И во время второго Лауызгæнæн лауызтæ-блины были обязательными для посвящения. Обычно большие столы в лауызгæнæн накрывались в первую очередь умершему в том году, туда же приглашали односельчан. При этом Лауызгæнæн был обязателен в каждом осетинском доме.

Во время поминок, старший в доме, или старейшина села произносил импровизированную речь:«Хуыцауы рау-

агъдгонд сты адæм, мæлæт дæр Хуыцау у. Цыдæриддæр абон ацы фынгыл ис хойрагæй, нуæзтæй удон фæл-дисæм нæ мæрдтæн. Абон уыдон уæлæуыл сты æмæ нæм сæ дзæбæх цæст дарæт. Ацы фæлдисинæгтæ мæрдты сæ разы уæт æмæ сæ кæимæ фæнды, уыдонимæ сæ хæрæт, æмæ Рухсаг ут!». («Бог создал нас, Бог же даёт и смерть. Всё, что приготовлено за этим столом, кушанья и напитки, мы посвящаем умершим. Сегодня они на земле, с нами, и пусть на нас хорошо смотрят. Да будет на том свете перед ними то, что мы им сегодня посвящаем и пусть едят их, с кем хотят. Да удостоятся они света!»)

Говорят, что вся благодать от кушаний и напитков (посвящённых умершим) уносится ими так, что сколько бы ни ели, никто не может насытиться ими.

При втором Лауызгæнæн ужин бывал тот же, только добавляли кукурузные зёрна и садились поздно, так как умершие бывают уставшие. В одном из вариантов приготовления – кукурузу дробили, отделяли шелуху и варили жидкую похлёбку. Жарили также кукурузные зёрна – цæккуытæ, предназначенные «для куриц мёртвых» – «мæрдты кæрчытæн». Пекли хъолоджынтæ – пироги из конского щавеля также «хъуындуы чъиритæ» – пироги, намазанные внутри солью. Из напитков готовили «къуымæл» – квас из кукурузной муки.

В последнюю субботу, ночью наполняют едой «дзæкул» – сумку в честь покойных и кладут во дворе. Если еда в сумке становилась меньше, то родственники радовались, значит, покойник взял свою долю.

«Те, у которых в истекшем году умер кто-либо из семьи, готовят к этому времени всего помногу, часть пищи женщины относят на кладбище. В дом же приглашаются (к оставшейся части) мужчины, которые также, в свою очередь, приготовленные напитки и кушанья посвящают умершим и затем со смирением принимаются угощаться» (Терские ведомости за 1892, №31). Зафиксированный нами материал не даёт обычая посещения могил в более поздний период, хотя вспоминают даже скачки во время Лауызгæнæн, настолько это был обширный праздник. У осетин даже сохранилась поговорка: «Кæмæн ис, уый йæ зæронд мæрдтæн дæр дугъ уадзы лауызгæнæны. – У кого есть (имущий), тот и по давно умершим тоже совершает конные скачки во время блинных поминок.

Имеющиеся опубликованные собирателями и исследователями материалы показывают, что содержание праздника Лауызгæнæн не сводилось только к земледельческим ритуалам. На первый план выступала связь весеннего праздника с культом плодородия. Весеннее пробуждение от зимнего сна, рассматривавшееся в древности как воскресение умершей жизни, порождало благоговейное отношение к этому явлению. Его отмечали ежегодно всенародным празднеством, приготовлением особых кушаний.

В осетинском празднике «Лауызгæнæн» примечательным является не только выход, но и поход мёртвых, то есть они выходят целенаправленно в поисках корней, трав, зёрен и соответственно влияют на жизнь людей, мало того, своим приходом некоторые уносят чью-то жизнь (если находят зерно), но, тем не менее, живые их почитают и принимают всё как должное. Аналогичное явление выхода душ из царства мёртвых наблюдается в греческих и китайских верованиях.

У греческого народа есть поверье о том, что души умерших возвращаются в родные места на 12 дней. Называли их (умерших) каликандзорами. Воображаемое появление мёртвых всегда вызывало страх у живых. Древние афиняне уберегались от пришельцев, окружая свои дома и храмы красной нитью, то есть создавали магический круг – который души не могли переступить. Любимая еда каликандзоров – блины (оладьи). Женщины специально их пекут в тот день, когда духи покидают мир живых… Вера в каликандзоров связана с культом предков и культом мёртвых (недавно умерших реальных родственников). Каждая семья накрывала для умерших пиршественный стол. Варили семена сельскохозяйственных культур и ставили в горшке на алтарь, в отдельной комнате. (Верования и легенды греков и римлян, Ян Парандовский, Изд. Днт.лит., М., 1971, с.24). Блины были одним из поминальных кушаний и на Руси. В традиционный день поминания умерших, в так называемую Дмитриевскую субботу, которая сохранила в своих обрядах явный оттенок родового культа и связана с представлением о смерти и покойниках, которые могут покровительствовать или вредить, готовили кутью, кисель, блины, причём блин – специально поминальный. (Чичеров В.И. Зимний период русского земледельческого календаря, М., 1957, с.39).

Обряд поминовения усопших имеет целью задобрить, оказать внимание бывшим членам семьи, получить от них помощь. Время весеннего равноденствия – середина весны, бурно обновляется природой. Это земледельческий праздник плодородия. Древнейшей его основой является почитание огня, выступающего в народном мировоззрении как источник плодородия и благополучия.

Аза Кокоева,

кандидат исторических наук, научный сотрудник ЮОНИИ им. З.Н. Ванеева, этнолог