Политолог Инал Санакоев о переходе к многополярности в мире и месте Южной Осетии в современных процессах

Заведующий кафедрой политологии и социологии ЮОГУ, кандидат политических наук, профессор Инал Санакоев поделился с читателями газеты «Республика» своими наблюдениями за тревожными процессами в меняющемся на глазах мире, о том, чего стоит ожидать Южной Осетии в условиях новых реалий, а какие страхи преувеличены. Мы живем в эпоху перемен, когда простого отслеживания информации уже недостаточно, нужен анализ ситуации с позиций науки, в которой, как известно, труднее всего делать точные прогнозы.

– Инал Борисович, какую оценку Вы, как эксперт, дадите тому, что сейчас происходит в мире? Почему, к примеру, перестало работать международное право?

– Чтобы понять, что происходит, надо отталкиваться от более общих процессов. В мире происходит переход к многополярности. При Советском Союзе мир был биполярным, затем, после распада СССР и всей системы социализма, он стал однополярным во главе с США и их союзниками. Теперь мир потихоньку движется к многополярности. Это значит, что вместо одного центра силы, одного центра принятия решений в мире появится несколько центров, которые будут влиять на мировую или региональную политику. Трансформация происходит болезненно, идет переформатирование всей архитектуры мировой политики, и этим объясняется активность основных мировых игроков – США, Китая, России. При этом данные процессы охватывают не только политические аспекты, но и экономические. Меняются транспортные коридоры, идет борьба за энергоресурсы, рынки сбыта. Скажем, Африка – огромный, нескончаемый рынок сбыта. Африканским странам, конечно, выгодней покупать дешевое зерно из России, чем из Канады или Австралии. И происходящие сейчас события на Украине и Ближнем Востоке тоже укладываются в эти процессы перехода. По мировому опыту известно, и наука это подтверждает, что такие процессы не происходят быстро. Процесс переформатирования может проявляться в виде конфликтов и на Западе, и на Востоке, где угодно.

– Эксперты утверждают, что если бы не начались события на Украине, в любом случае рвануло бы где-нибудь еще – в Венесуэле, Иране, Корее, на Тайване. Как Вы считаете, если уже началось по всему миру, то следующим, вероятно, должен быть Тайвань? Каких последствий ожидать в таком случае?

– Ситуация с Тайванем висит на волоске, но будут ли там реализованы силовые сценарии, зависит от шагов каждой из заинтересованных сторон – Китая и США. США не признали Тайвань официально, но поставляют туда оружие, выделяют им деньги. Насколько далеко они могут зайти в тайваньском вопросе? Американский налогоплательщик остро реагирует на повышенные расходы. Рискнет ли Байден ввязаться еще в один конфликт? Я думаю, что нет, учитывая, что они уже сильно увязли на Украине, и могут увязнуть на Ближнем Востоке, где нельзя исключать, что в конфликт все же вмешаются арабские государства, и тогда американцы могут быть вовлечены. Американская общественность в свое время буквально заставила президента Никсона вывести войска из Вьетнама, хотя американцы могли выиграть ту войну. Антивоенные протесты в США в 60-70-е годы были очень сильны, закрывались университеты, молодежь бунтовала, выходили с известным лозунгом «Makelove, not war!». Тайвань будет уже перебором для американцев, для какой угодно страны не легко участвовать в трех войнах одновременно.

– Даже если это прокси-война, которую они ведут деньгами, а не солдатами?

– Это деньги налогоплательщиков, в любом случае.

– В конфликте на Ближнем Востоке позиция России заключается в стремлении заставить стороны говорить друг с другом, прекратить кровопролитие. Нет однозначной поддержки какой-либо из сторон.

– Российскому руководству очень не понравилось вмешательство Израиля в украинские дела. Кто-то из политиков высказался очень эмоционально: «Израиль тем самым плюнул в душу России». Там есть израильские инструктора, вооружение, наверное, и наемники есть. В отношении палестинского конфликта с самого начала еще Советский Союз придерживался твердой позиции: создание двух государств в соответствии с резолюцией ООН 1947 года, однако Израиль создали, а Палестину нет. Два народа – два государства, это справедливая позиция. Даже Байден согласился, сказав, что ключом к решению конфликта будет создание Палестинского государства. Но Израиль оккупировал почти всю эту территорию. Если говорить о разрешении конфликта, то Израиль должен выйти с оккупированных территорий – и из Сектора Газа, и с Западного берега. Но пока такого намерения они не проявляют, наоборот, стремятся осуществить один из главных постулатов сионизма – «освободить землю обетованную», взять ее под полный контроль.

– Насколько вероятен выход ситуации за пределы локальной войны, до состояния мировой войны?

– Пока идет локальный конфликт, но он эскалирует по нарастающей, потому что Израиль проявляет неимоверную жестокость. Даже Международный уголовный суд определил действия Израиля как военное преступление, что попадает под категорию геноцида, эта невероятная жестокость обостряет восприятиеконфликта. Что может произойти дальше? При сохранении нынешних тенденций, если стороны не придут к хоть какому-нибудь согласию, конфликт может перерасти в региональный с участием Ирана, Ливана, Турции, Саудовской Аравии, Йемена и, может быть, Египта. То есть в войну большой коалиции арабских стран против Израиля. В Средиземном море сейчас находятся две американские авианосные ударные группы, которые в таком случае, скорее всего, поддержат Израиль, могут быть вовлечены Китай, Россия, Европа, и тогда это уже мировая война. Я всегда говорю «если», потому что прогнозы всегда привязаны к чему-то, что может произойти или нет. Пока есть только очевидные тенденции к тому, чтобы локальный конфликт перерос в региональный. Арабские страны расценивают действия Израиля как попытку полной депортации арабского населения Палестины и категорически настроены против этого, утверждая, что у палестинцев одна родина – Палестина, и они не дадут депортировать целый народ. На Западном берегу реки Иордан депортация пока не идет, но из Газы палестинцев выдавливают якобы из гуманитарных соображений. Из двух миллионов жителей там осталось не более 400 тысяч. На самом деле, еще неизвестно, кто победит в этой войне, взять Газу непростая задача, есть информация о больших потерях израильской армии, которые они стараются не раскрывать. Надо принимать во внимание, что они успешно продвигаются на открытой местности, но в города пока не заходят, а городские бои самые тяжелые, учитывая еще и палестинские подземные коммуникации. Газа очень плотно заселенный город и, скорее всего, они хорошо подготовились к этой войне. В 1947 году коалиция арабских стран уже воевала с Израилем и победила, через 20 лет конфликт повторился, и тогда коалиция арабских стран проиграла. Таким образом, не стоит исключать, что такая война повторится.

– По крайней мере,у одной из арабских стран имеются компоненты ядерного оружия, если не само ядерное оружие. Дойдет ли до его применения, как Вы думаете?

– Один из министров правительства Израиля в своем интервью допустил возможность ядерной бомбардировки Сектора Газа. Его потом показательно отстранили от должности, но судя по всему, этот выход обсуждается в обществе и в правительстве. Мир не должен допустить такого, пострадают не просто обе стороны, весь регион пострадает на десятки лет. Есть, конечно, тактическое ядерное оружие малой мощности, но и это недопустимая катастрофа.

– А как меняется ситуация на Украине? В западных странах устали от бесконечного финансирования Зеленского. Есть мнение, что Европа начала понимать, что она ближе к Востоку, чем к Америке, можно ли рассчитывать на этот ресурс, чтобы вынудить Украину к переговорам?

– Запад рассчитывал на другой результат, когда началось богато профинансированное контрнаступление, но оно захлебнулось, ничего не добившись. Война приобрела позиционный характер, идет обмен артиллерийскими ударами, контрбатарейная борьба.

Европа движется в русле американской политики, США и ЕС на сегодняшний день стратегические союзники и партнеры – и в сфере военной политики, и в экономической сфере. Европа заинтересована в Востоке, прежде всего из-за энергоресурсов, но она будет вести самостоятельную политику настолько, насколько позволят условия ее партнерства с США. Они состоят в одном военном блоке – НАТО. Если мир станет многополярным, то Европа и США будут на одном полюсе. О сотрудничестве России с Европой пока не приходится говорить, европейцы перерезали всю российскую логистику через проливы, и Россия вынуждена перестраивать свои логистические цепочки, чтобы выходить на мировые рынки. Сейчас у России много сельхозпродукции, год был очень урожайным, нефть и газ тоже надо вывозить, торговыепути имеют огромное значение. Поэтому расширяется международный транспортный коридор «Север-Юг», он требует больших капиталовложений для того, чтобы стать новым «Шелковым путем».

– Все эти события происходят не так далеко от нас – и Нагорный Карабах, который только что был ликвидирован, и Украина, где воюют наши граждане, и Ближний Восток, где масштабы войны могут расшириться. В каком положении Южная Осетия в этой ситуации, к чему нам следует готовиться?

– Падение Карабаха – очень нехороший прецедент, первый случай на постсоветском пространстве, когда спор между принципом территориальной целостности и правом на самоопределение решился в пользу территориальной целостности. Это не значит, что точно такое же может автоматически повториться в Южной Осетии, Абхазии или Приднестровье. Но сам факт, что народ Карабаха потерял право на самоопределение, произошел исход армянского населения из Карабаха, это очень плохой прецедент, к которому будут апеллировать наши оппоненты все время. Вот, мол, посмотрите, как там теперь спокойно, территория восстанавливается и будет развиваться, почему бы нам так же не поступить? Зеленский уже давно призывает грузин к такому шагу в отношении Южной Осетии. Но та политическая сила, которая сейчас у власти в Грузии, вряд ли сегодня пойдет на какие-то силовые действия в регионе ради создания проблем России. Она не поддержала санкции, торговый оборот с Россией все время растет, открылось авиасообщение, может быть открыто и железнодорожное сообщение. Кроме того, для силовых акций нужен харизматичный и авторитетный лидер, который взял бы на себя ответственность. Сейчас там нет лидера, который решился бы на военный конфликт с Южной Осетией и Россией. Но «Единое национальное движение» потихоньку начинает набирать обороты. Я смотрел последние опросы, которые проводила в Грузии иностранная организация, финансируемая Западом. «Мечтатели» опережают «националистов» чуть ли не в два раза, в соотношении примерно 35% к 15%. При сохранении таких рейтингов у «националистов» нет шанса легальным путем прийти к власти, но они могут попытаться устроить опять цветную революцию. «Мечтатели» начинают ужесточать законодательство в ущерб ЕНД и оппозиции в целом – «закон об иноагентах» и т.д., чтобы пресечь подготовку к цветной революции, и пока это у них идет успешно. Если «националистам» удастся прийти к власти, это будет чревато угрозами для нас. Но пока таких симптомов нет.

– После недавнего инцидента на границе в селе Амдзарин эти стороны консолидировались довольно быстро.

– В любом случае, такие инциденты больше на руку радикальной ЕНД, которая получает лишний повод обвинить власти в сотрудничестве с Россией. Они раскручивают эту тему в борьбе за власть, но, видимо, грузинское общество уже не то, что было при Гамсахурдиа или при Шеварднадзе. Я не питаю больших иллюзий по поводу отношения грузинского социума к Южной Осетии, но исходя из высоких рейтингов «Грузинской мечты», думаю, что общество уже по-другому реагирует на этот вопрос. Сейчас иногда у некоторых представителей общественности открыто проскальзывает мысль: «Да Бог с ней, с Южной Осетией! Лучше приведем свою жизнь в порядок, оставим эту головную боль в покое». Но если ЕНД придет к власти, начнется новая, популистская, волна пропаганды против «оккупации» и т.д. Народ очень легко настроить, а грузинский народ настроить еще легче, как показала история.

– Подстегивать Грузию к шагам, которые могут создать проблемы России, входит в интересы Запада.

– «Мечтатели» тоже смотрят на Запад, и в то же время все больше привязываются в экономическом плане к России. Я думаю, это будет играть роль стабилизирующего фактора в нашем конфликте. Исходя из такого соотношения, нам в ближайшее время не должно грозить повторение агрессии. Многие предвидят

новую войну, но я пока конкретных симптомов не вижу.

– Тем не менее, они готовятся в техническом и военном плане.

– Это да, они хотят рано или поздно силовым путем решить вопрос Южной Осетии. Угроза со стороны Грузии для нас не снимается, но в данный момент пока нет реальных признаков, что они пойдут на применение силы. Что касается вопроса о нашем положении. Мы малочисленный народ, маленькое государство, и не можем быть равноправными субъектами геополитики. Мы зависим от того, какой будет стратегическая политика России, к которой мы очень сильно привязаны. Если она будет такой, как сейчас, мы можем чувствовать себя в безопасности. В любом случае, руководству Южной Осетии следует проводить подготовительные мероприятия общего характера, потому что, вопреки прогнозам экспертов, настроения в Грузии могут измениться – в зависимости от соотношения политических сил. Должен быть план действий, стратегический запас продовольствия, медикаментов, эвакуационный план, в случае воздушной угрозы население должно знать, куда следует бежать, бомбоубежища должны быть рассчитаны по микрорайонам. Все эти мероприятия не требуют больших вложений, но работу эту надо провести, чтобы ситуация не застала врасплох и можно было избежать больших жертв. В мире сейчас крайне нестабильно, нарушаются все устои и правила, так что нельзя исключать никакого сценария в таких условиях. Мы не можем создать большую армию, которая могла бы самостоятельно противостоять грузинской армии, но мы можем подготовиться, чтобы мирное население не пострадало в первые дни неожиданной агрессии. Это, кстати, мнение наших защитников Отечества, которые уже столкнулись с такими проблемами в августе 2008 года, – надо готовиться, чтобы самостоятельно продержаться некоторое время, до прихода помощи, и уберечь население от больших жертв.

– Инал Борисович, что можно сказать о месте Турции в современном раскладе сил в мире, об идеях пантюркизма и о роли Турции в захвате Нагорного Карабаха?

– Турция сильная, боеспособная страна, турецкая армия одна из лучших в мире, и в формируемом многополярном мире она хочет занять достойное место. Возможно, Эрдоган рассчитывает стать стержнем нового мирового полюса. Что касается пантюркизма: когда страна сильная, а Турция сейчас сильное государство, часто происходит возврат к старым ценностям. Я думаю, что идеология все же играет второстепенную роль по сравнению с практической стороной. Эрдоган прагматик, он не будет делать ничего такого, что нанесет вред Турции ради каких-то идей. Но если до чего-то рука дотягивается, скажем, до Карабаха, то он этот шаг делает. То же самое он предпримет на Ближнем Востоке, если создастся такая возможность. Фактически к этим геополитическим процессам сложилось отношение, как к некой игре по определенным правилам. Турция умело балансирует между Востоком и Западом, даже в отношении войны на Украине – как бы не поддерживает Запад, но при этом они перекрыли проливы и не дают российскому Северному флоту войти в Черное море, объясняя это тем, что существующая конвенция запрещает прохождение военных судов в период военных действий. Хотя при желании, конечно, можно было не вспоминать о конвенции.

– Новый многополярный мир тоже будет жить по «определенным правилам игры»? Международному праву остается место в этом мире?

– Международное право стало уступать политике, оно становится все более расплывчатым понятием, превалируют двойные стандарты, есть неразрешимые коллизии. К примеру, соотношение территориальной целостности и права на самоопределение. Когда Косово вышло из состава Сербии, Запад признал ее независимость. Сербские власти в 2010 году обратились в международный суд с требованием прокомментировать сецессию Косово, и международный суд вынес резолюцию: «Международное право не содержит разрешения на сецессию, но в международном праве нет и запрета на сецессию». Президент Путин тогда справедливо обратил внимание, что если признали Косово, почему нельзя признать Южную Осетию и Абхазию? До сих пор в международном праве нет четких формулировок понятий «народ», «нация», «право на самоопределение». В нашей ситуации мы не можем, например, взять какой-то документ ООН и сказать: «Вот тут наше право обозначено!». Так что, да, международно-правовые стандарты и нормы будут выстраиваться, или скорее подстраиваться под новый мировой порядок.

Инга Кочиева

Опубликованно: 13-11-2023, 22:19
Документ: Аналитика > https://respublikarso.org/analytics/5083-politolog-inal-sanakoev-o-perehode-k-mnogopolyarnosti-v-mire-i-meste-yuzhnoy-osetii-v-sovremennyh-processah.html

Copyright © respublikarso.org
При копировании материалов, гиперссылка обязательна.