(продолжение, начало в №№ 51-57, 60-64, 68-90)

В нашем ретроспективном обзоре мы прослеживаем далекое и близкое прошлое юга Осетии в русле исторических процессов, которые происходили на Кавказе со времен седой старины до наших дней. Эта тема актуальна в год 10-летия признания независимости РЮО Российской Федерацией. Эпохальному дню 26 августа 2008 года предшествовали события вековой давности, которые во многом определили сегодняшние политические реалии.

Российская революция и фактический уход Советской России из Грузии обнажили на небольшой территории Южной Осетии особенности исторической трансформации грузинского общества, теперь уже не сдерживаемого в своих националистических порывах российской администрацией.

Несмотря на высокую степень терпимости и выдержки, проявлявшихся со стороны осетинского крестьянства, так называемые грузинские меньшевики всячески провоцировали вооруженный конфликт. В середине марта 1918 года южные осетины попытались добиться признания за ними права на национальное самоопределение. Они наивно полагали, что грузины, получив возможность определиться в рамках своего государства, дадут такую же возможность и осетинам. Но декларация прав и свобод, объявленная грузинскими меньшевиками ограничилась только понятием «для грузин». Митинг в пригородном с Цхинвалом селении Дргвис, на котором делегаты от южных осетин попытались заявить о своем равном праве на национальное самоопределение, закончился кровавым столкновением. Осетинских делегатов попытались сперва арестовать, а после применили по ним оружие. В ответ так же прозвучали выстрелы, завязалась перестрелка, вскоре столкновения переместились на улицы Цхинвала. С колоколен церквей меньшевиками был открыт пулеметный огонь, что, впрочем, не остановило порыв восставших. Предводители меньшевиков были перебиты или бежали из города. Но победа не была полной, вскоре в Южную Осетию были введены превосходящие силы меньшевистской гвардии, и к осени 1918 года восстание было подавлено.

Наступающий 1919 год не сулил ничего хорошего для осетин. На севере надвигалась белогвардейская опасность, на юге – усиливалось давление грузинского национализма. Не было сомнения в том, что российские белогвардейские патриотические силы, концентрировавшиеся на Северном Кавказе, обрушатся прежде всего на Северную Осетию, занимавшую центральное стратегическое положение на Кавказе. О вооруженном походе на Осетию открытые заявления делали и представители грузинского правительства. В начале 1919 года из этих двух опасностей главной считалась грузинская агрессия, ставившая перед собой задачи, связанные с организацией геноцида осетинского народа.

В январе 1919 года газета «Народная власть» сообщала о формировании «Горского революционного отряда». Он создавался из осетин Северной и Южной Осетии. Основная задача, ставившаяся перед вооруженным отрядом, состояла в «охране Военно-Осетинской дороги и защиты революции». Стоит пояснить – в Северной Осетии отношение к революции и Советской власти, как, впрочем, и белогвардейскому патриотическому движению, было неоднозначным. Здесь не было той политической монолитности, какой отличалась Южная Осетия. Что касается Горского революционного отряда, то его создавали в основном революционные силы Южной и Северной Осетии. Очевидно, речь шла об организации совместной обороны, так необходимой перед надвигавшимися опасностями.

В совместную систему обороны входили также строительные дорожные работы на Рукском перевале. В газете «Кавказское слово» в начале февраля 1919 года сообщалось, что «с Лиахвского ущелья через горный Рукский перевал прокладывается огромная аробная дорога к Северному Кавказу». Согласно упомянутой газете, строительные работы начались еще в 1918 году: «...в Джавском ущелье,– писала газета,– ежедневно работает 500 осетин для проведения новой дороги». «Кавказское слово» в строительстве дороги видело политическую составляющую. По оценке газеты, Южная Осетия «в действительности отпала от Грузии, не подчиняется ее правительству». Ее журналист не скрывал своей враждебной настроенности к осетинам и, сообщая о строительстве дороги, соединявшей две части единой Осетии, подчеркивал: «Осетины открывают русским новые двери в Грузию, а ключи от этих дверей кладут к себе в карман».

Газета «Кавказское слово» призывала грузинское правительство Н. Жордания «немедленно сделать твердый шаг и приостановить проведение Рукского пути», чтобы предотвратить объединение Южной и Северной Осетии.

Стоит обратить внимание еще на одну важную особенность грузинского общества, где ведущей социальной силой являлась грузинская «образованная знать». Речь идет об «исключительном праве» Грузии быть независимой и свободной,– это был главный политический мотив правительства Н. Жордания, но точно такое же право здесь, в Тифлисе, никак не желали признать за осетинским и абхазским народами. Обычно подобное политическое явление рассматривалось какнационалистическое.

С декабря 1918 года, с VI съезда осетинского народа, и до мая 1919 года в Южной Осетии не было сколько-нибудь заметных общественно-политических событий. Если, конечно же, не считать строительные работы на Рукском перевале. В Грузии к тому времени публично уже было принято говорить об осетинах как о врагах Грузии, звучали призывы к физическому истреблению осетинского народа.

На памяти у жителей Кавказа были свежи еще воспоминания, когда в 1915 году турецкое правительство уничтожило около двух миллионов армян. В Южной Осетии, хорошо знали, на какие насилия способны грузинские тавады, возглавившие правительство Грузии. В связи с этим строительство дороги через Рукский перевал, рассматривалось также на случай массового геноцида осетин.

Как и ожидалось, военные события не заставили себя долго ждать. 4 мая 1919 года по распоряжению грузинского правительства Жордания начальник цхинвальского воинского отряда генерал Каралов приступил к подготовке похода в Южную Осетию. Поводом для этого послужило создание в Южной Осетии Национального Совета, бравшего на себя неформальное руководство осетинским крестьянством. В вооруженном нашествии на Южную Осетию генерал Каралов на самом деле видел не только задачу «в корне разрушить» Осетинский национальный Совет, но и «пройти с войсками» Грузии «весь южноосетинский район»; естественно, не для прогулки, а с карательными целями.

12 и 13 мая грузинские войска вошли в Южную Осетию и оккупировали ее территорию. Задолго до этого, с момента, как стали в Грузии обсуждать вопрос о геноциде осетин, Национальный Совет обратился к местному населению не вступать в вооруженные конфликты с Грузией, чтобы не дать повода властям Жордания начать военные действия. Грузинские войска, тщательно готовившиеся к походу и прихватившие тяжелую артиллерию, вступили в Южную Осетию, не встретив ни единого выстрела. Расположившись в осетинских обществах, войска занялись тем, чем обычно занимались экзекуторы – грабили, разбойничали на территории юга Осетии. Производивший дознание ротмистр Ушваридзе, как официальное лицо провел расследование разбойного поведения войск, ставшего известным за пределами Грузии. Газета «Молот» писала, что «карательный отряд князя Каралова до самого последнего времени находился в Осетии, где творил бесчинства над населением». Эта же газета сообщала, что «со всех сторон из всей Осетии» направлялись делегации в Тифлис, выражались публичные протесты, требуя вывода грузинских войск, после чего грузинское правительство было вынуждено отозвать свои войска. После похода грузинского князя Каралова в Осетию в печати открыто стали писать о «воинствующем империализме» грузинских националистов, о том, что «социал-демократический шовинизм грузинских меньшевиков в этом деле побил рекорд».

Правительство дворянина Жордания, называвшее себя социал-демократическим, на самом деле в своем абсолютном большинстве состояло из тавадов или же из лиц, близко стоявших к феодальной среде. Оно выражало крайне реакционную национальную концепцию строительства грузинского государства. На вооружении правительства были в основном громкие лозунги и революционно-демократические заявления, при этом оно оставалось сугубо феодальной конструкцией, глубоко лживой и потому явно временной.

Одним из наиболее «ярких» представителей окружения Н. Жордания был небезызвестный А.И. Чхенкели. Публицист тех времен Арцу Тохов называл его «зоологическим типом грузинских меньшевиков». На конгрессе социалистов в Амстердаме и Берне Чхенкели, не смущаясь, заявлял об «укреплении завоеваний революции в Грузии», о раздаче крестьянам земли, якобы «отнятой у помещиков», о реализации принципов «национального самоопределения нацменьшинств». Газета «Молот» писала по этому поводу, что Чхенкели умолчал о грузинизации «всех учреждений и государственных служб», при этом добиваясь включения в состав грузинского государства малых народов, чтобы «растворить малые нации в державном угнетении грузинской нации».

Отвод грузинских войск из Южной Осетии не означал снятия с осетинских обществ военного контроля грузинского правительства. В Цхинвальском и горных районах Южной Осетии оставалось до начала осени 1919 года 100 милиционеров; в октябре этого же года эти силы были подкреплены батальоном регулярных войск. Таким образом, в 1919 году север и юг Осетии были оккупированы с одной стороны деникинскими войсками, с другой – вооруженными силами правительства Жордания. При этом последние не ограничивали свои функции оккупационным контролем над политическими процессами в Южной Осетии. В их задачу входило овладение главными коммуникациями – Военно-Грузинской и Военно-Осетинской дорогами, пролегающими через Осетию.

Особый интерес для правительства Грузии представлял Рукский перевал, контроль над которым позволял предотвратить объединение Южной Осетии с Северной Осетией. В связи с этим Тифлис в этом районе держал дополнительные воинские силы. Поэтому немудрено, что вскоре здесь, в районе Рукского перевала, разразилось повстанческое движение, направленное на изгнание оккупационных грузинских войск. Стоит ли говорить, что повстанцы разоружили посты грузинских сил. При этом повстанческое движение разворачивалось и в других районах Южной Осетии, однако ситуация осложнялась тем, что юго-осетинский крестьянский «большевизм», сутькоторого заключалась в освобождении от засилья грузинского феодального «меньшевизма», был окружен с двух сторон – поскольку север, как уже указывалось, не мог дать поддержку братьям на юге…

Впереди был кровавый 1920 год, когда грузинский национализм проявит себя во всей полноте своего цинизма и зверства, и этот период в истории получит название – геноцид осетинского народа…

С. Остаев

(продолжение следует)