В нашем обществе периодически поднимается вопрос о статусе участников Отечественной войны 1989-2008 годов. Предлагается учредить для них специальную пенсию, обратить внимание на их социальные условия, больше привлекать в систему госслужбы… Однако, по большей части, все остается на уровне обсуждения и пожеланий. К примеру, как уже сообщалось, отставной полковник ВС РЮО и РФ, экс-замминистра Обороны, депутат Парламента РЮО второго созыва Алвери (Сергей) Кочиев, знающий все перипетии Отечественной войны 1989-2008 не понаслышке, разработал проект Закона «О статусе участника боевых действий» (наряду с законом о статусе Отечественной войны 1989-2008 гг.), однако, данная инициатива уже который год никого так и не заинтересовала. А ведь люди, которые встали на защиту страны с оружием в руках, терпели лишения, получали ранения и зарабатывали болезни от сидения в окопах, достойны большего, чем просто доброе слово.

Понятно, что в нашем представлении ветеран – это убеленный сединой пожилой человек, с медальным рядом на пиджаке. Но новое время создало и новых ветеранов. Сегодня у нас свои ветераны, участники Отечественной войны с грузинским фашизмом. И, конечно же, им тоже нужны льготы: пенсия, содействие в лечении и отдыхе на курортах, социальные льготы… Большинству из них необходима возможность реализации своего потенциала, в то время как многие участники боевых действий долгие годы сидят без достойной работы. К сожалению, такая тенденция, когда ветераны боевых действий остаются без внимания со стороны государства, не нова и свойственна не только юго-осетинской действительности. На задворках общественной жизни оказывались ветераны Вьетнама в США, участники боевых действий в Афганистане в СССР...

Подобная картина наблюдалась в Южной Осетии и в начале прошлого века, в 1920-1930 гг., в отношении участников сопротивления грузинским меньшевикам. В Южной Осетии и тогда сложилась значительная прослойка людей, которые с оружием в руках противостояли попыткам вождей меньшевистской Грузии установить контроль над Южной Осетией. В регион были направлены несколько военных экспедиций: в 1918 и 1919 гг., а в июне 1920 года меньшевистское правительство устроило геноцид осетинского народа. Все эти годы существовало сопротивление грузинской экспансии.

Поэтому после советизации Южной Осетии в 1921 году не у дел оказались тысячи ветеранов, которых еще называли «красными партизанами». Многие из них после возвращения к родным пепелищам оказались перед проблемой восстановления разрушенного грузинскими меньшевистскими отрядами хозяйства. Самостоятельно решить жилищную проблему комбатанты не могли и остро нуждались в поддержке.

Некоторые, конечно, в полной мере пользовались новыми привилегиями. Это были в основном люди, которые смогли войти в руководящую партийную и советскую элиту. Благодаря сохранившимся личным делам красных партизан мы видим, что партизанская масса состояла из двух неравных частей – крестьянского и интеллигентского слоев, причем последних было в разы меньше. Но она же – интеллигенция – смогла устроиться в эшелонах власти, по причине имеющихся интеллектуальных способностей и организаторских качеств. Подавляющая же часть населения составила тот слой, который был вынужден заниматься ведением своего собственного хозяйства или наниматься в качестве наемных рабочих. Несмотря на полученные партизанские удостоверения, ветераны в основной своей массе продолжали также находиться в нищете. Прежние их заслуги и боевые навыки, увы, оказались не нужны в мирной жизни. На селе постепенно накапливалось социальное напряжение: слышны были недовольные голоса бывших борцов за советскую власть, которые в мирных условиях оказались за бортом жизни. Материальное положение многих из них было тяжелым, но заботы этих людей власть интересовали мало. В своих жалобах в партизанскую комиссию (была и такая) ветераны отмечали, что «большевики плохо заботятся о нас, мы страдаем, а они нас не слышат».

Больше всего эта пропасть проявлялась при трудоустройстве на работу. Лица, зачисленные в ряды красных партизан, в условиях растущей безработицы имели право первоочередного получения достойной работы и хорошей зарплаты. В то время как некоторые лица, не получившие статус партизан, несмотря на дореволюционный послужной партийный список, вынуждены были соглашаться даже на самый минимальный оклад. К примеру, красный партизан Г.З. Бигулаев после учебы в Московском геолого-разведывательном институте был сразу же привлечен в качестве заведующего геолого-разведывательного Бюро с заработной платой в размере 850 руб. В то же время С.А. Кулаев, активный участник революционных событий 1918-1920 гг., не попал в списки красных партизан, поэтому имел заработок в размере 250 руб., будучи инструктором ЦК КП Грузии.

Следующим психологическим шоком для ветеранов стало то, что в ходе разбирательств в комиссиях заслуги многих из них были поставлены под сомнение. Но еще больше бывших комбатантов ранило то, что в ряде партийных и советских органов к власти пришли их бывшие противники – деникинские офицеры, меньшевики и прочие, в том числе и те, кто попросту отсиделся в непростое время. Например, А.Г. Дзасохов, в составе меньшевистских войск участвовавший в подавлении юго-осетинских повстанцев в 1919 г., был привлечен в качестве заместителя наркома в Наркомат просвещения Южной Осетии. Один из руководителей повстанческого движения, известный инженер Рутен Гаглоев писал: «О, ужас, Дзассохов цел, и даже у власти. Это ли не вопиющая несправедливость! И за то, что он сгибал бедных осетин в три погибели, за то, что он шел на них с грузинскими войсками – он теперь в тепле, в почете и даже изволит просвещать южных осетин». Справедливость слов Р.Гаглоева едва ли можно оспорить, особенно если учесть, что А.Дзассохов был женат на его родной сестре.

Следует отметить, что тяжелое послереволюционное материальное и психологическое состояние, политическое давление во время партийных чисток, несправедливое составление списков красных партизан и лишение многих льгот впоследствии, тяжело сказывалось на всем обществе. Сколько наших соотечественников тогда погибло, уже в мирное время, так и не справившись с проблемами и безразличием властей, никто никогда и не считал. Ну а позже еще и Большой террор 1937 года самым трагическим образом сказался на судьбе многих из них…

Таковы вкратце видимые параллели между участниками боевых действий начала прошлого века и дня сегодняшнего. И здесь есть много симптоматичного. За годы Отечественной войны мы потеряли лучших своих сыновей. Но многие ушли уже в мирное время, не получив своевременно необходимую заботу. На всех нас лежит эта высокая ответственность. Мы малочисленный народ и каждый человек для нас воистину на вес золота. Особенно, если он к тому же был активным участником борьбы за независимость, а не благополучно пережидал войну. И мы не случайно привели параллели с двадцатыми годами прошлого столетия. Как видим, проблемы те же. Поэтому, думается, пора уже приступить к конкретным действиям. Тем более, если есть уже конкретные законодательные наработки…

С. Остаев