В республиканском издательстве РСО-А «Ир» вышло новое издание монографии Л.А. Чибирова «Осетинская Нартиада: мифологические истоки и ареальные связи» теперь уже с переводом на английский язык. Lyudvig Chibirov Ossetian Nartiada. Mythological sources and areal links,Vlagikavkaz, 2021. Перевод с русского на английский кандидата филологических наук, доц. СОГУ Е.В Карсановой, редактор издательства А.Г Царахова.

Издание было востребовано не только тем, что тираж его быстро разошелся, но особенно – высокой оценкой монографии рецензентами и рекомендации необходимости перевода и издания ее на английском языке.

Несомненно, выход в свет билингвального варианта монографии Чибирова – знаковое событие в осетиноведении и в нартоведении в частности. Оно может послужить большим подспорьем для иностранных учёных, специалистов в областикавказоведения и нартоведения, а также многих людей, проживающих в других странах и интересующихся мифологией, эпосом, историей древнего мира, истоками современной цивилизации.

В наше время интерес к мифологии и эпосу не только не уменьшается, напротив, особенно, в среде молодёжной аудитории, возникает множество вопросов, касающихся прошлого народа, его мировоззрения, обычаев и традиций. Один из таких вопросов состоит в том, какое значение для современных поколений имеют «седые» древности, как они могут помочь современному человеку выжить в новых цивилизационных условиях и справиться с всё возрастающими информационными и психологическими перегрузками. Ответы на эти и многие другие, интересующие современного читателя вопросы, мы можем найти в книге Л.А. Чибирова. Действительно, она стала путеводителем по истории и мифоэпическому наследию осетинского народа, доставшемуся нам от многих, прежде живших, поколений, творивших свою судьбу.

Нартский эпос сохранил богатство мифологических образов, язык и обычаи древнего народа. Удачной авторской идеей Л. А. Чибирова является синтез мифологического и исторического материала, что выводит исследователя на более высокий теоретический уровень анализа. Это не мифоцентризм и не историоцентризм, и не попытка их механического соединения, скорее раскрытие в самой исторической действительности органичного единства мифа и реальности. Мифология и эпос отображают историческую действительность в своеобразной метафорической форме. Однако это не мешает им нести относительную истину и культурную ценность, сохраняя историческую правду и выступая свидетелями зарождения различных цивилизаций.

Л.А. Чибиров выделяет параллели, идущие от Нартского эпоса к скифам, а через них к европейским, иранским и индоиранским древностям, эпическому пространству Европы и Азии. Наряду с ареальными связями он исследует мифологические истоки осетинской Нартиады. В монографии обстоятельно изучены большие и малые циклы, прослежено развитие множества образов мифологических героев, что погружает читателя в мифореальность и историческое прошлое. В контексте индоевропейского мифопоэтического мира, при сопоставлении общего и особенного в кавказских эпических вариантах, исследователь выявляет специфику мировоззрения древних народов, их космогонию, особенности быта и структуру социума, основанную на трифункциональном коде.

В своих теоретических построениях Л.А. Чибиров придерживается идеи о том, что Нартский эпос – это художественная автобиография осетинского народа. Образы и сюжеты эпопеи о нартах перекликаются с мифологией и обычаями скифов, сарматов и алан и показывают преемственную связь не только с миром северных иранцев, но и со всем индоиранским миром. Осетинские Нартские сказания формировались в тот период, когда часть предков осетин – индоиранцы (скифы, сарматы, аланы) проживали, в том числе и вдали от Центрального Кавказа, около Чёрного и Азовского морей, в бассейне рек Дона, Днепра, Волги. Эти географические названия часто упоминаются в эпических сказаниях о нартах. Помимо прочего, значимость и величие Нартского эпоса, по мнению автора, подчёркивается неувядаемым интересом со стороны зарубежных и отечественных учёных на протяжении нескольких столетий. Нартский эпос донёс до нас духовно-нравственные представления, сложившиеся ещё в эпоху первобытнообщинного строя, на этапе перехода его в раннеклассовое общество.

Осетинский Нартский эпос, по мысли автора, интернационален, т.к. соединяет нас по монументальности и богатству сюжетов с мировой мифоэпической культурой. В то же время он национален, ибо насыщен огромным, просто неисчерпаемым историко-этнографическим материалом.

Основываясь на трудах В.И. Абаева, Ж. Дюмезиля, К.Литтлтона и Л. Малкора, Ж. Грисвара, А. Кристоля, К. Вьеля и др., автор описывает картину исторических и культурно-языковых связей творцов ядра Нартского эпоса с целым рядом европейских и азиатских народов древности и средневековья. Используя новейшие данные, он обосновал и вновь подтвердил индоевропейское (индоиранское) происхождение кавказской Нартиады, образы, мотивы и сюжеты которой во многом перекликаются с легендами, обычаями, древними историческими и этнографическими реалиями скифов, сарматов и алан.

Л.А. Чибиров высказался и по проблеме хронологии Нартского эпоса. Вслед за Ю.Гаглойти он также отодвигает начало формирования ядра осетинских сказаний примерно к середине II тыс. до н.э. По его мнению, героический эпос связан с историческими судьбами народа больше, чем любой другой жанр фольклора, поскольку в нём запечатлены и древние мифы, и действительные события, и факты. В монографии отмечается, что Нартский эпос – бесценное достояние осетинского народа. Эпическое наследие должно помочь современным осетинам разобраться со своей этнической историей, а это означает, что самосознание народа может сделать скачок к самоидентификации. Нартский эпос рассматривается автором как серьёзный источник этногенеза осетинского народа, духовное наследие скифо-сармато-аланских племён.

Руководствуясь работами В.И. Абаева, Л.А. Чибиров в своём исследовании впервые в широком ракурсе рассмотрел генетические и ареальные связи Нартского эпоса и дал сопоставительный анализ осетинской версии сказаний с мифоэпическим наследием других народов; ему удалось избежать крайностей сравнительно-исторического метода, уйти от односторонности структуралистского подхода, преувеличивающего значение общего образа и сюжета. Он стремится к плавному сочетанию общего и особенного в анализе духовной жизни исторических народов, отражающих в фольклорном творчестве переживание своей судьбы, тесно взаимодействующих и влияющих друг на друга как в идейно-мифологическом творчестве, так и в образе жизни.

Л.А. Чибиров показывает научную несостоятельность идеи о кавказском центре создания эпоса с национальными центрами создания каждой версии. Он доказывает необоснованность существующей в нартоведении точки зрения об исключительной архаичности абхазо-адыгских версий Нартиады.

Общие замечания, сделанные выше, позволяют перейти к анализу содержания монографии по некоторым важным проблемам нартоведения.

С рассмотрения родословной нартов начинает автор своё исследование. Родословная героев – важнейшая база любой мифологической системы (ср. с евангельской родословной Иисуса Христа). Обращаясь к самым архаичным пластам Нартского эпоса, автор указывает в качестве родоначальника нартов Сауассу. Сравнительный анализ родословного древа нартовприводит к параллелям с индийской мифологией. Как отмечает Л.А. Чибиров, в большинстве, дошедших до нас сказаний, начало эпоса связано с Уархагом и его сыновьями Ахсаром и Ахсартагом. Именно от них и пошёл могущественный род нартов Ахсартаггата, который представляет воинскую функцию в трёхчастном социальном устройстве нартского общества. Еще одна версия происхождения нартов имеет непосредственную связь с космологическими представлениями древних, когда из спящего, беззвучного и тёмного мира возник весь видимый космос, а затем из остатков огня Бог создал нартов и дал им ум и силу. Увязывание родословной нартов с огненным началом примечательно тем, что с исторической точки зрения освоение огня даёт толчок в развитии первобытной культуры. Кроме того, как верно отмечает автор монографии, в сказании о Уархаге и его сыновьях прослеживаются черты первобытного тотемизма, связанного, в данном случае, с культом волка, как и в известной легенде о Ромуле и Реме. Автор приводит множество других примеров из различных фольклорных источников и археологических находок, свидетельствующих о значении тотема волка (собаки) у предков осетин.

О глубинных истоках формирования древнейших пластов эпоса, кроме тотемических мотивов, свидетельствуют также характерные для начальной ступени общества сюжеты, иллюстрирующие групповой брак и переходный этап к парному браку. Об этом мы узнаём из цикла Нартских сказаний, посвящённого ключевым фигурам эпоса – Урузмагу и Сатáне. Л.А Чибиров согласен с В.И. Абаевым, который возводит Урузмага и Сатáну к тотемическим, антропогенным и этногенетическим мифам и называет их первой человеческой парой. По мысли автора монографии, «эти образы в основе своей уходят корнями в далёкое индоевропейское прошлое, в арийский мир, пересекаются с богами и героями мифических циклов Северо-Западной Европы». Л.А. Чибиров приводит достаточно аргументов в пользу мифологических истоков образов Урузмага и Сатáны, которые в процессе эволюции обросли бытовыми чертами, историческими и этнокультурными подробностями. Среди них можно назвать кровосмесительные браки, встречающиеся в древнем мире, а также андрогинный характер некоторых персонажей. Автор выявляет параллели между Урузмагом, Одиссеем, Кроносом, Ильёй Муромцем и др.; Хамыца сравнивает с древнегреческим богом плодородия Приапом. Сюжет с гибелью сыновей Сырдона от рук Хамыца, по мнению исследователя, имеет историческую параллель с действиями скифских воинов, разрубивших мальчика и принесших его мидийскому царю Киаксару как охотничью добычу.

Немало сходных черт выявлено также и у Сатáны с персонажами ирландского эпоса, с героиней артуровского цикла Феей Морганой, со скифской богиней Табити. Нарты называют Сатáну «своей хозяйкой» – афсин. Л.А. Чибиров отмечает, что термин «афсин», в качестве исторической параллели, широко распространён также в Средней Азии на арабской и согдийской почве в значении «правитель». Здесь очень важен мостик, переброшенный в современность: сегодня у осетин обращение к хозяйке дома «афсин» является проявлением уважения. Ареальные связи образов Урузмага, Сатáны и Хамыца, их сравнение с персонажами эпических повествований других народов, свидетельствует о единстве индоевропейского мифоэпического пространства. Иранские корни имён главных героев, по замечанию автора, не оставляют места для сомнений, что рождение и формирование этих образов происходило в скифо-сармато-аланской этнической среде, а эволюция некоторых их характерных черт отражает переход от матрилокального брака к патрилокальному.

Рождение Сослана из камня так же чудесно, как и рождение Митры или его сына. У Сослана, как солнечного божества, в своей изначальной ипостаси, много общего в образе и деяних с Аполлоном. Солнечная природа Сослана, по мнению исследователя, сближает его с известным персонажем легенд о короле Артуре – рыцарем Гавейном, с героем скандинавских саг – Бальдром. Точно так же, как египетский Озирис, шумерский Гильгамеш, Кухулин в ирландских сагах или сын ведического бога Варуны Бхригу, Сослан во плоти посещает Страну мёртвых и созерцает картины загробной жизни. Некоторое сходство с сюжетом поэмы Гомера «Илиада» имеет и описание в Нартском эпосе осады крепости Хыз. Подобно Одиссею, захватившему Трою, Сослан хитростью проникает в крепость Хыз. В монографии отмечается, что и Троянский конь, и бычья шкура это не что иное, как отголоски древних шаманских практик, доказательство того, что магия оказывается сильнее оружия, а маг сильнее воина. Исследователь анализирует все мифологические образы, которые имеют какое-либо сходство с Сосланом – их и в самом деле достаточно много в мифах народов мира.

Л.А. Чибиров делает справедливый, на наш взгляд, вывод: «Формирование прообраза Сослана началось ещё в древнейшую эпоху, до ухода индоевропейцев из первоначальной родины – юга России и Северного Причерноморья – и ему были присущи черты древнего солнечного божества». Поэтому сомнительно, по его мнению, выглядит утверждение некоторых нартоведов, считающих, что адыгская и абхазская версии Нартиады более архаичны.

Большое внимание в монографии уделяется анализу образа Батрадза, который является самым колоритным персонажем второго поколения нартов. В образе Батрадза гармонично соединились лучшие черты мужа и воина. По замечанию Л.А. Чибирова, образ Батрадза формировался на протяжении II тыс. и впитал в себя элементы индоевропейского и кавказского мифотворчества. Батрадз – бог громовик, он олицетворяет молнию, мечущую огненные стрелы. От скифского Ареса Батрадз унаследовал свою мифическую и божественную природу. Он мифологически связан также с ведическим божеством Индрой, с которым их объединяет чудный способ появления на свет. Батрадз, кроме молнии и бури, способен перевоплощаться в ветер. Автор монографии согласен с характеристикой, данной Ж. Дюмезилем, что Батрадз – «эпическая ипостась скифского Ареса», поскольку деяния Батрадза идентичны поступкам Ареса. Символ скифского Ареса – меч. Мифический Батрадз сам выступает как «бог-меч». Ареса и Батрадза сближает и то, что они оба причастны к стихии ветра, вихря и урагана. В книге приводятся и более поздние «уникальные» параллели Батрадза с героем кельтского эпоса королем Артуром. Анализ эволюции образа Батрадза показывает, что присущие его натуре необычные свойства и деяния, отображают все этапы развития Нартиады, сохраняя при этом свою мифологическую основу. Характеристика личных качеств, поведения, манеры действий Батрадза становится более рельефной при сопоставлении с образом Сослана. Выделяется общее и особенное в этих героических типажах. «Если в сказаниях Батрадз просто герой с цельным характером и является лишь носителем силы, то Сослан прибегает также к коварству, хитрости». Л.А. Чибиров замечает, что в современной осетинской традиционной религии определённые функции Батрадза перешли к Уастырджы, Уацилла, Тыхосту и Тутыру. Некоторые нартоведы считают, что цикл Батрадза сравнительно позднего происхождения. Вопреки этому взгляду, Л.А. Чибиров убедительно доказал, что присущие Батрадзу качества (магическое перевоплощение, шитьё шубы из скальпов, наделение меча душой) свидетельствуют о том, что истоки формирования этого образа восходят ко времени, предшествовавшему разделению ушедших на восток индоевропейцев на индоариев и иранцев (не позже II тыс. до н.э.). Сходство Батрадза с Индрой, Вайю, Аресом, Кухулином, Ланселотом, Артуром и др., вряд ли результат наличия общей мифической схемы. Сопоставительный анализ, по мысли автора монографии, показывает, что близость осетинских сказаний с мифоэпическим наследием других народов мира невозможно объяснить только морфологическим или структурным сходством, это сходство объяснимо генетической общностью либо заимствованием.

Сопоставительный анализ малых циклов в монографии Л.А. Чибирова, базируется на работах Ж. Дюмезиля и подтверждает сходство образов Сырдона и Ацамаза с героями скандинавских саг и персонажами мифологии Индии и древнего Ирана. Двойником Сырдона – злого гения нартов, способствовавшего гибели Сослана, является Локи – губитель Бальдра, сына бога Одина. Ацамаз стоит в ряду мифических певцов-чародеев, среди которых Орфей, Вейнемейнен (Калевала), былинный Садко.

В рецензируемой работе уделяется значительное место описанию мировоззренческих архетипов, таких как «Мировое древо», трифункциональный код, скальпирование, «чаша Уацамонга» и др. Монография изобилует не только мифоэпическим материалом сравнительного характера, но и историческими фактами, археологическими данными, этнографическими и бытовыми подробностями. В целом, она даёт наиболее полное представление об ареальных связях культуры осетинского народа с индоиранским и античным миром, с культурой народов Северо-Западной Европы, Поволжья, Средней Азии. Автор вновь актуализирует и исследует нартоведческую проблематику и, прежде всего, вопросы об истоках Нартского эпоса, его архаичности и степени изученности. Опровергая версию так называемого «осетиноцентризма» он представил в Приложении подборку высказываний исследователей различных эпох по проблеме алано-осетинской преемственности и генезиса Нартского эпоса. Применяя разнообразные методы научного исследования, Л.А. Чибиров подверг критике встречающиеся в нартоведении узконациональные подходы, сводящиеся к вольной интерпретации фактов и создающие на этой псевдонаучной базе концепции, искажающие реальные этнокультурные связи.

Приветствуя инициативу издательства «Ир», осуществившего издание англоязычного варианта монографии Чибирова, хочется выразить пожелание издательству продолжить работу в этом направлении. Весьма желателен перевод на иностранный язык семитомного академического издания Нартских сказаний осетин, осуществленное СОИГСИ. Ведь чем шире будет представлен наш эпос за рубежом, тем больше гарантий и для более объективного исследования проблем Нартиады, вызывающих по сей день разночтения и научные диспуты.

Цораев З. У.

доктор философских наук, профессор кафедры философии и социальных наук СОГУ им. К. Л. Хетагурова