В последние годы растет популярность грузинских горнолыжных курортов среди российских туристов и, с некоторых пор, экспатов. Это не секрет – даже определенная часть осетин часто и с удовольствием ездит в Казбеги, фотографируется на изящных балконах отелей, на фоне заснеженных склонов и за столами «аутентичных» ресторанов, делая вид, что своим отпуском исполняют святую миссию миротворцев божьей милостью – мол, войны начинают правительства, а простые люди друг друга любят и угощают хинкали, и да здравствуют мир, сноуборд и бокал дешевого вина за ужином.

До некоторых пор мне удавалось закрывать глаза на подобные записи, всплывающие периодически в лентах социальных сетей. Но в начале прошлого года в Грузию перебрался человек, которого я называю хорошим знакомым, а в начале текущего года они уютной компанией с друзьями поехали в Гудаури – в объезд проторенных туристами троп смотреть на заброшенные села и читать непонятные слова на надгробных камнях.

Все они – люди, бесконечно далекие от политики, не знакомые с историей конфликтов на постсоветском пространстве и искренне верящие, что «простой народ не хотел войны». Жизнь была к ним добра – они редко (или никогда) сталкивались с безосновательной жестокостью и ненавистью, они не читали воспоминаний беженцев и не видели кладбище во дворе школы. В их парадигме мира всего этого не существует. Мы не будем вменятьим это в вину – напротив, в каком-то смысле я лично им искренне завидую. Может, если таких вот наивных людей со светлыми идеями в мире станет большинство, войн и правда станет меньше.

Но речь сейчас не о политическом сознании или идеологии добра. Речь об опустевших селах, мимо которых проезжали добрые туристы, и о том, почему им не пришло в голову удивиться, что в этом конкретном районе Грузии надписи на поросших мхом надгробиях на заброшенныхкладбищах сделаны кириллицей и латиницей. О том, почему фотографии полуразрушенных домов и крупные планыкаменной кладки – без раствора – вызвали слезы у меня на глазах. О том, что туристическая романтика заброшек, навевающая легкую, щемящую сердце грусть, для некоторых является горькой памятью, напоминанием о потерянном доме, в котором никто из нас никогда не был.

Ущелья Тырсыгом и Кудыком и Кобская котловина издревле были населены осетинами: так, в ущелье Тырсыгом была найдена могильная плита с аланской надписью 1326 года, однако есть и более ранние памятники истории. Выходцами из восточной части Осетии были Васо Абаев, Сека Гадиев, Сергей Коблов, Ольга Туаева, Темырболат Берозов... Более 80 фамилий проживали в десятках сел. Когда в 1922 году проводились границы Юго-Осетинской автономной области, ущелья Тырсыгом, Кудыком и Кобская котловина остались за их пределами. Простым росчерком пера они стали административной частью районов Грузии, и причиной тому назвали невозможность прямого транспортного сообщения с ними. Горных троп, по которым люди, скот и товары веками переходили из Южной Осетии в ущелья ее восточной части, оказалось недостаточно для того, чтобы сохранить целостность народа.

Огромное, тесное общество осетин, оказалось, по сути, оторвано от Осетии. Пока существовал Советский Союз, масштабы проблемы не понимались – добраться в Южную Осетию и обратно не составляло больших проблем, разве что долго и неудобно было ехать «в объезд» горных склонов, разделявших ущелья Юга и Востока. Однако затем грянула война, этнические чистки в отношении осетин, проживавших во внутренних районах Грузии… Сотни осетин были убиты, десятки тысяч были вынуждены покинуть свои дома, часто с пустыми руками, и бежать в Южную Осетию или на Север. Тысячи семей, изгнанные с родных земель, вынуждены были начинать жизнь заново.А Тырсыгом, Кудыком и Кобская котловина опустели.

Сейчас там – туристический центр Грузии. А еще – грузинские монастыри-новостройки, и храмы Грузинской православной церкви, «пристроенные» к разрушенным стенам осетинских святилищ. Там Къобы дзуар и святилище Таранджелос, издревле бывшие в числе наиболее почитаемых у осетин. Там осетинские названия сел, оставшихся только на картах, и осетинские легенды, которые некому пересказывать. И там тысячи туристов каждый год, не знающих ничего о боли, которую помнят эти земли. А если кому-то придет в голову спросить – у грузинского государства заготовлены ответы, и ни один из них не расскажет всей правды.

С экрана телефона на меня смотрел опустевший дом, когда-то полный жизни, смеха, радостных детских криков и вкусных запахов с кухни. Казалось, немую тишину, окутавшую его – и ущелье вокруг него – десятилетия назад, можно было почувствовать кожей. И на ее фоне еще громче стало бессильное молчание, наводнившее юг Осетии – словно мы все сдались, смирились с потерей, будто не позволяем себе всерьез задуматься о возвращении исконных земель. Даже эта фраза кажется заезженной, затертой и оттого потерявшей всякий смысл.

Но пустых слов не бывает. Наши соседи с юга хорошо это знают, и активно используют слова, чтобы продвигать свою повестку, каждый день переписывая историю на свой лад, не отказываясь ни от одной площадки, создавая целые государственные программы, постоянно пропагандируя свое видение всему миру, а не только любителям лыж и хинкали.

Тридцать лет спустя пора и нам, наконец, заговорить. Громогласно. А не только со страниц газет.

Александра Цховребова