Вспоминая Хаджи-Умара Алборты

16-07-2018, 16:37, --- [просмотров 2635] [версия для печати]
  • Нравится
  • 2

Вспоминая Хаджи-Умара АлбортыИнтеллигенция в Южной Осетии всегда занимала особое место. Поскольку была носителем национального духа, служила образцом, на который равнялись и к которому стремились, выполняла образовательные и просветительские функции. Среди этой элиты выделялись те, кто посвятил себя литературе. Это была вполне впечатляющая и яркая когорта.

Общество наше не очень большое, поэтому каждый индивид, особенно талантливый, всегда на виду, всегда узнаваем и пользуется авторитетом. Практически с каждым нашим заметным писателем, поэтом, драматургом, критиком, литературоведом я был лично знаком. Кого-то знал лучше, кого-то хуже, а кое с кем и вовсе дружил. Все они, конечно же, были разные по степени одаренности, плодовитости, темпераменту и личным качествам. И, конечно, кто-то был более популярен, а другой – поменьше. Наконец, что там скрывать, одних печатали чаще, а других – реже.

Так сложилось, что по жизни мне пришлось тесно общаться с Хаджи Алборты и по работе и вне ее. В эти дни, если бы не болезнь, мы бы отмечали его восьмидесятилетие… Биография известного писателя мало чем отличалась от жизненного пути других его собратьев по перу. Родился Хаджи-Умар Несторович 15 июля 1938 года в селе Сарабук Цхинвальского района. Окончил сельскую среднюю школу и для продолжения образования приехал в Сталинир, где последовательно окончил педучилище и филологический факультет ЮОГПИ. После прошел курс аспирантуры Тбилисского государственного университета, и в 1986 году защитил кандидатскую диссертацию по теме «Осетинская литературная критика в 30-е годы».

Работал Хаджи в самых разных местах. Был инструктором Юго-Осетинского отделения «Союзпечати», корреспондентом газеты «Советон Ирыстон», литературным консультантом Юго-Осетинского отделения Союза писателей, заведующим отделом, а затем и главным редактором журнала «Фидиуæг», преподавал историю осетинской литературы в ЮОГПИ – ЮОГУ, некоторое время читал лекции в СОГУ, был научным сотрудником отдела осетинской литературы ЮОНИИ.

Писать Хаджи начал рано, его первые стихи появились в журнале «Фидиуæг», когда ему было всего 17 лет. А в 1964 году вышел в свет первый поэтический сборник молодого поэта «Фадисон» («Глашатай»). Вслед за этим один за другим выходят еще пять его поэтических сборника. Стихи Х.Алборты отличает проникновенный лиризм, образный строй поэтического слова. В них жизнь показана во всей ее красоте, гармонии и драматизме. Он использовал в своем творчестве самые разные поэтические формы, в том числе и такие необычные для осетинской литературы, как велибр. Кроме того, в творчестве поэта важное место занимают короткие пяти-шестистрочные пейзажные, философские и лирические зарисовки, словно выхваченные из действительности внутренним взором – они так и называются: «Глазами сердца». Пробовал он свои силы и в детской поэзии, подарив ребятишкам много интересных и увлекательных стихов.

Хаджи-Умар Алборты много работал и в жанре публицистики, критики, литературоведения. На эти темы выходят объемистые сборники «Осетинская литературная критика 30-х годов», «Подобно корням и кроне», «Книга – зеркало жизни». Все они написаны на осетинском языке, но многие произведения поэта переведены на языки народов бывшего СССР.

Принимаясь за данный материал, я, безусловно, не ставил задачу дать оценку творчества Хаджи-Умара, анализировать его произведения, хотя бы потому, что за меня и на высоком уровне это уже выполнили специалисты, достаточно знающие и компетентные, такие как Рюрик Тедеев, Хаджи-Мурат Дзуццаты, Хазби Козаев, Герсан Кодалаев, Нафи Джусойты, Мелитон Казиты, Борис Хозиев, Заур Кабисов, Юрий Габараев... Поэтому всех интересующихся отсылаю к работам этих исследователей.

Хаджи стал сотрудником Юго-Осетинского Научно-исследовательского института в 1979 году, когда начал работать над кандидатской диссертацией. Темой его исследования была, как уже было сказано, осетинская литературная критика тридцатых годов. К тому времени я находился в стенах НИИ уже шесть лет. Работал в отделе экономики, а Хаджи – осетинской литературы. По принятым правилам, в каждом кабинете обычно пребывало по двое научных сотрудников одного отдела. Но однажды случилось так, что освободился один из кабинетов и мы с Хаджи решили занять его, пусть и работая в разных отделах. С этим и подошли к директору института. Тот несколько удивился, но перечить не стал.

Само заселение у нас много времени не заняло, значительно более растянулось новоселье с приглашением друзей и коллег. Следует сказать, что за время нашего соседства никто из нас об этом не пожалел. Работать рядом с Хаджи было вполне комфортно. Понятно, что работа научного сотрудника весьма специфична и требует сосредоточенности и погружения в тему. В такие моменты лучше, чтобы тебе не мешали. Вот мы и не беспокоили друг друга. И хотя сидели в метре друг от друга и нас разделяла всего лишь книжная полка, атмосфера автономности былафактически абсолютной. Какие-то перерывы в наших творческих погружениях, конечно, были, и тогда мы с удовольствием общались, обсуждали конкретные темы, делились новостями или просто травили байки. Хаджи иногда читал свои стихи и просил высказать свое мнение. Мне делать это было сложно, поскольку на слух многого не воспринимал – требовалось зрительно охватить текст. Но я знал, что Хаджи требовательный к себе поэт, весьма талантливый и мастеровитый. Я говорил, что мне понравилось, поскольку похвала для поэта так же необходима, как и аплодисменты для артиста. Позже, когда те же творения я читал в отпечатанном виде, то с удовлетворением констатировал, что одобрения были весьма обоснованы.

Поскольку достаточно долгое наше нахождение в ограниченном пространстве нас нисколько не тяготило, то мы охотно продолжали общение и вне пределов института. Вместе посещали различные общественные мероприятия, концерты, выставки. Ну а различные посиделки и вовсе отдельная тема. Такое «гибридное» общение только сближает и окрашивает отношения новыми красками.

Как-то Хаджи решил написать книгу о первом осетинском профессоре – Барысби Алборове. Странно, но на Севере не нашлось исследователя, который бы взял на себя труд заняться доскональным изучением и анализом богатого научного наследия выдающегося ученого. Этот пробел решил заполнить Хаджи, который не был историком, и никогда не занимался тем, чему уделял внимание профессор Алборов. Возможно, его подвигло на это действие то, что пишет об однофамильце. И так уж сложилось, что я мог ему реально помочь в этом деле. Дело в том, что еще в годы студенчества я был дружен с внуком Барысби Алборова – Сашей. Затем, уже в Москве, мы с Сашей проходили обучение в аспирантуре Института экономики СССР. Я был вхож в дом Алборовых, знаком с сыном Барысби – Зарадом. Мог знакомиться с какими-то образцами из личного архива, мне были дарованы оттиски редких статей и даже раритетные книги. Поэтому я помогал Хаджи найти ответы на интересующие его вопросы, что-то подсказал... Книга была написана довольно быстро, видимо автор проявлял к теме повышенный интерес. По выходу издания, я забрал несколько экземпляров и повез Алборовым во Владикавказ. Написана она была на осетинском языке, но ни сын, ни внук первого осетинского профессора, что малопонятно, осетинским языком не владели. Тем не менее, они были впечатлены книгой, просили передать большую благодарность автору, и выразили желание лично с ним познакомиться.

В конце 80-х годов наши пути с Хаджи несколько разошлись. Я стал работать в идеологическом отделе Обкома партии. Тем не менее, мы продолжали общаться на самых разных уровнях, радовались каждой встрече. Время тогда было непростое, в Грузии буйным цветом прорастал махровый национализм. Политика грузинских властей стала откровенно реакционной. Главной целью официального Тбилиси стало создание мононационального государства. В этих условиях осетинам отводилась весьма незавидная роль: истребление, изгнание, ассимиляция. Такая перспектива никого не могла радовать. И этому надвигающемуся бедствию следовало как-то противостоять.

Во главе движения сопротивления стала юго-осетинская интеллигенция, сконцентрированная главным образом вокруг научного института, пединститута, театра, редакций, творческих союзов. Набирало популярность народное движение «Адамон ныхас», практически ежедневно проходили собрания, митинги, другие массовые акции. Активное участие принимал в них и Хаджи-Умар. Вел он себя весьма эмоционально, часто выступал, нередко с конкретными предложениями.

В противовес всяким националистическим обществам типа «Илья Чавчавадзе», «Акакий Церетели», которые стали появляться в Грузии как грибы после дождя, в Южной Осетии было принято решение создать общество Коста Хетагурова. Председателем его был избран Нафи Джусойты. Стали открываться региональные отделения. Особенно запомнилась поездка в Ленингорский район, куда отправились Нафи, Хаджи и я. Зал был забит битком, пришли не только жители поселка, но и близлежащих сел. С большими программными докладами выступили Нафи и Хаджи. Народ их долго не отпускал, буквально засыпал вопросами. Под конец слово попросил пожилой местный житель. Со слезами на глазах он поведал, что прожил долгую жизнь, но впервые слышит с трибуны живую, красочную осетинскую речь.

Идеологическое, информационное и административное противостояние между Южной Осетией и Грузией очень скоро переросло в военное. Времена общественных движений прошли и наступила пора с оружием в руках отражать вооруженную агрессию. После объявления независимости Южной Осетии, началось и государственное строительство РЮО, создаваться правительственные структуры и среди них - Министерство обороны РЮО. Необходимо было полноценное внешнее оформление новой организации. В том числе вспомнили и о воинской присяге. Я отметил, что этот атрибут должен быть выполнен профессионально и на осетинском языке, и предложил привлечь к написанию текста Хаджи-Умара Алборты. Когда я обратился к нему с этой просьбой, он сразу согласился и дня через два представил свой вариант, который всем понравился и был утвержден. Текст присяги был размножен, а также ее красочное исполнение было перенесено на большой ватманский лист бумаги, который вывесили в коридоре Министерства обороны. Сегодня уже мало кто помнит автора этого важного документа.

…Какое-то время я не имел сведений о Хаджи. Затем узнал, что он болеет и переехал во Владикавказ. А вслед за этим пришла скорбная весть о его кончине. Ушел он рано, став еще одной жертвой той войны. Как натура творческая, он все принимал близко к сердцу, пропускал через себя. И все это подтачивало и без того подорванное здоровье. Таким образом, Хаджи-Умар пополнил собой список тех представителей нашей достойной интеллигенции, которым грузинская агрессия существенно сократила жизненный путь: Хаджи-Мурат Дзудцаты, Григорий Котаев, Мелитон Габулов, Владимир Икаев, Рюрик Тедеты и еще другие славные представители нашего творческого сообщества.

Проводить Хаджи в последний путь пришли всем миром, много было прибывших из-за пределов Республики. Эта ритуальная процедура вдруг обрела иное наполнение – стала неким проявлением единения национального духа – об этом и звучали прощальные речи…

Хаджи ушел, но память о нем осталась, и для каждого по-разному. Собратья по перу, которых, к большому горю, становится все меньше, вспоминают о нем на поэтических вечерах. Читатели просят переиздания уже изданного. Ну, а мне остается, помимо всего, продолжать общаться и дружить с сыном Хаджи – Ахсартагом. Он, оставаясь натурой вполне самобытной и самостоятельной, в некоторых проявлениях повторяет своего отца – в таланте, восторженном восприятии мира, патриотизме, целеустремленности. А ведь это большое счастье – оставить после себя не только богатое творческое наследие, но и достойных потомков…

Батрадз Харебов

Информация

Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.

Новости

«    Март 2024    »
ПнВтСрЧтПтСбВс
 123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031