Тамерлан Дзудцов: «Реализация национальной идеи, начавшейся с противостояния 23 ноября 1989 года, обрела логическое завершение 26 августа 2008 года…»

22-11-2019, 15:27, --- [просмотров 1262] [версия для печати]
  • Нравится
  • 2

Тамерлан Дзудцов: «Реализация национальной идеи, начавшейся с противостояния 23 ноября 1989 года, обрела логическое завершение 26 августа 2008 года…»23 ноября 1989 года стал переломным днем, изменившим ход новейшей истории Южной Осетии. В этот день наша молодежь, проявив редкое мужество и национальное достоинство, начала борьбу за независимость. Встав живым заслоном на пути десятков тысяч грузинских неформалов, пытавшихся прорваться в город. Историческая победа этого дня во многом предопределила другую победу нашего народа – 26 августа 2008 года.

«Ноябрьские события 1989-го года имеют неоспоримое историческое значение» – уверен Тамерлан Дзудцов, на тот момент фотограф-любитель, не покидавший свой «пост» в дни противостояния на въезде в город и фиксируя происходящее на фотопленку. До сегодняшнего дня у многих жителей Республики живая картина событий складывается именно из его снимков. Но все эти годы Тамерлан оставался в тени своих работ, не считая необходимым афишировать свое авторство. Однако в последние годы, у его снимков, а они в большом количестве гуляют по глобальной сети, и являются, из связанных с 23 ноября 1989 года, самыми «ходовыми», стали появляться новые «хозяева». Для ясности картины добавим, что большинство фотографий, опубликованных в данном номере нашей газеты и относящихся к ноябрю 1989 года, принадлежат нашему сегодняшнему гостю, очевидцу и участнику тех дней, Тамерлану Дзудцову.

– Фотографированием я увлекся в 16 лет, и уже на свою стипендию купил фотоаппарат «Смена», делал любительские снимки, сам проявлял, сам печатал. Моя комната в то время больше напоминала фотолабораторию, нежели жилье. Азам фотографирования я научился у своего друга Василия Куличенко, преподавателя физики в школе №2, и, параллельно, руководителя фотокружка. Страсть к фотографированию меня настолько увлекла, что я поступил в Москве на факультет фотожурналистики. Правда, вуз не закончил, поскольку в конце 80-х начались тревожные события на родине и я был вынужден оставить учебу… После «Смены» появились два «Зенита», «Горизонт». Последние десятилетия я, к сожалению, уже не имел возможности фотографировать, но фотоискусство люблю до сих пор…

– Как Вы оказались, да еще и с фотоаппаратом, 23 ноября 1989 года на въезде в Цхинвал, когда под лозунгом проведения мирного митинга, пытавшимся прорваться в город грузинским неформалам дорогу преградили осетинские парни, вооруженные лишь безграничным мужеством и национальным самосознанием?

– Так же как и все жители города, – по Цхинвалу распространился слух, что грузины хотят войти в город. Узнав об этом, мы с моим другом Мишей Уваровым, приехавшим из Санкт-Петербурга погостить, рванули туда. Поскольку фотоаппарат всегда находился при мне, я начал снимать все происходящее. Нисколько не погрешу против истины, если скажу, что первые кадры, а впоследствии и большинство фотографий, сделанных в эти дни с места событий принадлежали мне… Поскольку фототехника и короткий световой день не позволяли работать оперативно, мы с Васей Куличенко наладили как бы конвейер – я бегал фотографировать, Вася занимался проявкой и печатью.

Кстати, вечером того же дня, 23 ноября, несколько кассет с непроявленной пленкой, изображавших первые кадры с места событий, через своего родственника Бибо Дзудцова я передал в Северную Осетию. Мои фотографии печатались на страницах местной периодики. Миша Уваров, по возвращении в Санкт-Петербург (тогда еще Ленинград), опубликовал в одной из ленинградских газет материал о ноябрьских событиях с моими фотоснимками. Через неделю после этих событий, мне, по личным обстоятельствам,предстояло быть в Москве, и я заодно забрал часть снимков, провез их через уже охраняемый грузинскими боевиками отрезок ТрансКАМа Чех – Тамарашен, и принес их в редакцию газеты «Московские новости». Фотографии вместе с моим рассказом главный редактор велел срочно пускать в номер…

Когда Вы подошли к месту событий, какая картина предстала перед глазами?

– Живая цепь из наших ребят, крепко сцепившись в локтях, уже стояла, в спешке к месту направлялись жители со всех районов города, а с другой стороны – многотысячная толпа грузин, казавшаяся бесконечной. Я прибыл в тот момент, когда уже чувствовалось напряжение и боевой азарт с обеих сторон, готовые

вылиться в непредсказуемые последствия. Поэтому мужество и героизм, проявленные сыновьями Осетии в момент противостояния, трудно описать даже самыми высокими словами. Их подвиг равносилен подвигу 300 спартанцев, с тем лишь отличием, что спартанцы, как известно, были хорошо обученными воинами, а осетинские парни имели в арсенале, в лучшем случае, железные прутья, снятые с ограждения Большого парка. Сегодня кажется вершиной фантастики то, как многотысячная толпа экстремистки настроенных грузин, досрочно прервала свой марш-бросок на Цхинвал, встретив живую стену из вставших на защиту города простых цхинвальских парней. Судя по всему, грузинские неформалы совершенно не рассматривали такой расклад, как заслон на пути к проведению митинга. Не сразу поняв, что происходит, «митингующие» остановились... Впоследствии об этом эпизоде известный тогда в Грузии политик Гия Чантурия высказался, что: «Ошибкой было идти на Цхинвал, второй ошибкой было вернуться обратно, тем самым сделав из этих 30 осетинских парней героев».

Осетинская сторона начала «запасаться» палками, топорами, железными прутьями, чтобы, не дай Бог, если грузины все же попытаются прорваться, оказать им хоть какой-то отпор. Если бы события развернулись по этому сценарию, город оказался бы не готов к отражению нападения 40-тысячной толпы неформалов… Поэтому Подвиг наших парней неоценим с любого ракурса истории…

К вечеру, когда стало ясно, что ни одна из сторон не собирается сдавать позиций, ребята начали сменять друг друга, а чтобы поддерживать их физические и моральные силы, жительницы нашего города стали приносить чай и еду, было предельно ясно – никто из наших не сдвинется с места…

Кстати, в тот же вечер, в духе грузинских театрализованных шоу был разыгран чисто мизансценический ход, с участием жителей на тот момент пока еще смешанных сел Южной Осетии отрезка Тамарашен-Чъех, в основном молодежи, которые с горящими свечами в руках пришли и встали позади осетинской стороны, выражая, тем самым, солидарность с грузинским народом, делая акцент на том, что между единым грузинским народом стоит осетинский. Но совсем скоро, когда они столкнулись с настроем осетин, «попросивших их свернуть декорации», толпа грузин со свечами вмиг рассеялась.

– Какой настрой был у горожан, впервые ставших свидетелями событий такого масштаба?

– Именно 23-24 ноября у жителей возникло ощущение, что «что-то произошло». И это «что-то» касалось не конкретно кого-то, а всех и каждого. Это событие стало мощной мобилизующей силой, сошли на нет все личные дела, другие времяпровождения, все были заняты одним – защитой города. В эти судьбоносные дни весь город стоял на месте противостояния…

Когда на въезде в город грузинская сторона осознала, что на Театральную площадь им не пройти, она не унялась, а начала изыскивать другие пути проникнуть в город – предлагали позволить им дойти до Церкви, поставить свечи, или разрешить хотя бы нескольким людям пройти в город – на каждый из которых ребята отвечали категорическим: «Ни один человек не пройдет». Повторюсь, это было особым мужеством наших ребят. Поступком, переросшим в Подвиг.

Горстка молодых парней встала на пути многотысячной толпы, не думая о последствиях. Что, на Ваш взгляд, заставило принять их данное судьбоносное решение, ведь тогда еще существовал Советский Союз, и подобное можно рассматривать как государственный переворот?

– Четкое осознание того, что либо толпа может рвануть с места и затоптать их, либо в наручниках их проводят в КГБ, потому что преградить путь работникам руководящих органов Грузии во главе с первым секретарем Гумбаридзе было действительно равносильно народному восстанию. Я думаю, ощущение этого способствовало проявлению национального самосознания у молодежи. Плюс к этому, в умах молодежи партийная система пока не сидела настолько глубоко, как в мироощущении старшего поколения.

– Глядя в тот день на происходящие события через объектив фотокамеры, возникала ли у Вас мысль, что на Ваших глазах вершится история, что противостояние может принять непредсказуемыйоборот, и факт Вашего присутствия у въезда в город мог иметь негативные последствия лично для Вас?

– Все, о чем я тогда думал – это успеть зафиксировать происходящее. Я отснял 50 пленок, снять больше не позволили тогдашние «технические» возможности, много времени уходило на преодоление расстояния, чтобы зарядить фотоаппарат и вернуться на «пост», к тому же нужно было экономно расходовать пленку, в которой имелось лишь 36 кадров. Это сейчас легко с цифровым фотоаппаратом… Но в чем я был совершенно уверен, это в том, что я работаю на историю. Эта мысль вкупе с юношеским задором очень сильно подталкивали к тому, чтобы снять как можно больше кадров для истории с разных ракурсов. Помню, когда поднялся на возвышенность, чтобы оттуда снять общие кадры, заметил, что снег лежал пока непримятый и понял, что я первым поднялся на пригорок. Заметив меня один из грузинских генералов на грузинском языке выкрикнул, чтобы я немедленно спустился. Но я, увлеченный выбором ракурса, естественно, не подчинился и впоследствии неоднократно поднимался на пригорок, потому что вид сверху был лучше, в то время как внизу удавалось снимать разве что спины наших ребят… Наши парни тоже не пускали меня на возвышенность, поскольку это было сопряжено с риском. К тому же, уже имелся пострадавший с нашей стороны – Саша Габараев, снимавший на кинопленку, сделал смелый шаг в сторону грузинской толпы с намерением снять кадры с другого ракурса и был немедленно схвачен грузинскими милиционерами, которые отобрали у него кинокамеру, а его самого избили.

– Не кажется ли Вам, что тот накал осетинского самосознания, всплеск национального духа, которые имели место 23 ноября 1989 года, а затем нарастали в течение последующих лет, в последнее время ослаб?

– 23 ноября 1989 года стал переломным днем в новейшей истории Южной Осетии. Если бы не Подвиг молодых парней, возможно для нас не было бы и 2008 года… История, начавшаяся 23 ноября1989 года, обрелалогическое завершение 26 августа 2008 года. Именно тогда мы реализовали свою национальную идею и это значительно снизило градус напряжения, который присутствовал последние два десятилетия… Наша проблема на сегодняшний день заключается в отсутствии новой национальной идеи, если она не будет выработана в течение ближайших лет, есть риск остаться без духовного будущего…

– Ваши фотографии стали фотофактами новейшей истории Южной Осетии… Где Вы храните свой архив и не думали ли над тем, чтобы организовать выставку – фотохронику тех дней, или издать фотосборник?

– Свой фотоархив я сразу же начал вывозить в Северную Осетию, поскольку здесь я не располагал надлежащими условиями хранения… Что же касается фотосборника, то в последнее время я действительно серьезно начал задумываться над тем, чтобы вплотную заняться своим фотоархивом, «оцифровать» его и сделать достоянием народа…

Карина Гаглоева

Информация

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.

Новости

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031