«Военная история осетин, в том числе южных, уходит своими корнями в глубокую древность. Об этом свидетельствуют не только античные и средневековые письменные источники, но и многочисленные памятники материальной культуры. Отметим, что наша военная история относительно неплохо изучена. Усилиями современных историков и ученых старшего поколения по этой теме собрана достаточно солидная историография». Эта цитата взята из новой книги кандидата исторических наук Константина Пухаева «Добровольцы Южной Осетии – волонтеры свободы». Надо сказать, что когда данное издание попало ко мне в руки, то заголовок меня озадачил, поскольку всегда настораживает, когда доброе русское слово меняется на довольно условный свой иностранный эквивалент. Но тут сходу, еще во введении автор погружает нас в историко-лингвистические дебри, связанные с толкованием двух терминов, вынесенных в заголовок издания. Насколько он был в этом убедителен – судить читателям. Но суть не в этом.

Изучением осетинских фамильных имен занимались многие специалисты, но именно этнографы, по роду своих изысканий, так или иначе, сталкивались с родовой, фамильной принадлежностью населения. Это становилось первоосновой этнографического портрета той или иной группы людей, населяющих конкретную территорию. Но не только этнографы, а также археологи, социологи, демографы в своих экспедиционных дневниках уделяют внимание фамилиям, их происхождению и родственным связям. Для осетин фамильная принадлежность исключительно важна, поскольку она определяет особость клана, его вкрапление в общий национальный монолит. Не случайно у нас при знакомстве в первую очередь интересуются фамилией, а уже потом – личным именем.